Походы на Перекоп (1663)

Походы на Перекоп
Основной конфликт: Русско-польская война (1654—1667)
Остатки основания башни-цитадели Ферх-Кермен
Дата	октябрь — декабрь 1663 года
Место	Перекоп
Итог	Разгром «Большого города» Крымцы оставляют польских союзников
Противники
Русское царство Запорожская Сечь Калмыцкое ханство Крымское ханство Янычары
Командующие
Григорий Косагов Иван Серко Эрке-Атуркай Карач-бей †
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Походы на Перекоп — эпизод русско-польской войны 1654—1667 годов. Отряд царских драгун и донских казаков под предводительством Григория Косагова совместно с казаками Запорожской Сечи, возглавляемыми атаманом Иваном Серко, совершил два похода на Перекопскую крепость.

Политическая обстановка

С момента измены Богдану Хмельницкому в битве под Жванцем и начала русско-польской войны, крымские татары являлись союзниками Речи Посполитой и поддерживали короля Яна II Казимира в его военных кампаниях против России и лояльной ей части казачества. При этом, начиная с 1661 года, немалый военный и экономический урон Крымскому ханству наносили отряды калмыков, союзных Русскому государству.

Ход военных действий

Для отвлечения татар от поддержки крупного похода короля Яна II Казимира в Северскую землю 1663—1664 годов, Косагов с запорожцами и калмыками осенью 1663 года провёл глубокий рейд к Днестру, где пожёг татарские селения, а затем, соединившись с силами Серко, внезапно подошёл к Перекопу. Косагов руководил конницей, а Серко перенял командование пехотой.

После непродолжительной осады царские ратники и запорожцы 11 (21) октября 1663 года пошли на штурм крепости. Она была атакована с двух сторон — с юга (тыла) по крепости ударили перешедшие ров запорожцы, а с материковой стороны атаковал Косагов. Нападающим удалось взять Большой (т. е. внешний) город, но Малый город взять не удалось. Ратники Косагова высекли двое ворот Малого города, но, потеряв 9 человек убитыми, отошли. Тогда отряды Косагова и Серко соединились, подожгли Большой город, захватили в плен татар с женами и детьми и вышли из него. 5 вёрст они отбивались от преследовавших их татар и турецких янычар, нанесли им большой урон, изрубили всех пленных и вернулись в Сечь.

Во время второго набега на Перекоп в декабре того же года Косагов вместе с Серко и калмыцким мурзой Эрке-Атуркаем снова переправились через перекопский ров, разорили ряд татарских селений, освободили полоняников. Против них вышел перекопский правитель Карач-бей. Казаки и калмыки (всего около 180 человек), укрывшись за ограждение из телег, разгромили у реки Колончак тысячный отряд татар. Погибли сам Карач-бей, его брат и племянник. Калмыки вырезали всех пленных.

Последствия

Несмотря на то, что крепость не удалось захватить, эти дерзкие операции впечатлили крымского хана, который озаботился безопасностью своих владений. Как и четырьмя годами ранее, когда рейд Серко по крымским землям вынудил хана оставить мятежного гетмана Выговского, татары оставили войско Яна II Казимира, в составе которого участвовали в походе на Левобережную Украину и осаждали Глухов. Без их помощи армия короля, отступив от Глухова и испытывая в зимних условиях огромные лишения, потерпела ряд поражений и значительно поредела. Рейтары и донские казаки Косагова участвовали вместе с Серко в новом походе на правый берег Днестра.

См. также

• Крымские походы

Литература

• Алексеев В. П. [www.kray32.ru/karachevskiy_history011.html Первый карачевский генерал Григорий Косагов] // Страницы истории Карачева. / Отв. ред. В. В. Крашенинников. — Брянск, 1996. — С. 11—13.
• Соловьёв С. М. История России с древнейших времён. Т. XI. Гл. 2. — СПб.: Т-во «Общественная польза», 1851—1879.
• Голицын Н. С. [www.runivers.ru/lib/book3154/10062/ Русская военная история.] Ч. II. — СПб.: Т-во «Общественная польза», 1878. — С. 638—641.

Ссылки

• Александр Рогожин. [warspot.ru/914-osada-perekopa-v-1663-g Осада Перекопа в 1663 г.]. Warspot.ru.
• [www.runivers.ru/vh/polskaya_1663.php Русско-польская война 1654—1667 гг. Кампания 1663 г.]. Runivers.

Отрывок, характеризующий Походы на Перекоп (1663)

– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.