Вертишейка

Вертишейка
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Животные Подцарство:  Эуметазои Без ранга:  Двусторонне-симметричные Без ранга:  Вторичноротые Тип:  Хордовые Подтип:  Позвоночные Инфратип:  Челюстноротые Надкласс:  Четвероногие Класс:  Птицы Подкласс:  Новонёбные Отряд:  Дятлообразные Семейство:  Дятловые Подсемейство:  Picinae Род:  Вертишейки Вид:  Вертишейка
Международное научное название
Jynx torquilla (Linnaeus, 1758)
Ареал
Гнездовой ареал      Зимовочный ареал
Охранный статус
Вызывающие наименьшие опасения IUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/141604 141604 ]
Систематика на Викивидах Изображения на Викискладе

Вертише́йка, иногда в литературе обыкновенная вертишейка (лат. Jynx torquilla) — мелкая птица с длинной подвижной шеей, относимая к семейству дятловых, однако по внешнему виду и поведению больше похожая на воробьиных птиц, нежели чем на типичных дятлов. С последними вертишейку объединяют прежде всего характерное строение ног — два пальца обращены назад и два вперёд, и длинный клейкий язык, а также волнообразный характер полёта.

Перелётная птица, зимует в Африке и на юге Азии. Основной корм — муравьи и их куколки, а также другие мелкие насекомые. Свои гнёзда не выдалбливает, но занимает брошенные дупла других дятлов либо выгоняет из них уже начавших гнездиться воробьиных птиц.

Своё русское (а также научное латинское) название вертишейка приобрела благодаря характерному поведению, которое она демонстрирует в стрессовых ситуациях. Взятая на руки либо застигнутая врасплох, птица расправляет хвост, взъерошивает перья, свешивает крылья, и с таким видом бросается на обидчика, при этом вращая шеей, глазами, и издавая булькающие и шипящие звуки. Если засунуть руку в дупло с сидящей там птицей, то такое поведение создаёт иллюзию, что в пустоте находится змея, а не вертишейка.

Описание

Внешний вид

Легко узнаваемая птица. Размером приблизительно с жулана или ястребиную славку: длина тела 17—20 см, размах крыльев 25—30 см, вес 32—48 г. Самец и самка имеют сходную защитную окраску оперения, хорошо скрывающую птиц на фоне древесной коры. Верх пёстрый, серовато-бурый с тёмными продольными пестринами, на спине почти сливающимися в одно большое пятно. Брюхо беловатое с поперечным струйчатым рисунком, как у мелких пернатых хищников. От угла клюва через глаз и далее вдоль шеи проходит отчётливая тёмная полоса, ещё одна такая же полоса тянется через темя и затылок. На горле и груди заметен небольшой желтоватый либо охристый оттенок. Радужная оболочка тёмно-коричневая, клюв и ноги окрашены в тусклый, буровато-роговой цвет. Молодые птицы похожи на взрослых, но имеют более размытый рисунок.

В отличие от других дятлов хвост у вертишейки слегка закруглённый и состоит только из мягких рулевых перьев — по этой причине он не способен служить опорой на вертикальном стволе дерева. В результате птицы добывают себе корм сидя на ветках либо с поверхности земли. Клюв более короткий и острый — птицы не долбят древесину, но как и другие дятлы при случае добывают корм из под гниющей коры.

Выделяют 4—7 подвидов, отличных размерами, а также оттенками и деталями рисунка оперения.

Голос

Весенняя песня по своей тональности и ритму имеет много общего с песней зелёного, седого и даже чёрного дятлов, а также похожа на тревожные крики малых соколов, однако более тихие и спокойные. Она представляет собой серию из 12 — 18 однообразных протяжных криков «ти-ти-ти-ти-ти», повторяемых со скоростью до 4 раз в секунду. Кричит самец, выбрав подходящее дупло и подзывая возле него самку. Если в течение одного-двух дней ответный зов не слышен, самец улетает в другое место и начинает заново. Услышав издалека самца, самка перекликается с ним до тех пор, пока обе птицы не встретятся вместе. После образования пары птицы, как правило, не поют. Сигнал беспокойства — негромкое «тек-тек-тек» или «пиц-пиц-пиц». Встревоженная в гнезде вертишейка издаёт шипящие звуки, подобно змеям, и подобно им способна сильно вращать шеей.

Распространение

Ареал

В Африке гнездится в Алжире и Тунисе в узкой полосе вдоль берегов Средиземного моря. В Евразии населяет обширную территорию зоны лесов от восточной части Пиренейского полуострова и западной Франции на восток до бассейна Колымы, южнее побережья Тихого океана, Сахалина, Курильских и Японских островов, ещё южнее центральных районов Китая. На севере Европы в настоящее время практически отсутствует на Британских островах, однако гнездится почти на всей территории Скандинавии, исключая горные районы севернее 67-й параллели. В России встречается к северу до границы леса: в европейской части до 65° с. ш., в Западной Сибири до 66° с. ш., в бассейнах Хатанги и Лены до 68° с. ш., в долине Колымы до 69-й параллели.

В Южной Европе гнездится к югу до Средиземного моря от северо-восточной Испании на восток до северной Греции, а также на островах Мальорка, Ивиса, Корсика, Сардиния и Сицилия; спорадически встречается на юге Португалии. В Поволжье к югу до примерно 49° с. ш. (район Волгограда), в долине Урала до 50° с. ш., в Казахстане на севере в области 51-й параллели, восточнее до района Семипалатинска. В Монголии и Китае к югу до Монгольского Алтая, Хангайских гор, провинции Хэйлунцзян и северной части Корейского полуострова. Изолированные популяции южнее основного ареала в Кашмире и горных районах среднего Китая — в провинциях Ганьсу, Цинхай и Сычуань.

До середины XX века вертишейка в небольшом количестве (до 200—400 пар) гнездилась в Великобритании, однако начиная с 1973 года на острове регистрировались лишь единичные встречи этих птиц. Кроме того, в последние десятилетия значительно сократилась популяция птиц в различных государствах Европы, в частности в странах Скандинавии, в Германии, Дании и Швейцарии. Возможными причинами резкого сокращения численности называют изменение методов обработки пахотных земель, изменение климата и уменьшение мест, пригодных для устройства гнёзд.

Миграции

Вертишейка — единственный перелётный вид среди обитающих в Европе дятлов. Только представители подвида mauretanica, обитающие на северо-западе Африки, ведут типично оседлый образ жизни. Птицы, гнездящиеся на островах Средиземного моря и в горах Центральной Азии, перемещаются на незначительные расстояния (в последнем случае спускаясь в близлежащие горные долины). Остальные популяции — дальные мигранты. Районы зимовок европейских птиц находятся к югу от Сахары в широком поясе от Сенегала, Гамбии и Сьерра-Леоне на западе до Эфиопии на востоке, на юге достигая Демократической Республики Конго и Камеруна. Эта же территория используется и популяциями Западной Сибири. Вертишейки из центральных районов Сибири и Дальнего Востока зимуют в Индии и Юго-Восточной Азии, а также на южных японских островах. Незначительная часть дальневосточных птиц перемещается в западные районы Аляски.

Местообитания

В гнездовой период населяет разреженные лиственные либо смешанные леса, богатые старыми деревья­ми таких пород как осина, липа или берёза. Часто селится на лесных полянах, окраинах вырубок, опушках, в лесопосадках и прибрежных зарослях. Не боится человека и нередко гнездится в культивируемых ландшафтах — плодовых садах и парках. Наибольшей численности достигает на юге лесной зоны и в лесостепи, где обычна; на преобладающей части остальной территории редка. Открытой степи, равно как и сплошного леса избегает. На пролёте также встречается и на более открытых ландшафтах: обрабатываемых полях, лугах, песчаных дюнах и галечных пляжах. На зимовках места обитания более разнообразны, но в любом случае богатые видами насекомых, которыми питается птица. Наибольшее предпочтение отдаётся акациевой саванне.

Размножение

В отличие от некоторых других видов дятлов, не покидающих гнездовую территорию в зимнее время, вертишейка ежегодно образует новую пару. Птицы возвращаются довольно поздно, когда деревья уже покрыты молодой зеленью — во второй половине апреля либо первой половине мая, в зависимости от широты. Так же, как и её родственники, вертишейка гнездится в пустотах старых деревьев, однако из-за слабого клюва сама дупло почти никогда долбит, а занимает уже готовое. Это может быть естественная ниша в стволе или прогнившей ветке дерева, старое дупло другого дятла, трухлявый пень, а в некоторых случаях и отверстие в стене старого сарая или дачного домика. При случае охотно занимает искусственные дуплянки и скворечники, редко селится в норах зимородков и береговушек в обрывистых берегах и склонах степных балок. Бывает, что в округе все места уже оказываются занятыми другими обитателями, и тогда вертишейка чистит понравившееся ей дупло, выгоняя хозяев на улицу. Среди пострадавших в таких случаях птиц — горихвостки, серые мухоловки и другие мелкие обитатели леса. Интересно, но и сама вертишейка иногда страдает подобным образом от нашествия более крупных птиц, таких как большого пёстрого или сирийского дятлов. Чаще всего дупло находится на высоте до 3 м от земли, но может быть и гораздо выше — до 9 м.

Место для будущего гнезда подыскивает самец. Обнаружив подходящее дупло, он громко и подолгу кричит, подзывая самку. Бывает, что свободной самки поблизости нет, и тогда спустя сутки или двое самец перебирается в другое место, повторяя всё заново. Услышав зов, самка откликается издалека таким же криком, и обе птицы постепенно сближаются, пока не встречаются и спариваются где-нибудь в верхней части кроны дерева. Птицы не тратят время на обустройство гнезда: стенки дупла не расширяют и дополнительный гнездовой материал в него не добавляют. О прежних хозяевах нередко свидетельствуют останки старого гнезда и яичная скорлупа под деревом. Изначально на дне ниши может находиться древесная труха, которая и служит своеобразной подстилкой. Потомство выводится один либо два раза в сезон, первые кладки в средней полосе России попадаются обычно в конце мая либо начале июня. Количество яиц в кладке варьирует в широких пределах, но чаще всего бывает от 7-и до 10-и, в редких случаях до 14-и штук. У впервые гнездящихся птиц, а также в неблагоприятные годы число яиц в кладке может не превышать 5-и штук. Яйца бледно-белой окраски, размером (16—23) х (13—17) мм. При потере кладки самка откладывает повторно, но уже с меньшим количеством яиц. Самка откладывает с интервалом одно яйцо в сутки, насиживание обычно начинается с предпоследнего яйца и продолжается в течение 12—14 дней. Ведущую роль в инкубации играет самка, которую изредка и на короткое время подменяет самец. Появление на свет потомства асинхронное, в результате чего в одном гнезде могут одновременно находится как подросшие птенцы, способные лазать по стенкам дупла, так и голые, с закрытыми слуховыми проходами. В тесном дупле птенцы сидят пирамидой клювами к центру, которые раскрываются, когда родители дотрагиваются до них. Выкармливают обе взрослые птицы, по очереди принося в зобе корм в виде шариков, который затем отрыгивают в клювы птенцов. Возле дупла вертишейки ведут себя осторожно, при приближении хищников затаиваясь и сливаясь на фоне древесной коры. В конце июня — начале июля крикливые птенцы начинают высовываться из дупла, а через несколько дней в возрасте 23—27 дней становятся на крыло. Через несколько дней после этого выводки распадаются и рассеиваются.

Питание

В период размножение питается главным образом мелкими муравьями, в том числе дерновым, жёлтым земляным, рыжим лесным муравьями, а также различными видами лазиуса и формики. При этом вертишейка большей частью кормится не взрослыми особями, а их личинками и куколками. Значительно меньшую долю в рационе составляют другие группы насекомых — тля, гусеницы и жуки, а также растительная пища — ягоды и плоды. В поисках корма птицы часто обращают внимание на выделяющиеся, яркие объекты — в их желудках нередко находят мелкие металлические предметы, кусочки фольги и пластмассы.

Подвиды

Разные авторы выделяют от 4-х до 7-и подвидов вертишейки. Справочник «Путеводитель по птицам мира» перечисляет следующие подвиды:

• J. t. torquilla Linnaeus, 1758 — большая часть Евразии, за исключением средиземноморья и Гималаев; зимует в Африке и южной Азии.
• J. t. tschusii Kleinschmidt, 1907 — Корсика, Сардиния, Италия и восточное побережье Адриатики; зимует в Африке.
• J. t. mauretanica Rothschild, 1909 — северо-западная Африка.
• J. t. himalayana Vaurie, 1959 — северо-западные Гималаи (от северного Пакистана на восток до индийского штата Химачал-Прадеш); зимует в долинах гор.

Популяции, населяющие Западную Сибирь от Уральского хребта до Енисея, иногда выделяют в подвид J. t. sarudnyi, мотивируя это более светлым оперением брюха и меньшим количеством пестрин на нём. Ещё один предполагаемый подвид — J. t. chinensis объединяет птиц, распространённых в Сибири восточнее Енисея, а также в Китае. Наконец, японские формы часто описывают как J. t. japonica. Критики такого деления мотивируют свою позицию тем, что в обоих случаях встречаются особи, очень похожие либо идентичные с европейскими.

Литература

• G. Busche. Passage migration of Wrynecks (Jynx torquilla) at the German Bight (Helgoland and Schleswig-Holstein) in the period 1965 – 1998 // Vogelwarte. — 2004. — Т. 42, № 4. — С. 344-351. (англ.)
• U. N. Glutz von Blotzheim, K. M. Bauer. Handbuch der Vögel Mitteleuropas. — Wiesbaden: Aula-Verlag, 1980. (нем.)
• Killian Mullarney, Lars Svensson, Dan Zetterström, Peter J. Grant. Птицы Европы = Birds of Europe. — United States: Princeton University Press, 2000. — С. 228. — 400 с. — ISBN 978-0-691-05054-6. (англ.)
• von Klaus Richarz, Gunter Steinbach. Steinbachs Naturführer. Landvögel: Erkennen und bestimmen. — Ulmer (Eugen), 2001. — 191 с. — ISBN 3800142686. (нем.)
• Egon Østergaard. [www.eurobirding.com/birdingmagazines/artinfo.php?id=6355 The Wryneck Jynx torquilla in Denmark, with special reference to the breeding population at Borris Hede 1970-2001] // DOFT. — 2004. — Т. 97, № 4. — С. 303-311.
• H. Rittmann. Breeding success of Wryneck (Jynx torquilla) during the last 40 years in Sweden // Ornis svecica. — 2003. — Т. 13, № 1. — С. 25-28. (англ.)
• H. Winkler, D. Christie 2002. Family Picidae (Woodpeckers) in del Hoyo, J., Elliott, A., & Sargatal, J., eds. Vol. 7. // Путеводитель по птицам мира = Handbook of the birds of the world. — Barcelona: Lynx Edicions, 2002. — ISBN 84-87334-37-7. (англ.)
• А. И. Иванов, Е. В. Козлова, Л. А. Портенко, А. Я. Тугаринов. Часть II // Птицы СССР. — Москва-Ленинград: Издательство АН СССР, 1953. — С. 309-311.
• Ф. Зауэр. Птицы - обитатели лугов, полей и лесов. — Москва: Астрель, 2002. — 286 с. — ISBN 5-271-03191-8.
• А. С. Мальчевский, Ю. Б. Пукинский. Птицы Ленинградской области и сопредельных территорий. — Ленинград: Издательство Ленинградского университета, 1983.
• В. К. Рябицев. Птицы Урала, Приуралья и Западной Сибири: Справочник-определитель. — Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2001. — С. 347-348. — 608 с. — ISBN 5-7525-0825-8. (англ.)
• Л. С. Степанян. Конспект орнитологической фауны России и сопредельных территорий. — Москва: Академкнига, 2003. — 808 с. — ISBN 5-94628-093-7.

Ссылки

• [www.sevin.ru/vertebrates/index.html?birds/410.html Позвоночные животные России: вертишейка]

Отрывок, характеризующий Вертишейка

– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.