Утомлённые солнцем

Утомлённые солнцем
Жанр	драма мелодрама
Режиссёр	Никита Михалков
Продюсер	Никита Михалков Мишель Сейду
Автор сценария	Рустам Ибрагимбеков Никита Михалков
В главных ролях	Олег Меньшиков Никита Михалков Ингеборга Дапкунайте
Оператор	Вилен Калюта
Композитор	Эдуард Артемьев Дмитрий Атовмян
Кинокомпания	Студия ТРИТЭ Camera One (Франция)
Длительность	148 мин
Бюджет	2,8 млн долларов
Сборы	2,4 млн долларов
Страна	Россия Россия Франция Франция
Язык	русский
Год	1994
Следующий фильм	Утомлённые солнцем 2: Предстояние
Выход фильма «Утомлённые солнцем»

К:Фильмы 1994 года

«Утомлённые со́лнцем» — российско-французский фильм 1994 года режиссёра Никиты Михалкова. По российскому телевидению фильм был впервые показан 21 октября 1995 года — в 50-летний юбилей Никиты Михалкова.

Лауреат премии «Оскар» за «Лучший фильм на иностранном языке» и Гран-при 47-го Каннского фестиваля.

В 1994 году был удостоен Государственной премии Российской Федерации.

Название

Название фильма отсылает к популярному в 1930-е годы танго «Утомлённое солнце», неоднократно звучащему в фильме; кроме того, оно ассоциируется с названием книги и фильма «Унесённые ветром» — американской любовной драмы, разворачивающейся на фоне масштабных исторических потрясений. Сравнение с этим фильмом неоднократно проводили кинокритики, ср.:

• Андрей Плахов:

…по форме «Утомлённые солнцем» следуют традиции «брежневского кино со знаком качества»: интимный психологизм и живописная красивость в первой половине сменяются во второй реанимацией большого эпического стиля — унесённого ветром истории и вызывающего ностальгическую боль. Что касается содержания, то это и есть наши «Унесённые ветром» — консервативный кинороман с любовной интригой, спроецированной на плоскость истории.

• Татьяна Тишкевич:

Знаменитое танго своей щемящей мелодией передаёт зрителю искорку горькой тоски об утрате чего-то чистого и настоящего, а также даёт название самому фильму — «Утомлённые солнцем», которое, перекликаясь с названием другого эпического произведения — «Унесённые ветром», и свидетельствует о существовании Высших Сил в судьбе человека, ему неподвластных.

Сюжет

Действие фильма начинается ранним летом 1936 года, незадолго до пика сталинских репрессий конца 1930-х годов в СССР. Сергей Котов (Никита Михалков) — легендарный комдив, истинный коммунист, отмеченный наградами герой Гражданской войны и любимец самого товарища Сталина живёт на даче вместе с женой Марусей (Ингеборга Дапкунайте), маленькой дочерью Надей (Надежда Михалкова) и родственниками Маруси — большой и шумной семьёй интеллигентов с дореволюционным прошлым.

В их спокойную идиллическую жизнь вмешивается Митя (Олег Меньшиков) — бывший дворянин и участник Белого движения, который незадолго до своего внезапного исчезновения в 1928 году приходился женихом Марусе. Его с радостью приняли, и он представился маленькой Наде просто как «дядя Митяй». Однако вскоре становится очевидным, что, несмотря на свою юмористичную и дружелюбную натуру, Митя явился сюда с другими намерениями: теперь он работает в НКВД и прибыл сюда, чтобы арестовать Котова по указанию свыше — за причастность к несуществующему заговору.

В каком-то смысле можно сказать, что Митя мстит Котову за то, что тот в 1928 году отправил его в Париж отслеживать бывших участников Белого движения, многие из которых были возвращены в СССР и расстреляны (см. Белая эмиграция). Тем самым Котов разлучил Митю с Марусей и морально сломал, заставив переступить через себя. После этого Митя возненавидел Котова, обвиняя в том, что он отнял у него всё — жизнь, профессию, любовь, родину и веру. Котов меж тем считает Митю «политической проституткой», напоминает ему, что ещё в 1923 году Митя был перевербован ОГПУ, и что он, Митя, обманывая всех, хочет угодить «и нашим, и вашим». Он убеждён, что намерения Мити являются проявлением личной мести. Однако, объяснившись, Котов и Митя прилюдно продолжают поддерживать иллюзию дружбы.

Упомянув о своей популярности и дружбе со Сталиным, Котов с возмущением заявляет Мите, что режим никогда не посмеет его тронуть. Тем не менее, в конце фильма для ареста комдива на дачу в чёрном автомобиле, назвавшись работниками областной филармонии, приезжают сотрудники НКВД в штатском. Но и в этот момент поддерживается иллюзия дружбы: Котов сообщает семье о необходимости срочного отъезда в Москву по делам, семья предлагает «гостям» пройти к столу, затем устраивает проводы с песнями, а Наде даже разрешают проехаться в автомобиле часть пути. Не понимая, что происходит, Надя беззаботно прощается с отцом и идёт домой.

Находясь в машине, комдив Котов демонстрирует уверенность в собственной правоте: гордость комдива Красной армии продолжает оставаться в нём непоколебимой. Рассчитывая всё уладить лишь одним телефонным звонком Сталину, Котов, насмехаясь, намекает энкаведешникам, что их карьере скоро придёт конец. Напряжённая ситуация приходит к неожиданной развязке, когда на пути появляется стоящий поперёк полевой дороги грузовик. Его шофёр крайне раздражён тем, что полдня колесит по округе в поисках нужного ему посёлка, что никто из местных не может ему помочь, и утверждает, что в его машине кончился бензин. Подойдя к легковому автомобилю ближе, он радостно узнаёт комдива, но как только Котов пытается выйти из машины, чтобы объяснить дорогу в посёлок, чекисты жестоко его избивают и связывают, попутно застрелив шофёра грузовика, ставшего свидетелем избиения. По отрывочным репликам Котов понимает, что все уже решено наверху и плачет от бессилия. Митя остаётся внешне непреклонным. Автомобиль продолжает свой путь, исчезая за огромным, по случаю праздника подвешенном на аэростате плакатом с изображением Сталина.

Эпилог фильма повествует о том, что комдив Сергей Котов был признан виновным в шпионаже и расстрелян. Маруся также была арестована и провела остаток своих дней в ГУЛаге. Вместе с ней была арестована и Надя, но пройдя лагеря, она выжила и дожила до «хрущёвской оттепели», когда все три приговора были отменены. Унаследовавшая музыкальный талант от матери, Надя Котова посвятила себя работе музыкального педагога в одной из казахских школ. Митя в последних сценах фильма вскрывает себе вены, сидя в ванне.

В ролях

Актёр	Роль
Олег Меньшиков	Митя Митя
Никита Михалков	Сергей Ко́тов комдив Сергей Ко́тов
Ингеборга Дапкунайте	Маруся Маруся
Надежда Михалкова	Надя Надя
Нина Архипова	Елена Михайловна Елена Михайловна
Владимир Ильин	Кирик Кирик
Алла Казанская	Лидия Степановна Лидия Степановна
Вячеслав Тихонов	Всеволод Константинович Всеволод Константинович
Светлана Крючкова	Мохова Мохова
Авангард Леонтьев	шофёр
Евгений Миронов	лейтенант-танкист
Любовь Руднева	Люба Люба
Инна Ульянова	Ольга Николаевна Ольга Николаевна
[fr.wikipedia.org/wiki/Andr%C3%A9_Oumansky Андре Умански]	Филипп Филипп
Владимир Рябов	офицер НКВД
Владимир Белоусов	сотрудник НКВД
Алексей Покатилов	сотрудник НКВД
Марат Башаров	танкист
Георгий Дронов	танкист

Вокруг фильма

Песня «Утомлённое солнце», исполняемая П. Михайловым в фильме, действие которого происходит в 1936 году, была записана певцом в 1937-м. Текст отличался от звучащего в фильме. Ресторан «Арагви» появился в центре Москвы в 1938 году в здании дореволюционной гостиницы «Дрезден». А Сергей Котов во время ареста звал сотрудников НКВД в «Арагви» уже в 1936 году.

Автомобиль на котором приехали НКВДшники за Котовым это американский Packard Six 1937 модельного года, поэтому в 1936 году, конечно, никак не мог быть. Но автомобили этой марки в предвоенном СССР были, к тому же это была любимая автомобильная марка Сталина.

Во второй части фильма Наде Котовой будет не 11 лет, как следует из сюжета первой части фильма, а 20.

Дача, где проходили съемки, принадлежала экс-мэру Нижнего Новгорода Дмитрию Беднякову. И даже большая часть предметов интерьера — собственность хозяина дома, а вот в продолжении «Утомлённые солнцем-2» пришлось воссоздавать эту обстановку уже в павильонах Мосфильма.

Исполнитель роли сотрудника НКВД Владимир Рябов в реальной жизни является уголовником-рецидивистом. В 2004 году его приговорили к 21 году в колонии строгого режима за убийство. В следующих частях фильма его роль исполнил Сергей Бачурский.

За роялем Митя поет отрывок из арии «Recitar/Vesti la giubba» (Пора выступать! Пора надеть костюм!) из оперы «Паяцы»:

Смейся, паяц,
над своей несчастной любовью!
Смейся от горя, что овладело тобой!

Наследие

По мотивам ленты британский драматург Питер Флэннери написал одноимённую пьесу, по которой в 2009 году, на сцене лондонского Королевского Национального театра, был поставлен спектакль с Киараном Хайндсом в роли Котова и Рори Кинниром в роли Мити.

Призы

• Премия «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке (1995)
• Гран-при жюри 47-го Каннского кинофестиваля (1994)
• Гран-при «Янтарная пантера» 1-го Международного кинофестиваля Балтийских государств в Калининграде
• Приз прессы за лучший фильм (Россия, 1994)
• Государственная премия Российской Федерации (1994)

Ссылки

• [www.menshikov.ru/cinema/us/us_text02.html Сценарий фильма]

Отрывок, характеризующий Утомлённые солнцем

– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.