Мерецков, Владимир Кириллович

	Владимир Кириллович Мерецков
Дата рождения	6 марта 1924 (100 лет)
Место рождения	Ростов-на-Дону, СССР
Принадлежность	СССР
Годы службы	1941—1989
Звание	<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение (30.10.1978)
Командовал	94-я гвардейская мотострелковая дивизия; 32-й армейский корпус; 14-я гвардейская армия; Северо-Кавказский военный округ
Сражения/войны	Великая Отечественная война; Советско-японская война
В отставке	пенсионер

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Мерецков.

Владимир Кириллович Мерецков (род. 6 марта 1924, Ростов-на-Дону) — советский военачальник, участник Великой Отечественной войны. Командующий Северо-Кавказским военным округом (1980—1984). Генерал-полковник (30.10.1978).

Биография

Родился 6 марта 1924 года в городе Ростове-на Дону в семье командира Красной Армии. Отец — Мерецков Кирилл Афанасьевич (1897—1968), Герой Советского Союза, Маршал Советского Союза. Мать — Мерецкова Евдокия Петровна (1899—1983), участница Великой Отечественной войны. Супруга — Лидия Ефимовна (род. 1928), преподаватель. Сын — Владимир Владимирович (род. 1950), подполковник медицинской службы запаса, кандидат медицинских наук. Сын — Кирилл Владимирович (род. 1953), капитан 1 ранга запаса, кандидат военных наук.

В 1941 году получил среднее образование.

На воинской службе

Во время Великой Отечественной войны

15 сентября 1941 года, в возрасте 17-и лет, добровольно вступил в Красную Армию и проходил службу в учебном танковом полку, освоив обязанности механика-водителя танка, затем направлен на курсы танковых техников. С января 1942 года учился на инженерном факультете Академии бронетанковых и механизированных войск.

В октябре 1942 года откомандирован на Волховский фронт и в ноябре назначен командиром танкового взвода второго танкового батальона 7-й гвардейской танковой бригады, а с июля 1943 года — командиром танковой роты первого танкового батальона и до сентября 1943 года участвовал в боевых действиях этой бригады.

В первых числах февраля 1943 года 7-я гвардейская танковая бригада совершила марш в полосу действий 54-й армии и вошла в её подчинение. По замыслу Ставки, 54-я армия наносила удар в направлении Васькино—Нивы—Шапки, а навстречу ей наносила удар 55-я армия Ленинградского фронта. Обе армии должны были разгромить Мгинско-Синявинскую группировку противника, созданную для возобновления блокады Ленинграда. На четвертый день операции 7-я гвардейская танковая бригада, введенная в бой, с большим трудом уничтожая противостоящего противника, продвинулась в глубину на 16 км. Линия фронта на участке прорыва представляла собой вытянутый мешок. Противник контратаковал с флангов и перерезал единственный путь.

Командир бригады приказал лейтенанту Мерецкову пробить проход и, ведя за собой пехоту, восстановить положение. Взвод перешёл в атаку, уничтожил огнём и гусеницами прорвавшегося противника, но при этом потерял один танк.

После выхода из боя В. К. Мерецков получил новую задачу — уничтожить группу автоматчиков, прорвавшихся к командному пункту 198-й стрелковой дивизии. Быстро выйдя к командному пункту, взвод Мерецкова в составе двух танков с ходу атаковал прорвавшуюся группу и вместе с поднявшимися в атаку бойцами, нанося поражение противнику, отбросил её. Доложив о выполнении задачи, он возвратился в свой танковый батальон, который вел бой на острие вклинения противника, отражая контратаку подошедших резервов немцев. По окончании боевых действий в конце февраля приказом по 7-й гвардейской танковой бригаде лейтенант В. К. Мерецков награждён орденом Красной Звезды.

В конце сентября В. К. Мерецков направлен в Академию бронетанковых и механизированных войск на командный факультет. Окончив первый курс за 8 месяцев, возвратился в свою бригаду на должность помощника начальника штаба бригады.

В июне—июле 1944 года участвовал в боевых действиях бригады в составе 7-й армии в Свирско-Петрозаводской наступательной операции. Выполняя приказ командира бригады полковника Юренкова, обеспечил ввод в бой передового отряда бригады — третьего танкового батальона. Вместе с ним совершил обходный маневр по уничтожению арьергардного подразделения отступающего противника и обеспечил успешный ввод в бой главных сил бригады. Приказом командующего бронетанковыми и механизированными войсками 7-й армии награждён орденом Отечественной войны II степени.

В начале сентября 1944 года 7-я гвардейская танковая бригада, совершив перевозку по железной дороге и марш, сосредотачивается в районе города Ухта и поступает в распоряжение командующего 26-й армией. В. К. Мерецков, назначенный исполняющим обязанности заместителя начальника штаба танковой бригады, участвует в операции по разгрому войск 20-й горной немецкой армии. Ему поручается ввести в бой передовой отряд бригады, преследовать отходящего противника, уничтожая его подразделения прикрытия, и обеспечить беспрепятственное продвижение главных сил бригады к государственной границе. По завершении операции 29 сентября приказом Военного совета 26-й армии он награждается орденом Отечественной войны I степени.

В октябре 1944 года 7-я гвардейская танковая бригада совершает марш своим ходом, затем перевозится по железной дороге от станции Кемь до станции Кола южнее Мурманска, переправляется через Кольский залив и далее маршем следует в исходный район для наступления, поступив в распоряжение 14-й армии.

В. К. Мерецков участвует в Петсамо-Киркенесской операции по разгрому войск 20-й горной немецкой армии на севере. Он обеспечивает ввод 7-й гвардейской танковой бригады в бой и её удар в направлении Луостари—Петсамо. В ходе ночного боя, перейдя к преследованию, он на головном танке врезается в отходящую колонну противника, уничтожая её огнём и гусеницами на протяжении 15 км. После взятия города Петсамо В. К. Мерецков следует с передовым отрядом, в который входит батальон специального назначения, состоящий из 400 автоматчиков и 80 амфибий. Форсирует фиорд, преодолев сопротивление немцев, участвует в освобождении норвежского города Киркенес. За умелые и инициативные действия и проявленную при этом смелость по приказу Военного совета 14-й армии награждён орденом Красного Знамени.

По окончании операции, В. К. Мерецков откомандировывается в Академию для продолжения учебы.

Советско-японская война

После окончания академии в августе 1945 года В. К. Мерецков направляется на 1-й Дальневосточный фронт. Принимал участие в боевых действиях в составе передового отряда 25-й армии, которой командовал генерал-майор В. С. Савченко. В передовой отряд входили танковая бригада и мотоциклетный полк. Обязанности начальника штаба передового отряда исполнял майор В. К. Мерецков.

Передовой отряд вводился в бой при завершении прорыва Дуннинского укрепленного района и наступал в направлении Ванцин — Янцизы — Гирин. В районе Наньянчун передовой отряд встретил сильное сопротивление 128-й пехотной дивизии японцев. Атаковал её, взял первых пленных. На следующий день после повторной атаки 128-я дивизия прекратила сопротивление и личный состав начал сдаваться в плен.

За 10 дней передовой отряд прошел 650 км с боями в исключительно сложных условиях местности. И завершил выполнение задачи совместно с воздушным десантом под командованием подполковника Крутских взятием города Гирин с населением 250 тыс. человек и гидростанции на реке Сунгари. Захват гидростанции и недопущение её подрыва исключали полное затопление города в течение 15 минут и поймы реки Сунгари. При этом обеспечивались условия для быстрого преодоления войсками 1-го Дальневосточного фронта широкой водной преграды. За проявленное умение, инициативу, решительность и смелость майор В. К. Мерецков приказом Военного совета 25-й армии был награждён вторым орденом Красного Знамени.

В послевоенное время

В начале 1946 года майор В. К. Мерецков вступил в командование вторым батальоном танков ИС-3 218-го тяжелого танкового полка 2-й танковой дивизии в гарнизоне Камень-Рыболов Приморского военного округа. В этот период В. К. Мерецков участвует в манёврах и проверках как на территории Приморского края, так и на Ляодунском полуострове.

В мае 1947 года он назначается начальником штаба 75-го танкового полка той же дивизии, а в сентябре — начальником штаба 14-го гвардейского танкового полка 4-й гвардейской танковой дивизии. Служба в этой дивизии отличалась тем, что на её базе проводились опытные и показные учения и дважды в году она участвовала в парадах в Москве на Красной площади.

В 1948 году В. К. Мерецков переводится в оперативное управление штаба Московского военного округа и, работая под руководством опытного начальника штаба генерал-полковника Сандалова, принимает участие во всех оперативных мероприятиях округа. В апреле 1949 года он вступает в должность начальника отдела оперативной и боевой подготовки штаба бронетанковых и механизированных войск МВО. Теперь он служит под руководством опытного командующего бронетанковыми и механизированными войсками МВО генерал-лейтенанта В. В. Будкова.

В сентябре 1952 года подполковник В. К. Мерецков направляется на учебу в Академию Генерального штаба, которую оканчивает в ноябре 1954 года с золотой медалью и получает диплом с отличием. Председатель Государственной комиссии командующий войсками Ленинградского военного округа генерал армии М. В. Захаров предложил ему должность начальника штаба 37-й гвардейской механизированной дивизии в своем округе. В. К. Мерецков согласился. 37-я гвардейская механизированная дивизия участвовала во многих показных учениях, ежегодно выходила в лагеря и дважды в году участвовала в параде на Дворцовой площади в Ленинграде.

С июня 1957 года полковник В. К. Мерецков — начальник штаба 30-го гвардейского армейского корпуса. Командующий войсками ЛВО генерал армии М. И. Крылов поручает ему готовить и проводить ряд опытных и показных учений.

В декабре 1961 года полковник В. К. Мерецков переводится в Группу советских войск в Германии командиром 94-й гвардейской мотострелковой дивизии в город Шверин, которой командует в течение пяти лет. В этот период Главнокомандующими ГСВГ были Маршалы Советского Союза И. С. Конев, И. И. Якубовский, П. К. Кошевой, а Сухопутных войск — В. И. Чуйков, которые проверяли боевую готовность и боевую подготовку дивизии, участвовали в проведении учений, смотров и отмечали высокие результаты. Дивизия приводилась в высшие степени боевой готовности во время Карибского кризиса и строительства Берлинской стены. Командиру дивизии В. К. Мерецкову присваивается звание генерал-майора. При убытии В. К. Мерецкова к новому месту службы, учитывая его высокие достижения и умелое командование дивизией, Главнокомандующий ГСВГ П. К. Кошевой провел специальный церемониал с построением всей дивизии и награждением командира.

С ноября 1965 года В. К. Мерецков — заместитель командующего войсками по боевой подготовке 14-й гвардейской армии Одесского военного округа. В 1967 году он назначается командиром 32-го армейского корпуса, который ему предстояло сформировать и подготовить.

Генерал В. К. Мерецков много внимания уделял вопросам взаимодействия с Черноморским флотом и совместным учениям. Ему присваивается звание генерал-лейтенанта.

В мае 1967 года генерал В. К. Мерецков вступает в должность командующего войсками 14-й гвардейской армии. Армия неоднократно участвует в учениях в системе Варшавского Договора совместно с Болгарской и Румынской армиями. За достижение высоких результатов в боевой готовности и в боевой подготовке 14-я гвардейская армия награждается орденом Красного Знамени.

В декабре 1971 года В. К. Мерецков назначается начальником штаба Одесского военного округа. Округ участвует в учениях по планам Варшавского Договора. В. К. Мерецков организует и проводит ряд совместных учений с Черноморским флотом, опытных учений по управлению войсками, разведки, радиоэлектронной борьбе и по мобилизационным вопросам. В период службы В. К. Мерецкова в округе на Ближнем Востоке ведутся боевые действия. Советский Союз оказывает дружественным странам необходимую помощь морским и воздушным путём, направляя им технику вооружение и специалистов. За достижение высоких результатов в боевой и мобилизационной готовности, боевой подготовке и выполнении других важных задач за годы службы в Одесском военном округе В. К. Мерецков награждается орденами Октябрьской Революции, Красного Знамени, Красной Звезды.

В марте 1978 года В. К. Мерецков назначается начальником штаба Дальневосточного военного округа. Это был период повышенного напряжения на дальневосточной границе и наращивания там группировки войск. Вместе с командующим войсками округа генералом армии И. М. Третьяком он совершенствует боевую и мобилизационную готовность войск округа, проводит учения, сборы и принимает участие в стратегическом учении, проводимом министром обороны Маршалом Советского Союза Д. Ф. Устиновым. В. К. Мерецкову присваивается звание генерал-полковника.

В марте 1979 года, после стратегического учения генерал-полковник В. К. Мерецков назначается начальником штаба войсками Дальнего Востока и вместе с Главнокомандующим войск Дальнего Востока генералом армии В. И. Петровым формирует, обустраивает и готовит этот стратегический орган управления силами и средствами Вооруженных сил. Они организуют и проводят сборы и проверки, полевые учения в военных округах и учения войск совместно с Тихоокеанским флотом.

На высших должностях

В ноябре 1980 года генерал-полковник В. К. Мерецков назначается командующим войсками Северо-Кавказского военного округа. Он прилагает большие усилия по совершенствованию боевой и мобилизационной готовности, проводит учения, улучшает взаимодействие с Черноморским флотом. Уделяет особое внимание подготовке курсантов военных училищ. Совершенствует структуру управления войсками округа. Проводит командно-штабные учения с участием группы от ЦК КПСС и привлечением не только командиров штабов, но и военкоматов, республиканских, краевых и областных партийных и советских органов. За достигнутые успехи награждается орденом Красного Знамени.

В ОВС стран-участниц Варшавского Договора

В сентябре 1984 года генерал-полковник В. К. Мерецков назначается представителем Главнокомандующего Объединенными вооруженными силами стран Варшавского Договора в Национальной народной армии Германской Демократической Республики. Там с группой генералов и офицеров Советской Армии при Министерстве национальной обороны, в военных округах и соединениях он работает по осуществлению решений, принятых высшими военными органами Варшавского Договора по строительству, боевой и мобилизационной готовности, боевой подготовке Национальной народной армии ГДР.

Генерал-полковник В. К. Мерецков принимает участие во всех основных организационных и учебных мероприятиях. Совершенствует взаимодействие Национальной народной армии с Группой советских войск в Германии и вносит вклад в укрепление братского боевого союза армий Варшавского Договора. За достигнутые результаты генерал-полковник В. К. Мерецков награждается высшим военным орденом ГДР — орденом Шарнхорста.

Депутатство

За время службы он избирался депутатом Верховного Совета Молдавской ССР — трижды, Бурятской АССР; в областные советы депутатов трудящихся: Крымской, Одесской и Ростовской областей; в краевой совет Хабаровского края. Избирался также в партийные органы: Молдавской ССР, Бурятии, Крымской, Одесской и Ростовской областей, Хабаровского края. Кроме того, был избран от партийных органов Молдавии на XXIV съезд КПСС и от Ростовских партийных органов — на XXVI съезд КПСС. От Северо-Осетинской АССР был избран депутатом Верховного Совета СССР 4 марта 1984 года.

В отставке

По достижении 65 лет, в 1989 году генерал-полковник В. К. Мерецков увольняется в отставку. Всего он прослужил в армии с учетом фронтовых 50 лет.

Почётный гражданин города Зарайска.

Живёт в Москве.

Награды

Напишите отзыв о статье "Мерецков, Владимир Кириллович"

Примечания

Ссылки

[wwii-soldat.narod.ru/200/ARTICLES/BIO/meretskov_vk.htm Биография В. К. Мерецкова на сайте «Солдаты XX века»]

Отрывок, характеризующий Мерецков, Владимир Кириллович

– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.

Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.