Грили, Адольф

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Адольф Вашингтон Грили
англ. Adolphus Washington Greely

Фото 1935 года
Место рождения

Ньюберипорт (штат Массачусетс), США

Место смерти

Вашингтон

Принадлежность

США США

Род войск

связь

Годы службы

1861-1908

Звание

генерал-майор

Командовал

Сигнальный корпус[en]
Тихоокеанская дивизия[en]

Сражения/войны

Гражданская война в США

Награды и премии

Медаль Чарльза Дэли[en] Медаль Королевского географического общества

Автограф

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Грили.

Адольф Вашингтон Грили (англ. Adolphus Washington Greely; 27 марта 1844 — 20 октября 1935) — американский военный деятель, учёный и путешественник, полярный исследователь, писатель. Почётный член Американского географического общества[en][1], один из основателей Национального географического общества (National Geographic).

Свою карьеру военного начал в 17 лет, добровольцем отправившись на гражданскую войну, к концу которой имел звание временный майор. Был трижды ранен, принял участие в 9 кампаниях. После зачисления в регулярную армию США служил в различных подразделениях. В 1881 году возглавил американскую арктическую экспедицию на север Канады. После экспедиции продолжил службу, со временем возглавил Сигнальный корпус[en], Тихоокеанскую дивизию[en] и дослужился до звания генерал-майор, став первым в истории США офицером высшего ранга, начавшим военную карьеру рядовым[2].





Биография

Адольф Вашингтон Грили родился 27 марта 1844 года в Ньюберипорте (штат Массачусетс) в семье американцев в девятом поколении Джона Грили (англ. John Balch Greely) и Фрэнсис Кобб (англ. Frances D. Cobb). Начальное образование получил в государственной школе для мальчиков. Отец, обладавший живым интересом к науке, значительно дополнил его общее образование, и уже в юности Адольф имел хорошие знания по истории страны и неплохо разбирался в политике и прочих реалиях того времени. Как участник англо-американской войны 1812 года, отец также во многом привил интерес сыну к военной службе. Мать Адольфа была женщиной бескомпромиссной честности и имела волевой характер. Помимо этого, она была наделена от природы отменным здоровьем и выносливостью, которые, по всей вероятности, так же как и психологические качества, унаследовал её сын. Френсис Кобб никогда не болела и умерла в возрасте восьмидесяти одного года от естественных причин[3][4].

Начало военной карьеры

С началом гражданской войны Грили добровольцем ушёл на фронт (при этом на собеседовании в рекрутинговой конторе он указал, что ему более 18 лет, хотя на самом деле было 17) и был зачислен в 19-й Массачусетский пехотный добровольческий полк. Свой первый «боевой» опыт он получил в сражении при Бэллс-Блафф, где его задачей было хоронить павших бойцов и ухаживать за ранеными[5]. Летом 1862 года в одной из стычек с армией южан под Ричмондом был ранен в ногу, однако от госпитализации отказался. Генерал Джон Седжвик — командир дивизии — в тот день, увидев хромающего Грили, спросил: «Почему у Вас нет оружия?» Грили отдал честь и ответил: «Мою винтовку вчера вечером, когда я был ранен, разбило пулей. Я остался с моим подразделением и возьму её у того, кто будет первым ранен сегодня». Седжвик сказал: «Это правильно, тогда я сам дам вам Энфилд» — он распорядился принести винтовку и лично вручил её Грили[6]. В сражении при Энтитеме Адольф был ранен в лицо и в бедро, после чего был отправлен в госпиталь в Гаррисберге[7]. В 1863 году был представлен к повышению в звании до лейтенанта и назначен в 8-й Цветной пехотный полк (англ. Colored Infantry), в котором прослужил до конца войны[8].

После её окончания А. Грили остался в армии, участвовал в формировании новых регулярных частей и 27 марта 1867 года был назначен вторым лейтенантом в 36-й пехотный полк и направлен для дальнейшего прохождения службы в Форт Сандерс, Вайоминг[9], где прослужил до конца года, после чего неожиданно был откомандирован во вновь сформированный Сигнальный корпус[10].

До 1870 года Адольф Грили служил офицером связи при генерале Юджине Карре[11], после чего получил новое назначение во вновь образованное Бюро погоды, в котором приложил максимум усилий для организации и развития этого нового направления деятельности ведомства (поскольку отчёты бюро передавались по линиям связи, находящимся в ведении Сигнального корпуса, то и сама служба была ей подчинена)[12]. В 1872—1873 годах Грили занимался сбором и анализом данных для службы прогнозирования наводнений. В 1873 году был повышен в звании до первого лейтенанта и назначен на должность офицера связи 5-го кавалерийского полка[13]. С 1875-го (с небольшими перерывами) занимался организацией строительства и обслуживания телеграфных линий связи, преимущественно на юге страны, — в Техасе и Дакоте, а также в Монтане[14][15].

Экспедиция в Арктику

Основная статья: Арктическая экспедиция Грили
В 1881 году Адольф Грили был назначен руководителем американской научно-исследовательской арктической экспедиции на север Канадского арктического архипелага, которая была организована военным ведомством США в рамках первого Международного полярного года. Её целью было создание метеорологической станции и проведение метеорологических, астрономических и магнитных наблюдений, а также геологических и геодезических работ. Основные задачи, поставленные экспедиции, были выполнены, а её участники Д. Локвуд, Д. Брэйнард и Фредерик Кристиансен во время санных походов достигли самой северной на то время широты 83° 24'[16].

Помимо общего руководства экспедицией, с 26 апреля по 7 мая 1882 года Грили совершил поход во внутреннюю область острова Элсмир и обнаружил древние стоянки инуитов, а также открыл большое озеро, названное им в честь начальника Сигнального ведомства генерала Уильяма Бэбкока Хезена (англ. William Babcock Hazen)[16].

Поскольку из-за сложной ледовой обстановки в проливах между Гренландией и Канадой экспедиция не могла быть эвакуирована судами, то Грили, как кадровый военный, руководствуясь оставленными ему инструкциями (хотя на базе было достаточно провианта, чтобы продержаться ещё год), вместе со всеми полярниками в августе 1883 года вышел на юг навстречу спасателям, но, не встретившись с ними, был вынужден при минимальных запасах продовольствия организовать зимовку на мысе Сабин (англ.)русск. острова Пим (англ.)русск., во время которой от голода и истощения погибли 18 из 25 участников экспедиции. Семь выживших, в том числе сам Грили, были спасены 22 июня 1884 года[16].

Дальнейшая служба

Некоторое время после экспедиции Грили восстанавливал физическое и психическое здоровье. Через несколько месяцев по приглашению французского, немецкого и Королевского географического обществ он уехал в Европу, где читал лекции и был очень тепло принят многими выдающимися представителями различных научных школ. По возвращении из Европы продолжил военную службу, обосновавшись в Вашингтоне. В 1886 году был повышен в воинском звании до капитана, а в марте 1887 года указом президента Гровера Кливленда был назначен начальником Сигнального корпуса (англ. Chief Signal Officer) и получил звание бригадного генерала[17][15][18].

После вступления в должность он полностью реорганизовал Бюро погоды, что сделало его ведущей метеорологической организацией в мире. Под его началом были значительно усовершенствованы методологии предсказания погоды, наводнений и штормовых предупреждений. С его же подачи было принято решение о передаче Бюро из Сигнального корпуса в Департамент сельского хозяйства — Грили всегда считал, что Бюро погоды исключительно гражданское ведомство. В 1888 году он опубликовал книгу «Погода в Америке» (англ. American Weather), которая содержала значительно более точные данные о погодных условиях в США и даже спустя значительное время использовалась в качестве учебника по метеорологии, в частности, профессором Гарвардского университета Робертом Уордом[en][19][20]. В 1898 году в ходе испано-американской войны по личному распоряжению Президента США Уильяма Мак-Кинли Грили взял под контроль все внешние линии связи, фактически став первым получателем всей конфиденциальной информации, направляемой в адрес США[21]. Позже под его патронажем были организованы работы по прокладке телеграфных и телефонных линий связи на Аляске, Кубе и Филиппинах. Только на Аляске были проложены 2200 миль проводов, открывшие полуостров для цивилизации[22].

В 1903 году Грили представлял США в Берлине на первой международной конференции по вопросам использования радиосвязи в телеграфии (англ. First International Radio Telegraphic Conference), на которой впервые были определены базовые принципы международного радиообмена. Грили был одним из немногих армейских чинов, кто видел за этой новой технологией будущее[23][24]. В этом же году он участвовал как представитель страны на международной конференции по телеграфии в Лондоне (англ. International Telegraph Conference)[15].

10 февраля 1906 года Адольфу Грили было присвоено звание генерал-майор, и он был назначен командующим Тихоокеанской дивизией[en], штаб-квартира которой находилась в Сан-Франциско. Утром 18 апреля 1906 года в Сан-Франциско произошло одно из самых разрушительных землетрясений в истории Соединённых Штатов. Грили в этот день находился неподалёку от Чикаго, в пути на свадьбу дочери. Он незамедлительно принял решение вернуться (хотя командование на этом не настаивало) и совместно с гражданскими службами возглавил ликвидацию последствий стихийного бедствия. Военными под его началом были взяты на себя вопросы снабжения пострадавших продовольствием, а также он своими полномочиями регламентировал его распределение. Кроме этого, им был отдан приказ стрелять на поражение в мародёров. При всём этом, однако, он старался действовать осторожно и приложил максимум усилий, чтобы военные в новой для себя ситуации не выходили за рамки закона[25][26][27].

В 1908 году Адольф Грили оставил военную службу и вышел на пенсию[28].

Последующие годы жизни

После выхода на пенсию по предложению супруги А. Грили вместе с семьёй отправился в кругосветное путешествие. Они побывали на Филиппинах, в Японии, Китае, проехали по транссибирской магистрали из Владивостока до Москвы, посетили Германию, Италию, Австрию и только в 1909 году вернулись в Вашингтон[29].

В 1911 году Грили решением Президента страны был представителем армии США в Великобритании на коронации Георга V. По возвращении домой он принял предложение Университета Джорджа Вашингтона и несколько лет работал в нём на кафедре географии[30]. Он много писал, сотни его статей были опубликованы в различных изданиях. Увидели свет его книги «Справочник по Аляске» (1909), автобиография «Воспоминания о приключениях и службе» (1927) и другие.

В марте 1917 года умерла его супруга, с которой он был неразлучен 39 лет. Грили передал в дар National Geographic свою уникальную полярную библиотеку из более чем 500 томов (его сыновьям тема полярных исследований оказалась не интересна), продал дом в Вашингтоне и переехал в Кембридж к дочери Роуз. В 1920 году вернулся в Вашингтон (Роуз нашла там новую работу) и прожил в нём вплоть до самой смерти 20 октября 1935 года[31].

Похоронен на Арлингтонском национальном кладбище[32].

Общественная деятельность

После экспедиции 1881—1884 годов А. Грили по праву считался экспертом в области полярных исследований, и с ним, в той или иной мере, консультировались большинство лидеров грядущих экспедиций в высокие широты, с многими из которых он стал лично знаком и в течение долгого времени поддерживал дружеские связи.

Грили был очень высокого мнения о Фритьофе Нансене, хотя поначалу категорически не одобрял план его путешествия на «Фраме», и даже позже, несмотря на триумфальное завершение этой экспедиции, критически оценивал его решение оставить судно с целью достижения Северного полюса: «Всякий согласится, что Нансен, таким образом, пренебрёг священнейшим долгом начальника экспедиции. Счастливое возвращение мужественного капитана Свердрупа вместе с „Фрамом“ не оправдывает Нансена. Верность, мужество и искусство Свердрупа, который остался на „Фраме“ и доставил своих товарищей в Норвегию, увенчивают его в глазах многих более славными лаврами, чем те, которые выпадут на долю его предприимчивого и даровитого предводителя»[33][34]. Но именно Грили во время одного из визитов Нансена в Америку представлял его в National Geographic, одним из основателей которого стал в 1888 году[32][35]. Помимо Нансена он также представлял перед обществом Эдварда Эванса, Дональда Макмиллана[en], Дугласа Моусона и других[36].

Начиная с первой полярной экспедиции Руаля Амундсена (к северному магнитному полюсу и преодоления им северо-западного прохода (1903—1906)), на протяжении многих лет А. Грили поддерживал с ним связь, хотя тогда, как глава Сигнального ведомства, он оказался косвенно причастен к своего рода нелицеприятной ситуации, связанной с передачей Амундсеном телеграммы об успешном завершении его экспедиции, из которой весть о его достижении стала в первую очередь достоянием СМИ США и лишь потом Европы[37][36].

Грили был одним из первых консультантов Роберта Пири, намеревавшегося первым пересечь Гренландию в 1886 году, и поэтому пристально следил за его успехами. Но он же, на основе анализа его полярных «рекордов», выразил недоверие по поводу его первенства в достижении Северного полюса и при этом считал достижение доктора Фредерика Кука непревзойдённым в истории Арктики подвигом[38].

В 1904 году А. Грили (вместе с Дэвидом Брейнардом) стал одним из основателей, а с 1905 по 1906 год был первым президентом Американского клуба исследователей[en][39][40]. В 1922 году он был избран его почётным членом, а в 1923 году награждён его высшей наградой — медалью Клуба исследователей[41][42].

На протяжении 70-ти лет — со времён начала гражданской войны — А. Грили был лично близко знаком со всеми Президентами Соединённых Штатов (за исключением А. Линкольна) и первыми леди, а также со всеми главами Верховного суда США. Один из его председателей (а ранее непосредственный начальник, а также будущий Президент США) Уильям Тафт сказал: «Я рад вернуться в Вашингтон только по двум причинам — там есть монумент Вашингтона и генерал Грили» (англ. I am glad to return to the only two permanent things in Washington: the Washington Monument and General Greely)[43].

За всю свою многолетнюю службу Адольф Грили не был удостоен ни одной из правительственных наград Соединённых Штатов. Только 27 марта 1935 года, на свой 91-й день рождения, с подачи генерала Уильяма Митчелла — биографа генерала — в знак признания его выдающихся заслуг он был награждён «Медалью Почёта США»[44]. На церемонии вручения этой высшей государственной награды, помимо официальных лиц, присутствовал бригадный генерал Дэвид Брэйнард — последний из оставшихся в живых участников его арктической экспедиции[45].

Это событие даёт мне возможность воздать должное моему начальнику на севере генералу Грили. Нет более лояльного, храброго и находчивого офицера, когда-либо командовавшего в Арктике или в любом другом месте; его лидерские качества особенно проявились на мысе Сабин, благодаря его твёрдости и непреклонной воле удалось сохранить остатки партии вместе и поддерживать дисциплину вплоть до нашего спасения адмиралом Шлеем.

— Из речи Дэвида Брэйнарда перед Американским географическим обществом, 1925[45]

Семья

В 1878 году Адольф Грили женился на Генриетте Несмит (англ. Henrietta Nesmith)[46]. У них родилось шестеро детей: дочери — Роуз, Гертруда, Антуанетта и Эдола; сыновья Джон и Адольфус (младший)[47].

Библиография

Адольф Грили автор многих трудов по метеорологии и изотермических карт. Помимо официального научного отчёта по итогам экспедиции в Арктику он опубликовал целый ряд книг:

  • «Три года в Арктике» (англ. Three Years Of Arctic Service), 1886 (переведена на русский язык, издана в 1935 году);
  • «Погода в Америке» (англ. American Weather), 1888;
  • «Американские исследователи» (англ. American Explorers), 1894;
  • «Справочник арктических открытий» (англ. Handbook of Arctic Discoveries), 1896;
  • «Справочник по Аляске» (англ. Handbook of Alaska), 1909;
  • «Правдивые рассказы об арктическом героизме» (англ. True Tales of Arctic Heroism), 1912;
  • «Воспоминания о приключениях и службе» (англ. Reminiscences of Adventure and Service), 1927;
  • «Полярные регионы в ХХ веке» (англ. Polar Regions in the Twentieth Century), 1928.

Награды и память

За значительный вклад в «исследования побережья Северного Ледовитого океана и внутренних областей Земли Гриннела (острова Элсмир)» в 1886 году А. Грили был удостоен медали Королевского географического общества[48], а в 1920-м за выдающиеся заслуги в области географии Американским географическим обществом он был награждён медалью Ч. Дэли[49].

В честь А. Грили было названо транспортное судно USS General A. W. Greely[en] (спущено на воду в 1944 году), военная база США на Аляске Форт Грили[en], с его изображением в 1986 году выпущена почтовая марка[50].

В его честь также назван ряд географических объектов[34]:

Напишите отзыв о статье "Грили, Адольф"

Примечания

  1. ↑ [americangeo.org/honorary-fellowships/ Honorary Fellowships]. American Geographical Society. Проверено 24 января 2016.
  2. ↑ Mark Nuttall. Encyclopedia of the Arctic. — Routledge, 2005. — С. 777. — 2380 с. — ISBN 0-203-99785-9.
  3. ↑ Mitchell, 1936, pp. 3—4.
  4. ↑ Mitchell, 1936, p. 6.
  5. ↑ Mitchell, 1936, p. 11.
  6. ↑ Mitchell, 1936, pp. 17—19.
  7. ↑ Mitchell, 1936, pp. 27—28.
  8. ↑ Mitchell, 1936, pp. 37—38.
  9. ↑ Mitchell, 1936, p. 42.
  10. ↑ Mitchell, 1936, p. 46.
  11. ↑ Mitchell, 1936, p. 49.
  12. ↑ Mitchell, 1936, p. 50.
  13. ↑ William Lowell Putnam. Arctic Superstars. — Light Technology Publishing, 2001. — ISBN 1622336860.
  14. ↑ Mitchell, 1936, p. 51—57.
  15. ↑ 1 2 3 [findingaids.loc.gov/db/search/xq/searchMfer02.xq?_id=loc.mss.eadmss.ms010151&_faSection=overview&_faSubsection=bioghist&_dmdid=d22166e21 A.W. Greely papers, 1753-1959]. Library of Congress. Проверено 5 февраля 2016.
  16. ↑ 1 2 3 William James Mills. Exploring polar frontiers : a historical encyclopedia. — ABC-CLIO, Inc, 2003. — С. 269—272. — 844 p. — ISBN 1-57607-422-6.
  17. ↑ Mitchell, 1936, pp. 173—174.
  18. ↑ [www.mohconvention.com/tn-recipient/138/adolphus-w-greely/ Adolphus W. Greely]. Congressional Medal of Honor Society. Проверено 5 февраля 2016.
  19. ↑ Mitchell, 1936, p. 175.
  20. ↑ Gary K. Grice. [www.nws.noaa.gov/pa/history/signal.php THE BEGINNING OF THE NATIONAL WEATHER SERVICE: THE SIGNAL YEARS (1870 - 1891) AS VIEWED BY EARLY WEATHER PIONEERS]. National Weather Service. Проверено 23 января 2016.
  21. ↑ Mitchell, 1936, p. 182.
  22. ↑ Mitchell, 1936, p. 195.
  23. ↑ Mitchell, 1936, p. 202.
  24. ↑ L. S. Howeth. [earlyradiohistory.us/1903conv.htm History of Communications-Electronics in the United States Navy]. — USN, 1963. — С. 547-548.
  25. ↑ [www.nps.gov/prsf/learn/historyculture/adolphus-washington-greely-page-2.htm Adolphus Washington Greely]. U.S. Department of the Interior. Проверено 24 января 2016.
  26. ↑ [www.armyheritage.org/75-information/soldier-stories/247-sanfranearthquake Cracked Earth & Blazing Fires: The 1906 San Francisco Earthquake]. Army Heritage Center Foundation. Проверено 24 января 2016.
  27. ↑ Mitchell, 1936, p. 204.
  28. ↑ Mitchell, 1936, p. 213.
  29. ↑ Mitchell, 1936, pp. 213—214.
  30. ↑ Mitchell, 1936, p. 222.
  31. ↑ Mitchell, 1936, pp. 226—228.
  32. ↑ 1 2 Cathy Hunter. [voices.nationalgeographic.com/2012/12/14/the-perils-of-early-arctic-exploration/ The Perils of Early Arctic Exploration]. National Geographic (December 14, 2012). Проверено 26 января 2016.
  33. ↑ Фритьоф Нансен. «Фрам» в Полярном море. — Litres, 2015. — ISBN 5457763765.
  34. ↑ 1 2 Аветисов Г. П. [www.gpavet.narod.ru/Names1/grili.htm Имена на карте Арктики]. — ВНИИОкеанология, 2009. — ISBN 978-5-88994-091-3.
  35. ↑ [www.nat-geo.ru/planet/38165-national-geographic-society-nachalo-bolshogo-puti/#full National Geographic Society: начало большого пути] (рус.) // National Geographic. — 2003. — № 2.
  36. ↑ 1 2 Mitchell, 1936, p. 229.
  37. ↑ Роланд Хантворд. Покорение Южного полюса. Гонка лидеров. — М. Манн, Иванов и Фербер, 2012. — С. 127. — 640 с. — ISBN 9785916573237.
  38. ↑ Mitchell, 1936, pp. 230—231.
  39. ↑ [explorers.org/about/history/a_gathering_place A Gathering Place]. The Explorers Club. Проверено 31 января 2016.
  40. ↑ [web.archive.org/web/20060928065244/www.explorers.org/about/history/presidents/presidents.php About The Club History. Club presidents, 1905 to present]. The Explorers Club, 2012.
  41. ↑ [explorers.org/about/history/honorary_members Honorary Members]. The Explorers Club. Проверено 31 января 2016.
  42. ↑ [explorers.org/about/history/the_explorers_club_medal The Explorers Club Medal]. The Explorers Club. Проверено 31 января 2016.
  43. ↑ Mitchell, 1936, p. 236.
  44. ↑ [www.cmohs.org/recipient-detail/2486/greely-adolphus-w.php GREELY, ADOLPHUS W.]. Congressional Medal Of Honor Society. Проверено 30 января 2016.
  45. ↑ 1 2 Mitchell, 1936, p. 237.
  46. ↑ Mitchell, 1936, p. 54.
  47. ↑ Mitchell, 1936, p. 215.
  48. ↑ [www.rgs.org/NR/rdonlyres/C5962519-882A-4C67-803D-0037308C756D/0/GoldMedallists18322011.pdf List of Past Gold Medal Winners]. Royal Geographical Society. Проверено 24 августа 2015.
  49. ↑ [americangeo.org/charles-p-daly-medal/ Charles P. Daly Medal]. American Geographical Society. Проверено 23 января 2016.
  50. ↑ [arago.si.edu/record_193955_img_1.html Arctic Explorers Issue]. National Postal Museum. Проверено 31 января 2016.

Литература

  • General William Mitchell. [archive.org/details/generalgreelythe006446mbp General Greely - The Story of a Great American]. — NEW YORK: G.P.PUTNAM'S SONS, 1936. — 280 p.

Ссылки

  • Грили, Адольф-Вашингтон // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • Адольф Грили. [library.narfu.ru/sites/arctic/rus/eCatalogue/_layouts/PDFView.aspx?fileurl=library.narfu.ru/sites/arctic/rus/eCatalogue/Documents/1.1._istoray_osvoeniay_Arktiki/000007_grili_tri_goda_v_arktike.pdf Три года в Арктике. 1881-1884] / Пер. с англ. под ред. В. К. Есипова. — Ленинград: Изд. Главсевморпути, 1935. — 338 с.
  • [www.arlingtoncemetery.net/awgreely.htm Adolphus Washington Greely]. Arlington National Cemetery. Проверено 30 января 2016.
  • [trove.nla.gov.au/ndp/del/article/134169783 General Greely. Who Was.He?] // Newcastle Morning Herald. — 21 October 1949. — P. 6.</span>


Отрывок, характеризующий Грили, Адольф

Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.


В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Грили,_Адольф&oldid=80071982»