Зульцбах-Розенберг
| Город
Зульцбах-Розенберг
Sulzbach-Rosenberg
|
Зульцбах-Розенберг (нем. Sulzbach-Rosenberg) — город в Германии, районный центр, расположен в земле Бавария. Подчинён административному округу Верхний Пфальц. Входит в состав района Амберг-Зульцбах. Население составляет 19 781 человек (на 31 декабря 2009 года). Занимает площадь 53,19 км². Официальный код — 09 3 71 151.
Содержание
Географическое положение
Зульцбах-Розенберг расположен на восточной границе Франконского Альба. Исторический центр города Зульцбаха, имевший наиболее крупные крепостные сооружения северо-восточной Баварии возвышается на утёсе. Ниже города течёт ручей Розенбах, который впадает в реку Фильс под Амбергом.
Деление города
Городская территория простирается с запада на восток. В западной части города находится городской центр — Зульцбах, в восточной части — Розенберг.
История
Раннее средневековье. Графы Зульцбахские
До недавнего времени считалось, что датой основания города является 1024 год. По легенде граф Гебхард после несчастного случая на охоте утолил свою жажду в одном из многочисленных источников у подножия скалы и решил здесь основать город. Археологические раскопки 1992-2004 годов однако обнаружили поселение, которое относится к началу VIII века. По результатам раскопок в Верхнем и Нижнем замке крепость Зульцбах уже в IX веке являлась политическим центром баварского Северного Гау. Современный город развивался из раннесредневекового укрепления и позднесредневекового городского расширения, в то время как «прото-Зульцбах» раннего средневековья располагался в низине ручья и представлял из себя относящиеся к крепости господские дворы.
Уже во времена Каролингов в крепости Зульцбах возникли первые каменные здания и каменные укрепления, среди которых была крепостная церковь (около 800 года) и каменный зал длиной 22 метра. Рядом с крепостной церковью были обнаружены каменные саркофаги IX-X веков. Самое старое захоронение IX века содержит останки 70-летнего мужчины, который, предположительно являлся графом Эрнстом, умершим в 865 году. Он был одним из наиболее влиятельным представителем баварской знати при Людовике II Немецком.
В XX веке крепость стала резиденцией и частично и местом захоронения графов Швайнфуртских, которые лишь с 1033 года именовали себя по имени города Швайнфурт и видимо до 1003 года начинали свою родословную в Зульцбахе. После междоусобиц между графом Северного Гау Генрихом Швайнфуртским и королём Генрихом II в августе 1003 года зульцбахская крепость была отобрана у графов Швайнфурстких и перешла во владение графов Зульцбахских и вплоть до 1188 года стала их родовой крепостью. Археологически обнаруженная застройка XI-XII века подтверждает высокий уровень благоустройства и жилищного комфорта, в том числе дорогие системы отопления во многих каменных постройках. Графы Зульцбахские принадлежали к влиятельным родам салической и раннештауфенской империи. Граф Беренгар II Зульцбахский сыграл важную роль в свержении императора Генриха IV и воздвижении на престол его сына Генриха V. Он был одним из главных советников Генриха V. Его дети состояли в браке с правящими особами: Гертруда Зульцбахская была женой короля Конрада III, Люитгарда Зульцбахская была герцогиней Нижней Лотарингии, Гебхард II Зульцбахский был женат на дочери баварского герцога Генриха IX Матильде, Берта Зульцбахская была женой византийского императора Мануила I Комнина. После пресечения династии графов Зульцбахских город и крепость перешли по женской линии графам Грёглинг-Хиршенбергским и, наконец, в 1305 году — к герцогам Виттельсбахам.
При Карле IV
При короле Карле IV, который в 1349 году женился на дочери пфальцграфа Рудольфа II, город и крепость Зульцбах в 1353—1373 годах вновь приобретает огромное значение, став столицей Новой Богемии. К тому же в развитии Зульцбаха, как в раннее и классическое средневековье, весомую роль сыграло его расположение на «Золотом пути» — торговом пути из Нюрнберга в Прагу. Кроме того, город и его окрестности были богаты железной рудой.
При Карле IV, по крайней мере 89 дней, Зульцбах имел статус Королевского пфальца. В городе началось строительство церкви и отстройка крепости, расширилось количество благотворительных заведений и оказывалась поддержка добыче руды. Однако сын Карла — король Венцель — заложил графство Баварскому герцогству. Во время Войны за ландсхутское наследство оно отошло к пфальцской линии Виттельсбахов.
Зульцбах в период правления пфальцских Виттельсбахов
После смерти последнего курфюрста из так называемой «старой линии курфюрстов» курфюрста Отто Генриха, город перешёл под власть герцогства Пфальц-Цвайбрюкен. В 1582 году герцог Вольфганг Пфальц-Цвайбрюкенский в своём завещании передал Верхний Пфальц своему младшему сыну пфальцграфу Нойбурга Отто Генриху II. С тех пор Зульцбах стал самостоятельным княжеством. После смерти Отто Генриха II княжество отошло к его брату Филиппу Людовику. Его второй сын Август стал главой пфальц-зульцбахской династии. После смерти курфюрста Карла Теодора зульцбахская линия Виттельсбахов прервалась. В конце концов в замке поселилась пфальцграфиня Франциска Мария Доротея — прабабушка Луитпольда Баварского.
Свой дальнейший расцвет Зульцбах переживает под властью пфальцской линии Виттельсбахов. С 1604 года он принадлежит молодому герцогству Пфальц-Нойбург. С 1656 по 1790 годы город становится столицей княжества Пфальц-Зульцбах, которое, в свою очередь в 1614 году выделилось из совместного пфальц-нойбургского владения.
Правивший с 1644 года пфальцграф Кристиан Август ввёл в 1652 году на территории княжества симультанеум — почти уникальное для тогдашней Германии равноправие католиков и лютеран. В 1656 году Кристиан Август около Аннаберга, с которого открывается панорамный вид на Фихтель и Богемский лес, велел построить Часовню Святой Анны, в память о своём переходе в католическую веру. В период долгого правления Кристиана Августа (до 1708 года) маленькая резиденция превращается в культурный центр европейского масштаба.
Он также предоставлял евреям широкую свободу вероисповедания и равноправие. В то время как в соседних территориях либо евреи не проживали ещё со времён Средневековья, либо ещё в XVII веке еврейское население было изгнано, в Зульцбахе и других населённых пунктах княжества вновь создавались значительные еврейские общины. Зульцбах выдвинулся в один из наиболее влиятельных центров еврейской печати в Европе и оставался таковым вплоть до конца XIX века. В 1729 года вдоль городской стены была выложена красивая липовая аллея.
Напишите отзыв о статье "Зульцбах-Розенберг"
Ссылки
- [www.sulzbach-rosenberg.de/ Официальная страница]
| ||||||||
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Зульцбах-Розенберг
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
