Монастырь Святого Саркиса на горе Сурбсаркис
Поделись знанием:
Координаты: 41°08′53″ с. ш. 45°13′15″ в. д. / 41.14806° с. ш. 45.22083° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=41.14806&mlon=45.22083&zoom=12 (O)] (Я)
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.
Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
(перенаправлено с «Монастырь Святого Саргиса на горе Гаг»)
| Монастырь | |
Монастырь Святого Саркиса
Գագա Սուրբ Սարգիս վանք | |
 Монастырь в 2008 году | |
| Страна | Азербайджан |
| Близ села | Даш Салахли |
| Конфессия |  Армянская Апостольская церковь
|
| Епархия | Азербайджанская |
| Основатель | Месроп Маштоц |
| Дата основания | V век |
| Известные насельники | Ованес Тавушеци |
| Состояние | полуразрушенное |
Монастырь Святого Саркиса (арм. Գագա Սուրբ Սարգիս վանք) — армянский [1] [2] монастырь , на территории современного Азербайджана, находится в 500 метрах к востоку от современной армянской границы и в 4 км к западу от села Даш Салахли. Он расположен на вершине горы Сурбсаркис на высоте 922 метров над уровнем моря, и 420 метров выше подножия горы[3].
История
Храм носит своё имя в честь Святого Саргиса - одного из проповедников христианства в Армении. Позже, Месроп Маштоц основал два храма в его честь[4][5], первый - монастырь Святого Саргиса в селе Уши, второй - ныне описываемый[6][7]. Это события были зафиксированы армянским историком Киракосом Гандзакеци в своём многотомном труде «История Армении».[8]
Эти события также были описаны грузинскими источниками.[9]
Согласно летописи 1130 года:
|
Огромная орда всадников, состоящая из варваров различных племён, наводнила область и хотела разрушить храм, построенный в память святого Саргиса. Однако, Господь не дал совершится этому, поссорив варваров между собой.[10] | 
|
Летопись 1163 года гласит:
|
|
Атабек Елтукуз ворвавшись в район Гага с огромной армией, захотел поджечь монастырь, однако, все воины Елтукуза были отравлены ядом змеи.[11] |
|
Историк Вардан Великий в рассказе о монгольских походах сообщает:
|
|
...знаменитая крепость Гаг с областью, построенная царем Гагиком, где находился славный, известный целому миру монастырь (св. Саргиса) с крестом и церковью, построенною и освященною св. вардапетом Месропом и переводчиком армянским, стоящею на вершине Гага и господствующею над широким и безграничным полем[12]. |
|
В 1230-х годах в монастыре поселился известный армянский историк Ованнес Тавушеци.
Монастырь Святого Саргиса был одним из центров паломничества в регионе. Его посещали на Пасху и по воскресеньям. Согласно архивным документам и надписям на стене церкви монастыря, предпоследняя реставрация комплекса произошла в 1851 году армянином из Тифлиса Есаи Нуринянцом:
Как свидетельствуют архивные документы и некоторые надписи на стенах монастыря, в монастыре Святого Саргиса был осуществлён капитальный ремонт. После этого ага Саркис Варшамян также провёл реставрацию.[13]
Сохранились любопытные сведения, согласно которым деньги на восстановление монастыря собирали 736 верующих и сумма составила 2210 рубля 23 копейки. А вот последнюю реставрацию провёл Арзуман Хачатурович Тер-Саркисянц из села Кот Казахского района.
В Азербайджане армянский монастырь, как и все остальные армянские монастыри Карабаха, считается «албанским» и называется монастырем Авей (азерб. Avey məbədi) [14](см. Приемы ревизионизма в азербайджанской историографии).
Описание
Самые ранние надписи, сохранившиеся на стенах монастыря, датируются XIII веком, поздние - XIX-м. В 1986 году монастырь посетила группа, состоящая из историков и археологов, которые зафиксировали, что большая часть надписей была соскоблена, оставались только прерывистые начертания букв.[2]
Архивные материалы свидетельствуют, что в 1886 году «на стенах монастыря были написаны другие надписи, которые мешают полностью прочесть информацию[15].»
Напишите отзыв о статье "Монастырь Святого Саркиса на горе Сурбсаркис"
Примечания
- ↑ Vrej Nersessian. Treasures from the ark: 1700 years of Armenian Christian art. British Library, 2001. ISBN 0712346996, 9780712346993, Стр. 28. "Gag is a famous fortress and district, founded by king Gagik, where is found the well known churches of the Holy Cross and Saint Sargis the General"
- ↑ 1 2 Սամվել Կարապետյան, «Հյուսիսային Արցախ», 2004 թ., Երևան
- ↑ Анохин Г. И. Малый Кавказ. — М.: Физкультура и спорт, 1981. — 191 с.
От узловой вершины 1680 м по тропе на лесном водоразделе на северо-восток 4 км до высшей точки Мисхана (1538 м), 4 км до вершины 1424 м, 3 км на восток через лесную поляну, протянувшуюся поперек хребта, до вершины Эльяк (1361 м) на опушке леса, 5 км вдоль опушки леса до вершины Воскеван (1240 м), 9 км на северо-восток до конца леса. Далее только по травянистому водоразделу: на юго-восток 5 км до вершины Сурбсаркис (“Святой Саркис” или Гаг, 924 м) с храмом на ней, на север 8 км до вершины Малачал (544 м) и 2 км до восточной окраины сел. Алибайрамлы, откуда на восток по дороге 7 км до пос. Юхарысалахлы, через который идет автострада Кировабад—Тбилиси. Общая протяженность маршрута от вершины 1680 м до пос. Юхарысалахлы 47 км.
- ↑ Lilit Hovhannisyan. [www.armenianow.com/features/9444/thirsting_for_a_mate_tradition_and Thirsting for a Mate: Tradition and faith meet on St. Sarkis Day] (англ.). Features. ArmeniaNow.com (6 February 2009). Проверено 14 июня 2013. [www.webcitation.org/6HMz5lIrM Архивировано из первоисточника 14 июня 2013].
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus2/Davrizeci/primtext6.phtml КОММЕНТАРИИ К ТЕКСТУ]
- ↑ “Ardzagank,” 1886, No. 12, p. 161.
- ↑ Melik-Ohanjanian K. Yerevan, 1961, p. 252
- ↑ «История Армении» Киракоса Гандзакеци
- ↑ Melikset-Bek, L. M. Georgian Sources about Armenia and Armenians, vol. 1, Yerevan, 1934
- ↑ History by Vardan Vardapet. Venice, 1862, p. 123
- ↑ A Collection of Historiographical Works compiled by Priest Samuel Anetsy. Vagharshapat, 1893, p. 138
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus11/Vardan/frametext4.htm Всеобщая история Вардана Великого. М. 1861]
- ↑ National Archives of Armenia, fund 56, list 1, file 3735, p. 1
- ↑ Xalq qəzeti.- 2009.- 25 iyun.- S. 7. [www.anl.az/down/meqale/xalqqazeti/xalqqazeti_iyun2009/83866.htm монастыри Кавказской Албании] (азерб.)
- ↑ “Ardzagank,” 1886, No. 12, p. 162
| ||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Монастырь Святого Саркиса на горе Сурбсаркис
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.
Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
