Хотченков, Александр Яковлевич
Поделись знанием:
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
(перенаправлено с «Александр Хотченков»)
Александр Хотченков | |||
Дата рождения: | |||
---|---|---|---|
Место рождения: | |||
Профессия: | |||
Гражданство: | |||
Годы активности: |
1967 — настоящее время | ||
Театр: | |||
Награды: |
|
Александр Яковлевич Хотченков (род. 26 марта 1946 года) — советский и российский актёр театра и кино. Народный артист Российской Федерации (2002)[1].
Содержание
Биография
Окончил Студию при Центральном детском театре (ныне - РАМТ) в 1967 году и тогда же был принят в театр, где служил до 2014 года.
Роли в театре
- 1989 — «Приключения Тома Сойера» М.Твена. Режиссёр: Д. Крэнни — Марк Твен
- 2001 — «Принц и нищий» М.Твена. Режиссёр: Николай Крутиков — Джон Кенти, Лорд Гетфорд
- 2002 — «Лоренцаччо» Альфреда Де Мюссе. Режиссёр: Алексей Бородин — Синьор Маурицио
- 2002 — «Эраст Фандорин» Б. Акунина. Режиссёр: Алексей Бородин — Мизинов
- 2005 — «Инь и Ян. Белая версия.»/«Инь и Ян. Чёрная версия». Режиссёр: Алексей Бородин - Станислав Борецкий
- 2007 — «Берег утопии» Т.Стоппарда. 1 часть. Путешествие. Режиссёр: Алексей Бородин — Семён
- «Берег утопии». 2 часть. Кораблекрушение. Режиссёр: Алексей Бородин — Карл Маркс
- «Берег утопии». 3 часть. Выброшенные на берег. Режиссёр: Алексей Бородин — Карл Маркс
- 2010 — «Чехов-GALA» А. П. Чехова. Режиссёр: Алексей Бородин — Жигалов(«Свадьба»)
Роли в кино
- 2006 — «Золотая теща» — Георгий Ильич, генерал
- 1999 — «Д.Д.Д. Досье детектива Дубровского» — Антон Запрудин
- 1997 - «Брегет» (фильм-спектакль)
- 1987 — «Мораль Леонардо» (фильм-спектакль) — Дэвид
- 1987 — «Малыш» (фильм-спектакль) — Стась Попов
- 1984 — «Счастливая, Женька!»
- 1983 — «Хозяйка детского дома» — шофер
- 1983 — «Подросток» — Васин
- 1976 — «Эти непослушные сыновья» — Петр
- 1974 — «Моё поколение» — Греков
- 1973 — «Разны люди» — Алексей Ленточкин
- 1973 — «Московские каникулы»
- 1972 — «Свободный час»
- 1971-1982 — «Следствие ведут знатоки» (фильм-спектакль) — парень-студент
- 1971 — «Свеаборг»
- 1970 — «Море в огне»
Актёр дубляжа
- 2016 — Всё, что у меня есть — Питер Сантуччи, шеф полиции Рейнольдс
- 2016 — Эдди «Орёл»
- 2016 — Кунг-фу панда 3 — мастер Шифу
- 2015 — Страшные сказки — парикмахер, некромант
- 2015 — Дикая — Фрэнк
- 2015 — Губка Боб в 3D — Юджин Крабс
- 2014 — Книга жизни — Пепе Родригес
- 2014 — Рука Дьявола — старейшина Стоун
- 2014 — Исчезнувшая — Рэнд Эллиотт
- 2014 — Мисс Переполох — судья Пендергаст
- 2014 — Люди Икс: Дни минувшего будущего — Ричард Никсон
- 2014 — Три дня на убийство — работник ФБР
- 2014 — Охотники за сокровищами — сержант Ричард Кэмпбелл
- 2013 — Советник — торговец бриллиантами
- 2013 — Гонка
- 2013 — План побега — Бримс
- 2012 — Хичкок
- 2012 — Линкольн
- 2012 — Ледниковый период 4: Континентальный дрейф — дядя Фангус
- 2012 — Порочная страсть — Крис Воглер
- 2011 — Приключения Тинтина: Тайна «Единорога» — Нестор
- 2011 — Потомки — двоюродный брат Стэн
- 2011 — Исходный код — кондуктор
- 2011 — Люди Икс: Первый класс — русский генерал
- 2011 — Кунг-фу панда 2 — мастер Шифу
- 2011 — Монте-Карло — Второй участник торгов
- 2010 — Неуправляемый — Джадд
- 2010 — 127 часов — репортер
- 2010 — Команда-А — директор МакКриди, служащий военного госпиталя
- 2010 — Секс в большом городе 2 — Том
- 2010 — Уолл-стрит: Деньги не спят — инвестор
- 2009 — Из Парижа с любовью — пакистанский старик
- 2009 — Неудачники
- 2009 — Безумный спецназ — Гас Лэйси
- 2008 — Индиана Джонс и Королевство хрустального черепа — Мак
- 2008 — Операция Валькирия — Адольф Гитлер
- 2008 — Кунг-фу Панда — мастер Шифу
- 2008 — Хортон
- 2006 — Козырные тузы — Виктор Падич
- 2006 — Люди Икс: Последняя битва — Петр Распутин/ Колосс
- 2005 — Война миров
- 2005 — Электра
- 2004-2010 — Остаться в живых — Бернард Нэдлер (4-й сезон)
- 2004 — Широко шагая — Джимми
- 2003 — Сорвиголова — Роберт МакКензи
- 2003 — Люди Икс 2 — Петр Распутин/ Колосс
- 2002 — Белый олеандр
- 2001 — Репликант
- 2001 — Гонщик
- 2000 — Такси 2
- 1999 — н.в — Губка Боб Квадратные Штаны — с 20 серии 1-го сезона: Мистер Крабс, второстепенные персонажи
- 1998 — Такси — комиссар Жибер
- 1998 — Топо Джиджио (мультсериал) — половина мужских ролей (перевод канала Останкино)
- 1987 — Хищник — генерал Филиппс
- 1984-1990 — Чарльз в ответе — Уолтер Пауэлл (СТС)
- 1983-1985 — Инспектор Гаджет — инспектор Гаджет
- 1977 — Звёздные войны. Эпизод IV: Новая надежда — дядя Оуэн
- 1963 — Из России с любовью
- 1962 — Доктор Ноу
Озвучивание в компьютерных играх
- 2015 — StarCraft II: Legacy of the Void — Каракс
- 2014 — Hearthstone: Heroes of Warcraft — Хранитель истории Чо, Ноздорму
- 2014 — Diablo III: Reaper of Souls — Призрак нефалема, Нефалемский дух
- 2013 — Call of Duty: Ghosts — Рорк
- 2012 — Diablo III — Охотник Осман, Великий инквизитор, Житель Калдея, Копатель могил, Канибал Фуад
- 2012 — World of Warcraft: Mists of Pandaria — Хранитель истории Чо, повествующий голос перед началом игры за Пандаренов
- 2008 — Far Cry 2 — Шакал
- 2007 — The Elder Scrolls IV: Oblivion — голоса зверолюдей на Дрожащих Островах
Озвучивание мультфильмов
- 1988 — Правитель Турропуто
- 1981 — Не заглушить, не вытоптать года...
Напишите отзыв о статье "Хотченков, Александр Яковлевич"
Примечания
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=10354&PSC=1&PT=1&Page=3 Указ Президента РФ от 14.01.2002 N 35. О награждении государственными наградами Российской Федерации]
Ссылки
- [www.ramt.ru/people/?content=item&item=133&type=5 Страница актёра на сайте театра]
- [vimeo.com/148995429 Актеры дубляжа Nickelodeon - Александр Хотченков]
Отрывок, характеризующий Хотченков, Александр Яковлевич
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.