Манагаров, Иван Мефодьевич

	Иван Мефодьевич Манагаров
Дата рождения	31 мая (12 июня) 1898
Место рождения	пос. Енакиево, Бахмутский уезд, Екатеринославская губерния, Российская империя
Дата смерти	27 ноября 1981 (83 года)
Место смерти	Ялта, Крымская область, Украинская ССР, СССР
Принадлежность	Российская империя →; СССР
Род войск	пехота ; кавалерия
Годы службы	1914—1915 годы ; 1918—1953 годы
Звание	<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение
Командовал	Пролетарский полк ; 1-й Уральский Стальной полк ; 3-й кавалерийский полк ; 8-я кавалерийская дивизия ; 26-й стрелковый корпус ; 16-й кавалерийский корпус ; 7-й кавалерийский корпус ; 41-я армия (СССР) ; 53-я армия ; 4-я армия
Сражения/войны	Первая мировая война ; Гражданская война в России ; Великая Отечественная война ; Советско-японская война

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Манагаров.

Иван Мефодьевич Манагаров (31 мая (12 июня) 1898(18980612), посёлок Енакиево, Екатеринославская губерния — 27 ноября 1981, Ялта, Крымская область) — советский военный деятель, генерал-полковник (29 мая 1945 года). Герой Советского Союза (1945).

Начальная биография

Иван Мефодьевич Манагаров родился в семье шахтёра 31 мая (12 июня) 1898 года в посёлке Енакиево Екатеринославской губернии, ныне городе в Донецкой области.

Получил неполное среднее образование.

С 10 лет работал на донецкой шахте № 20 выборщиком породы, лампоносом, а вскоре рабочим-вальцовщиком прокатного цеха Енакиевского металлургического завода.

Военная служба

Первая мировая и гражданская войны

В сентябре 1914 года был призван в ряды Русской императорской армии, после чего был направлен в 5-й запасной кавалерийский полк, дислоцированный в Балаклее. Вскоре рядовым взвода конной разведки 9-го Финляндского стрелкового полка 22-го армейского корпуса принимал участие в боевых действиях в ходе Первой мировой войны. Был награждён тремя Георгиевскими крестами.

После тяжёлого ранения Иван Мефодьевич Манагаров в июне 1915 года был демобилизован из рядов Русской императорской армии, после чего вернулся в Енакиево, где в июле 1917 года был избран на должность заместителя командира красногвардейского отряда, сформированного из рабочих завода и шахт. Вскоре был выбран на должность командира отряда.

В феврале 1918 года был призван в ряды РККА, после чего был назначен на должность помощника командира, а в мае 1918 года — на должность командира Пролетарского полка 1-й Стальной стрелковой дивизии.

В 1919 году вступил в ряды РКП(б).

В марте 1919 года был назначен на должность командира 1-го Уральского Стального полка, в мае 1919 года — на должность помощника командира 22-го кавалерийского полка (4-я кавалерийская дивизия), в июле 1919 года — на должность помощника командира 2-го Таманского кавалерийского полка 2-й Ставропольской кавалерийской дивизии имени М. Ф. Блинова.

Принимал участие в боевых действиях на Южном, Юго-Западном, Юго-Восточном и Кавказском фронтах против австро-венгерской интервенции и войск под командованием генералов Краснова и Деникина. В частности, в 1918 году участвовал в ходе обороны Царицына.

В июле 1920 года был направлен на учёбу в 5-ю кавалерийскую школу имени С. М. Будённого, после чего курсантом этой школы принимал участие в боевых действиях против войск под командованием Махно.

За успехи в борьбе с контрреволюцией Иван Мефодьевич Манагаров был награждён Почётной грамотой Реввоенсовета Республики.

Межвоенное время

После окончания 5-й кавалерийской школы имени С. М. Будённого в Таганроге в сентябре 1923 года был назначен на должность командира кавалерийского взвода (21-й кавалерийский полк, 4-я кавалерийская дивизия, Ленинградский военный округ), в марте 1925 года — на должность командира кавалерийского взвода (46-й кавалерийский полк, 8-я кавалерийская дивизия, Туркестанский фронт), после чего принимал участие в боевых действиях против басмачества.

В апреле 1926 года был назначен на должность секретаря партбюро 47-го кавалерийского полка (11-я кавалерийская дивизия, Приволжский военный округ), дислоцированного в Троицке.

В 1928 году был направлен на учёбу в Военно-политическую академию имени Н. Г. Толмачёва, по окончании которой в 1931 году был назначен на должность комиссара 7-го механизированного полка (7-я кавалерийская дивизия, Белорусский военный округ), дислоцированного в Минске, а в мае 1932 года — на должность командира и комиссара 3-го кавалерийского полка (1-я кавалерийская дивизия), дислоцированного в Проскурове.

С января 1936 по июнь 1938 года Манагаров находился в специальной командировке в Китае и Монгольской народной республике, после возвращения из которой в 1938 году был назначен на должность командира 8-й кавалерийской дивизии (1-я Отдельная Краснознамённая армия, Дальневосточный фронт).

Великая Отечественная война

В начале войны Манагаров находился на прежней должности. В ноябре 1941 года был назначен на должность командира 26-го стрелкового корпуса (Дальневосточный фронт), в январе 1942 года — на должность командира 16-го кавалерийского корпуса (Московский военный округ), а в марте 1942 года — на должность командира 7-го кавалерийского корпуса (61-я армия). До июня корпус занимал оборону на стыке Западного и Брянского фронтов на правом берегу реки Ока в районе города Белёв. С апреля корпус, находясь в резерве Брянского фронта, выполнял различные задачи и одновременно подготавливал оборонительные рубежи на участке фронта, на котором расположился. С июня по осень корпус несколько раз менял район своей обороны.

В декабре 1942 года был назначен на должность командующего 41-й армией (Калининский фронт), принимавшей участие в Ржевско-Вяземской операции, в ходе которой с 10 по 15 марта 1943 года армия освободила 317 населённых пунктов, в том числе город Белый и районный центр Батурино.

С марта по декабрь 1943 года и с марта 1944 года Иван Мефодьевич Манагаров командовал 53-й армией, которая принимала участие в ходе Курской битвы и битвы за Днепр.

В ходе форсирования Днепра мне удалось побывать на участке 53-й армии генерала И. М. Манагарова. Он, как и перед наступлением под Белгородом, отлично справлялся с управлением армией. Теперь он действовал ещё более решительно, чем перед контрнаступлением на Курской дуге.
…… Разговаривая с командармом И.М Манагаровым, я наблюдал за И. С. Коневым. Раньше он обычно поправлял или дополнял доклады своих командармов, а тут, слушая четкий доклад И. М. Манагарова, молчал и улыбался. Действительно, от распорядительности И. М. Манагарова и его штаба можно было получить большое удовлетворение.

— Четырежды Герой Советского Союза Маршал Советского Союза Жуков Г.К Воспоминания и размышления. Том 2. 3-е издание. - М.: Издательство Агентства печати Новости , 1978. С.179.

Принимала она участие и в Кировоградской, Корсунь-Шевченковской, Уманско-Ботошанской, Ясско-Кишинёвской, Будапештской и Пражской наступательных операциях, а также в освобождении городов Харьков, Полтава, Кременчуг, Бухарест, Клуж, Эгер, Будапешт и Брно.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1945 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм, генерал-лейтенанту Ивану Мефодьевичу Манагарову присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 6400).

В июне 1945 года 53-я армия была передислоцирована на Дальний Восток, где была включена в состав Забайкальского фронта, после чего во время советско-японской войны принимала участие в ходе Хингано-Мукденской наступательной операции, за время которой армия участвовала в прорыве Буян-Хашунского укреплённого района противника, форсировании горного хребта Большой Хинган и взятии городов Даньдун, Фисунь, Чаоян и других, за что Иван Мефодьевич Манагаров был награждён орденом Красного Знамени.

Послевоенная карьера

После войны Манагаров командовал армией вплоть до её расформирования в декабре 1945 года.

В марте 1946 года был направлен на учёбу на Высшие академические курсы при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова, после окончания которых в феврале 1947 года был назначен на должность командующего 4-й армией (Закавказский военный округ), а в июне 1949 года — на должность командующего войсками ПВО Киевского района.

В сентябре 1953 года генерал-полковник Иван Мефодьевич Манагаров вышел в отставку по состоянию здоровья. Жил в Ялте, (Крымская область), где и умер 27 ноября 1981 года. Похоронен на Старом кладбище Ялты.

Награды

СССР:

Российская империя:

Георгиевский крест 2, 3 и 4 степеней.

Других государств:

Орден Почётного легиона -командор (Франция);
Военный крест 1939—1945 с пальмовой ветвью (Франция);
Орден Заслуг Венгерской Народной Республики 1 степени (ВНР);

Почётные звания:

Почётный гражданин города Енакиево.

Воинские звания

Память

В городе Енакиево на аллее Героев установлена памятная стела И. М. Манагарова. В городе Кременчуге улица носит название генерала Манагарова.

Сочинения

Манагаров И. М. В сражении за Харьков. — 2-е изд. — Харьков: Прапор, 1978. — 256 с. — 25 000 экз.

Напишите отзыв о статье "Манагаров, Иван Мефодьевич"

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная. Командармы. Военный биографический словарь / Под общей ред. М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. — С. 143—145. — ISBN 5-86090-113-5.

Ссылки

[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=4747 Манагаров, Иван Мефодьевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Манагаров, Иван Мефодьевич

Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.

Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.

Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»
– Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu'il n'est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…]
Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.
Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.
Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его.
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.