Ньето, Доминго
| Доминго Ньето и Маркес Domingo Nieto y Márquez<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 3 сентября 1843 — 17 февраля 1844 | ||
| Предшественник: | Мануэль Игнасио де Виванко | |
| Преемник: | Рамон Кастилья | |
| Рождение: | 5 августа 1803 Лима, Перу | |
| Смерть: | 27 февраля 1844 (40 лет) Куско, Перу | |
Доминго Ньето, Доминго Ньето и Маркес (исп. Domingo Nieto y Márquez; 5 августа 1803, Лима, — 17 февраля 1844, Куско) — перуанский военный и политический деятель, Великий Маршал Перу (1828), маршал (17 октября 1842). Был главой государства незначительное время с 3 сентября 1843 по 17 февраля 1844.
Биография
В 18 лет вступил в ряды сторонников независимости Перу и сражался в Войне за независимость Перу под руководством Боливара и других военачальников того времени. 22 мая 1821 года отличился в сражении при Мираве, за что 5 июня был произведён в лейтенанты. В звании подполковника командовал полком гусар и участвовал в войне против Великой Колумбии (1828—1829). В звании полковника под предводительством Августина Гамарры участвовал в кампании против Боливии в 1831 году. 6 июля 1833 года, в возрасте 29 лет, получил звание дивизионного генерала. Воевал против Перу-боливийской конфедерации, пытался отделит республику Верхнего Перу от конфедерации, но потерпел поражение и был вынужден искать убежище в Эквадоре. Вернулся в Перу и поддержал президента Франсиско де Видаля, в 1842 году, в возрасте 39 лет, получил звание маршала. Вместе с Рамоном Кастильей воевал против Мануэля де Виванко. После смещения де Виванко Доминго Ньето был провозглашён Президентом Временной Верховной правящей Хунты «Свободных департаментов» (Верховный диктатор Перу — самопровозглашение), и пробыл им до своей смерти 17 февраля 1844 года. За всю свою политическую карьеру Доминго Ньето поддерживал только легитимных и законно избранных правителей, чем завоевал уважение среди простого народа Перу.
Напишите отзыв о статье "Ньето, Доминго"
Отрывок, характеризующий Ньето, Доминго
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
