Финал Кубка СССР по футболу 1944

Финал Кубка СССР 1944
ЦДКА Зенит 1 2
Дата	27 августа 1944
Стадион	Динамо, Москва
Арбитр	Эльмар Саар (Таллин)
Посещаемость	70 000
← 1939 1945 →

Финал Кубка СССР по футболу 1944 года — пятый финал Кубка СССР. Матч состоялся 27 августа 1944 года на стадионе «Динамо» в Москве. В финале встретились московский ЦДКА и ленинградский «Зенит».

Путь к финалу

Подробнее по этой теме см. Кубок СССР по футболу 1944.

ЦДКА (Москва)			Зенит (Ленинград)
Трактор (Сталинград)	5:0	1/16 финала		Динамо (Москва)	3:1
Локомотив (Москва)	5:0	1/8 финала		Динамо-2 (Москва)	1:0
Динамо (Ленинград)	4:1	1/4 финала		Динамо (Баку)	1:0
Торпедо (Москва)	3:2	1/2 финала		Спартак (Москва)	1:0 (д.в.)

Детали матча

27 августа 1944 года 17:00 MSK

ЦДКА (Москва)	1:2	Зенит (Ленинград)
Гринин  35'	[fc-dynamo.ru/cup/prot.php?id=59000 Протокол]	Чучелов  58' Сальников  68'

Динамо, Москва Зрителей: 70 000 Судья: Эльмар Саар (Таллин)

ЦДКА

Зенит

ЦДКА: В Владимир Никаноров З Александр Прохоров З Иван Кочетков З Константин Лясковский П Александр Виноградов 53' П Иван Щербаков Н Алексей Гринин Н Валентин Николаев Н Григорий Федотов (к) Н Пётр Щербатенко Н Владимир Дёмин Запасной: П Владимир Шлычков 53' Главный тренер: Борис Аркадьев

Зенит: В Леонид Иванов З Николай Копус З Иван Куренков (к) З Алексей Пшеничный П Виктор Бодров П Алексей Яблочкин Н Борис Левин-Коган Н Николай Смирнов Н Борис Чучелов Н Алексей Ларионов Н Сергей Сальников Главный тренер: Константин Лемешев

Ход матча

Команды вышли на поле под звуки футбольного марша. Капитаны команд Григорий Федотов и Иван Куренков обменялись приветствиями и букетами цветов. Капитаны бросили жребий, который был не в пользу ленинградцев, т.к. в первом тайме им пришлось играть против солнца и ветра. Судья всесоюзной категории Эльмар Саар дал свисток о начале матча.

В первом тайме преимуществом владели армейцы. Несколько раз Алексей Гринин опасно подавал угловые, но защитникам «Зенита» удавалось разрядить обстановку. В один из моментов Пётр Щербатенко точно направляет мяч в угол ворот, и лишь бросок вратаря Леонида Иванова спасает ленинградцев от гола.

Всё же преимущество ЦДКА в первом тайме воплотилось в гол. На 35-й минуте Алексей Гринин обойдя своих тёзок Яблочкина и Пшеничного, приблизился по правому краю к лицевой линии и под очень острым углом наносит сильный удар в правый угол ворот Леонида Иванова — 1:0 в пользу армейцев.

Благодаря отлично игравшему вратарю «Зенита», несколько раз выручавшему команду, в первом тайме счёт так и не изменился.

В перерыве матча тренер ленинградцев Константин Лемешев перестраивает нападение: Борис Левин-Коган переходит на место центр-форварда, а его место на правом краю занимает Николай Смирнов, а также даёт установку усилить темп и играть преимущественно передачами мяча низом.

Во втором тайме ленинградцы перехватили инициативу. Возможно это произошло из-за того, что во втором тайме капитан ЦДКА Григорий Федотов не смог играть в полную силу: забинтованная нога не давала ему возможности принимать участие в быстрых атаках. А также из-за замены в начале второго тайма ведущего полузащитника армейцев Александра Виноградова, который не смог продолжить игру из-за повреждения и был заменён на Владимира Шлычкова. Возможно также сказалась подготовка ленинградцев, которые обычно прекращали тренироваться за два дня до игры и набирались сил, благодаря этому во втором тайме были более «свежими» на фоне уставших соперников.

На 55-й минуте вратарь армейцев Владимир Никаноров выручает команду от неминуемого гола. Спустя три минуты Борис Чучелов в центре поля подхватил мяч, выбитый от штрафной «Зенита», и стал убегать от защитника ЦДКА Ивана Кочеткова, который вцепился в футболку форварда. Несколько метров Чучелов «тащил на себе» армейца, не обращая внимания на захваты, толчки и удары по ногам, но опытный эстонский арбитр Саар не стал останавливать игру — Чучелов вырвался и, выйдя с вратарём один на один, и ударом низом в дальний угол ворот сравнял счёт.

Через десять минут вновь следует острая атака зенитовцев. Борис Левин-Коган с левого края передаёт мяч назад на ход набирающему скорость Виктору Бодрову, и тот посылает его на Николая Смирнова, который наносит удар. Мяч попадает в защитника армейцев и отскакивает к 18-ти летнему нападающему Сергею Сальникову, который забивает гол — 2:1 в пользу «Зенита».

Когда до конца матча оставались считанные минуты, игроки ЦДКА бросились в атаку. Создалось очень напряжённое положение у ворот «Зенита», но армейцам не повезло. Сильно пущенный мяч ударился в штангу ворот и отскочил в поле. Матч так и закончился со счётом 2:1 в пользу «Зенита».

По окончанию матча «Зениту» был вручён Кубок СССР. Кроме того, они получили дипломы первой степени и ценные подарки. После окончания матча многие газеты отмечали безошибочное судейство эстонского арбитра.

Матч транслировался по радио, репортаж вёл Вадим Синявский. Также игру снимала специальная бригада Центральной студии кинохроники.

Таким образом «Зенит» стал первой немосковской командой обладателем Кубка СССР. Причём все стадии розыгрыша Кубка СССР 1944 года ленинградцы провели в неизменном составе.

Ссылки

• [www.sport-express.ru/newspaper/2007-03-30/16_1 Летопись Акселя Вартаняна. Футбол в годы войны. Часть 8. Впервые под гимн Александрова]
• [aegov.narod.ru/zenit/kupsssr/44_7.htm Протокол матча ЦДКА (Москва) — «Зенит» (Ленинград)]
•  [youtube.com/watch?v=uWmLq4uqbaU Видео центральной студии кинохроники]

См. также

• Соперничество футбольных клубов «Зенит» (Санкт-Петербург) и ЦСКА (Москва)

Отрывок, характеризующий Финал Кубка СССР по футболу 1944

– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.
– Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, что он не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.
Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.


В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.