Пржевальское

Посёлок городского типа Пржевальское Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Смоленская областьСмоленская область Муниципальный район Демидовский Городское поселение Пржевальское Координаты 55°30′28″ с. ш. 31°50′36″ в. д.55.50778° с. ш. 31.84333° в. д. / 55.50778; 31.84333    Первое упоминание 1724 Прежние названия Слобода Площадь 6,18 км² Высота центра 177 м Тип климата умеренно-континентальный Население ↘1479 человек (2016) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 48147 Почтовый индекс 216270 Автомобильный код 67 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=66211553 66 211 553]

Пржева́льское (до 1964 года — Слобода́) — посёлок городского типа в Демидовском районе Смоленской области, Россия. Административный центр Пржевальского городского поселения и административный центр национального парка «Смоленское Поозерье». Численность населения — 1479 чел. (2016).

Расположен в северной части Смоленской области в 33 км к северо-востоку от города Демидов, на берегу озера Сапшо.

Первое поселение на месте современного посёлка относится примерно к IV веку. Первое упоминание села Слободы — в 1724 году. В 1964 году переименован в честь Н. М. Пржевальского. В 1974 году получил статус посёлка курортного типа.

Физико-географическая характеристика

Географическое положение

Посёлок Пржевальское расположен на северо-западе Смоленской области, в 33 км к северо-востоку от районного центра — города Демидов и в 120 км к северу от областного центра — города Смоленск.

Посёлок находится на Слободской холмисто-моренной возвышенности, относящейся к Смоленско-Московской возвышенности. Рельеф местности холмисто-грядовой.

Пржевальское расположено на берегу одного из самых больших озёр национального парка «Смоленское Поозерье» — озера Сапшо. Озеро относится к бассейну реки Западной Двины. Площадь — 304 га, максимальная глубина — 18,6 м; имеется 6 островов и один, так называемый, подводный остров — ситник.

Западная часть посёлка значительно более приподнята по сравнению с восточной. В восточной части посёлка много прудов. В южной, прибрежной части посёлка несколько оврагов.

Климат

Климат умеренно-континентальный. Ярко выражены все времена года. Средняя температура января −9 °C, июля +17 °C. Относится к избыточно увлажняемым территориям, осадков от 630 до 730 мм в год. Среднегодовое количество дней с осадками от 170 до 190. Вегетационный период 129—143 дня. Период с положительной среднесуточной температурой воздуха составляет 213—224 дня. Средняя продолжительность безморозного периода 125—148 дней.

Проникающие с циклонами влажные воздушные массы с Атлантики зимой вызывают ослабление морозов и снегопады, летом — снижение температуры и дожди. Арктические массы вызывают зимой резкое похолодание, а летом сильное прогревание поверхности.

Растительный и животный мир

Посёлок находится в подтаёжной зоне смешанных широколиственно-тёмнохвойных лесов. Наиболее распространены в посёлке и его окрестностях сосна, берёза, ель, также нередки липа, дуб, клён, осина.

Почвенный покров отличается большим разнообразием. Песчаные отложения послужили основой для формирования дерново-подзолистых почв. В восточной части посёлка, благодаря плоскому пониженному рельефу, достаточно много переувлажнённых и заболоченных участков почв.

Из млекопитающих в окрестностях посёлка встречаются: заяц-русак, лисица, волк, бурый медведь и др. Из птиц — дятел, снегирь, дрозд, сова, аист и др. Водоёмы богаты рыбой (обычный ёрш, карась, лещ, окунь, плотва, щука).

Многочисленны насекомые. Обитают некоторые виды рептилий — ящерицы (ломкая веретеница, прыткая ящерица) и змеи (обыкновенная гадюка, уж обыкновенный, медянка). Земноводные представлены — тритонами (обыкновенный и гребенчатый), жабами (серая и зелёная) и лягушками (травяная, озёрная, прудовая, съедобная).

История

С древних времён до Первой мировой войны

На территории посёлка найдены остатки ямочно-гребенчатой керамики IV—III тысячелетия до нашей эры.

Примерно в IV—VIII веках на северном берегу озера Сапшо (на месте современного гражданского кладбища), находилось большое селище (неукреплённое поселение) славян-кривичей.

В XV—XVII веках земли по северному и восточному берегам Сапшо также были заселены. Тогда неподалёку от этих мест, на озере Ржавец был крупный город Вержавск. Через реки Половья, Сапша, Ельша, Межа шёл путь «из варяг в греки».

Первое упоминание о Слободе относится к 1724 году. В документах Смоленской епархии сообщается: «В 1724 году в селе Слобода помещиком Григорием Огонь-Догановским была построена деревянная церковь во имя святого пророка Илии…». В первой четверти XIX века Слобода переходит к новым владельцам. В Межевой книге сельца Слободы сказано, что Слобода и принадлежащие к ней земли «состоят в общем владении гвардии подпоручиков Василия и Николая и малолетних их братьев Вячеслава, Ивана, Леонида, Александра, Владимира, Михаила и сестры Елизаветы и Анны Алексеевых детей Глинок…». Слобода в эти годы была немноголюдна. По переписи 1859 года в ней значилось 5 домов, в них проживало 16 душ мужского и 25 душ женского полу (кроме господской усадьбы с её дворовыми людьми).

В 1863 году здесь была открыта церковно-приходская школа, в которой священник учил пять учеников.

В 1881 году в Слободу приехал уже тогда известный путешественник Николай Михайлович Пржевальский. Он купил в Слободе имение. Это привлекло к селу внимание губернских и уездных властей. Была благоустроена усадьба, в 1886 году открылся фельдшерский пункт, а в 1889 году — врачебный пункт, имевший амбулаторию и стационар. В Слободе лечились жители Слободы и всех окрестных деревень. В 1898 году имение Пржевальского объявили заповедным. В этом же году было открыто почтовое отделение, а в 1907 году при почте открыли телеграф. В 1913 году в Слободе установили первый телефон.

1914—1945 годы

В предреволюционные годы экономика Слободы была слабо развита. Было всего 22 частных двора. Люди жили своим замкнутым натуральным хозяйством. Первая мировая война также не могла благотворно сказаться на развитии региона. 21 марта 1918 года в Слободской волости Поречского (Демидовского) уезда Смоленской губернии установилась советская власть. Революционно настроенная группа крестьян и солдат на общем сходе жителей объявили о создании волостного Совета крестьянских и рабочих депутатов и назначили его высшим органом власти в волости. Однако это не принесло ожидаемого мира. Вплоть до 1925 года звучали выстрелы в слободских лесах: гибли и красные, и белые.

Административно-территориальное деление Смоленской земли перекраивалась советскими властями несколько раз. С 1927 по 1929 год Слободская волость входила в Ярцевский уезд. Затем она была преобразована в Слободской район Западной области с центром в Слободе. 20 сентября 1930 года Слободской район был ликвидирован. Его территория поделена между Демидовским и Пречистенским районами.

24 сентября 1938 года с целью развития хозяйства региона было принято решение вновь образовать Слободской район, включив в него часть Демидовского, Велижского, Ильинского и Пречистенского районов. Сельское хозяйство имело льноводческо-животноводческий уклон. В предвоенное время в колхозах района получали высокие урожаи льна и злаков. Колхоз «Новый Дуб» за высокие урожаи был представлен на Всесоюзной выставке в Москве и был награждён орденом Трудового Красного Знамени.

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Началась мобилизация в армию. Проводилась поспешная эвакуация колхозного скота, подвижных средств.

16 июля, утром, немецко-фашистские захватчики вошли в Слободу. Основной бой шёл у школы. Она стала первым сгоревшим зданием, за которым последовали дома центральной улицы. Слобода была сдана. Школьную территорию невозможно было узнать: развалившиеся печи среди дымящихся головешек, поломанные насаждения, разбитая ограда — ею немцы огородили находившееся напротив кладбище своих солдат из девяти могил. Освобождено село было лишь в следующем году. 1 февраля 1942 года в село Слобода вошло подразделение 332 стрелковой дивизии 4-й Ударной армии. Вскоре был освобождён район.

Однако уже в октябре 1942-го немцам удалось вновь выйти к Слободе. Более 11-ти месяцев линия фронта проходила через село по линии деревень Шугайлово—Покровское—Слобода—Климяты—Желюхово—Рибшево. И 21 сентября 1943 года Слобода, наконец, была освобождена от немецко-фашистских захватчиков.

1945—1990

После войны экономика села была полностью разрушена. Вместо более 500 домов до войны село теперь представляло сплошные остовы обгорелых печей и разрушенные фундаменты былых домов. Уцелели только старый дом Н. М. Пржевальского, так называемый дом Шульца (первого секретаря райкома партии) на самом берегу озера, и ещё два или три дома в так называемом «колхозном посёлке».

Однако уже в первые послевоенные годы село стало активно возрождаться. Заново строились скромные частные домики, были выстроены здания райкома и райисполкома. В 1956 году закончено строительство двухэтажной школы-десятилетки. Также в 1950-е годы в центре села был построен двухэтажный Дом культуры и разбит большой сквер, в котором были установлены монументальные скульптуры В. И. Ленина и И. В. Сталина. От центра села расходились широкие прямые улицы, вдоль которых жителями Слободы были высажены молодые деревья.

Росла и развивалась сеть культурных учреждений Слободы. Регулярно работал кинотеатр, расположенный в Доме культуры. Работала библиотека, фонды которой росли с каждым годом. Кроме того, стал работать мощный радиоузел.

Были созданы лесопильный завод, молокозавод, электростанция, сапожная, швейная и столярная мастерские, райпищекомбинат. Инфраструктура села во многом была примитивной, однако она снабжала жителей продукцией первой необходимости.

В 1961 году был ликвидирован Слободской район, территория которого была включена в состав Демидовского района.

26 мая 1964 года Указом Президиума Верховного Совета РСФСР в связи со 125-летием со дня рождения Н. М. Пржевальского село Слобода было переименовано в село Пржевальское. В 60-70-е годы посёлок Пржевальское стал крупным посёлком курортного типа. Официально этот статус село Пржевальское получило в 1974 году. В результате этого шага поднялся статус посёлка, однако работники села с этих пор потеряли сельские льготы и были приравнены к городским жителям.

В 1970-е-1980-е годы начинает развиваться сеть магазинов, учреждений народного питания, медицинского обслуживания. В 1974 году строится двухэтажное здание администрации.

В 1971 году в Пржевальском было открыто экскурсионное бюро, которое занималось организацией и регулированием экскурсионной работы. В 1974 году был построен и открыт санаторий им. Н. М. Пржевальского. Было построено асфальтированное шоссе, которое соединило посёлок со Смоленском.

В 1977 году был восстановлен и торжественно открыт 29 апреля дом-музей Н. М. Пржевальского.

В 1981-1982 годах построено новое трёхэтажное здание Пржевальской средней школы.

В 1985 году при содействии Смоленского областного управления культуры была восстановлена старинная церковь — Вознесенский храм. Однако восстановление храма было сделано с целью создания в нём музея партизанской славы, который был торжественно открыт в здании церкви в мае 1985 года в честь сорокалетия Победы. Здание церкви было передано Смоленской епархии в 1993 году. А музей был перемещён в специально построенное новое здание.

В 1980-х годах готовился крупный проект превращения посёлка Пржевальское в курортный город с населением 11 тысяч человек. Институтом «Смолгражданпроект» был составлен генеральный план застройки. Началось обсуждение этой идеи и её деталей. На месте бывшего аэродрома на северо-западе посёлка планировалась постройка крупного аэродрома для реактивных самолётов. Однако перестройка и дальнейшие изменения политической и экономической ситуации не позволили воплотиться этим планам в жизнь.

Современность

1990-е годы нельзя однозначно назвать позитивным или негативным периодом для экономики Пржевальского. С одной стороны, это время упадка. С другой стороны, именно в это время был создан национальный парк «Смоленское Поозерье» (1992), который до сих пор является единственной особо охраняемой природной территорией Смоленской области федерального значения.

До 2000 года администрация национального парка находилась в д. Подосинки. К новому тысячелетию столицей парка стал посёлок Пржевальское.

В 1993 году был создан научно-технический совет парка. В 1995 году парк принял активное участие в международной акции «Марш парков» и стал одним из его победителей. В 1998 году парк принят в Федерацию природных и национальных парков Европы «Европарк». В 2002 году национальный парк принят в число биосферных резерватов программы ЮНЕСКО «Человек и биосфера».

В середине 2000-х годов было уделено внимание внешнему виду посёлка: произведена укладка тротуарной плитки и установлено современное уличное освещение вдоль центральной улицы, которая также была заново заасфальтирована. Были отремонтированы здания Пржевальской средней школы, больницы, нового Дома культуры и администрации. Появился филиал «Россельхозбанка». Был открыт парк «Слободская ярмарка» на месте бывшего пепелища от сгоревшего в 1996 году Дома культуры. Продолжает развиваться сеть магазинов и общественного питания.

Население

Первое поселение относится примерно к IV веку. Есть гипотезы, что в XII—XVI веках эти земли были густо заселены, так как здесь проходил путь «из варяг в греки» и недалеко находился исчезнувший древнерусский город Вержавск.

К концу XIX века Слобода была немноголюдна. По переписи 1859 года здесь было 5 домов, в них проживало 16 душ мужского и 25 душ женского полу (кроме господской усадьбы с её дворовыми людьми).

Перед октябрьской революцией 1917 года в Слободе было всего 22 двора частных жителей. Люди жили своим замкнутым натуральным хозяйством. Однако ко времени Великой Отечественной войны число дворов увеличилось до 500.

В послевоенные годы снова отмечается рост населения. До конца 1970-х годов для деревни были характерны многодетные семьи. Примерно с 1970-х годов начинает происходить отток молодого населения посёлка в более крупные города: Смоленск, Москву, Санкт-Петербург и др. Ещё более усиливаются негативные миграционные процессы в 1990-е и 2000-е годы. В последние два десятилетия значительно увеличился дачный сектор и возрос поток туристов. В посёлок Пржевальское на летний сезон приезжают дачники и туристы из городов Смоленской области, Москвы, некоторых других городов.

В 2000-е годы наблюдался рост населения посёлка за счёт окрестных деревень и незначительного увеличения рождаемости. При этом сохранялся высокий уровень смертности.

Численность населения
1979	1990	2000	2001	2002	2003	2004
2811	↘2510	↘2184	↘2152	↘2110	↘2104	↘2100
2005	2006	2007	2008	2009	2012	2013
↗2150	↗2221	↘2160	↘1941	↘1906	↘1635	↘1585
2014	2015	2016
↘1559	↘1524	↘1479

Национальный состав

Жители посёлка по национальности преимущественно русские, православного вероисповедания. Есть также белорусы, украинцы, татары, цыгане.

Экономика

Посёлок Пржевальское находится сравнительно далеко от крупных промышленных центров, здесь нет промышленных предприятий. Наиболее перспективное направление развития экономики городского поселения Пржевальское — это туризм. С 1974 года в Пржевальском работает санаторий. Пржевальское является административным центром Национального парка «Смоленское Поозерье».

Запад посёлка (здесь находится санаторий) и центр (здесь расположилось большинство магазинов, общественных учреждений, а также рынок) — более развитые районы по сравнению с востоком.

Санаторий им. Пржевальского

При разведке недр посёлка Пржевальского на глубине 200 м были обнаружены минеральные воды, полезные при лечении болезней желудка, печени, при нарушении обмена веществ. На глубине 985 м найдены минеральные рассолы, концентрация которых в пять раз выше, чем в морской воде. Соляные ванны из них помогают больным с заболеваниями опорно-двигательного аппарата, периферической нервной и сердечнососудистой систем. На дне озера Мутное были открыты уникальные по своим лечебным свойствам сапропелевые грязи. Красивая природа края и открытие бальнеологических богатств недр посёлка предоставили возможность строительства санатория.

Восьмиэтажный санаторий был построен и открыт в 1974 году.

Санаторий им. Пржевальского
главное здание санатория	спуск к озеру	бассейн

Это самый крупный в области санаторий, рассчитан на 560 мест (280 двухместных номеров). Двухместные номера обладают всеми удобствами. Имеются также 1-2 местные номера «Люкс». Реализуется автобусная доставка отдыхающих санатория в дни заезда. (Также имеется возможность воспользоваться рейсовым автотранспортом (маршрут Смоленск—Демидов—Пржевальское).

В санатории лечат заболевания желудочно-кишечного тракта, периферической нервной системы, опорно-двигательного аппарата, сердечно-сосудистой системы, органов дыхания, а также бесплодие, воспалительные гинекологические заболевания и воспалительные заболевания предстательной железы у мужчин. Для лечения некоторых заболеваний желудочно-кишечного тракта успешно применяется питьевая сульфатно-кальциеево-магниевая вода; хлоридно-натриевые рассолы используются в водных процедурах, орошении и т. д. Имеется питьевой бювет с тёплой и холодной минеральной водой.

Рядом с санаторием находится лодочная станция, которая работает в летний сезон.

Смоленское Поозерье

Национальный парк был создан 15 апреля 1992 года Постановлением Правительства РФ № 247. С 2002 года включён в международную сеть биосферных резерватов. Большая часть парка (74 %) покрыта лесами.

Создание парка преследовало цели сохранения уникальных девственных широколиственно-тёмнохвойных лесов, изучения флоры и фауны региона, обеспечения использования возобновляемых природных ресурсов в природо-охранных и рекреационных целях.

Сейчас национальный парк предлагает целый ряд туристических маршрутов в окрестностях посёлка Пржевальское, проводит культурные мероприятия (Марш парков, фестивали бардовской песни и др.), а также участвует в экологическом просвещении школьников. Деятельность парка во многом увеличивает интерес туристов к этому краю. На юго-западном берегу озера Сапшо находятся смотровая площадка и стоянки туристов. Там часто размещаются детские и юношеские лагери.

Транспорт

Сообщение с областным и районным центрами — автобусное. Посёлок Пржевальское расположен в 120 км от областного центра г. Смоленска, в 33 км от районного центра г. Демидова. До ближайшей железнодорожной станции (г. Рудня) — 90 км. По территории посёлка проходит автодорога Пржевальское—Демидов, что обеспечивает удобную автотранспортную связь.

Также организованы автобусные маршруты Пржевальское—Жеруны, Пржевальское—Воробьи, Пржевальское—Бакланово—Демидов. Эти маршруты связывают посёлок с большинством окрестных деревень.

Имеется также грунтовая дорога Пржевальское—Пречистое, связывающая Пржевальское с Духовщинским районом. Однако она на данный момент не используется из-за необходимости ремонта дороги и выхода из строя нескольких мостов.

Образование

Образование во 2-й пол. XIX — 1-й пол. XX вв.

Свои истоки сельское просвещение берет ещё в 70-х годах XIX столетия, когда появилась первая школа в с. Слобода. Тогда она называлась двухклассным Министерским Народного Просвещения училищем. Дореволюционное школьное здание было построено за счёт средств Министерства Просвещения. Было пять отделений: три в первом классе и два во втором. В школе было всего три учителя: один — для первого отделения, второй — для второго и третьего, третий — для четвёртого и пятого. В школе имелось всего пять комнат. Из них три отводились для пяти отделений, в одной жил учитель, и небольшая комната отводилась под канцелярию (то есть учительскую). Классная комната занимала площадь около 40 квадратных метров и имела четыре окна.

В конце XIX — начале XX вв. на территории Слободской волости при каждой церкви на средства прихожан были открыты церковно-приходские школы.

После революции 1917 года произошли некоторые перемены: была упразднена церковно-приходская школа, из преподавания устранялся Закон Божий, училище было преобразовано в начальную школу. Но революция не помешала развитию образования в Слободе. Наоборот, открывались новые школы, а Слободская начальная школа в 1919 году стала 7-летней.

В 1930 году в Слободе было введено обязательное начальное образование. А через 9 лет — среднее образование, когда в 1939 году была открыта Слободская средняя школа. В первые годы существования школы было два 8-х класса. В них училось до 80 человек. Многие учащиеся пришли из недавно открытых 7-леток. В школе имелась библиотека с небольшим количеством художественной литературы. Учебников катастрофически не хватало. Школьный буфет почти не работал.

В 1938 году было принято решение и об открытии в Слободе средней школы. Тогда же силами местных и приглашённых из Велижа рабочих начали строить для неё новое двухэтажное здание. К сентябрю 1939 года школа открылась. С 1939 до середины 1941 года директорами школы были: Павел Трофимович Виноградов, Яков Григорьевич Григорьев и Василий Тимофеевич Зайцев. В новую школу прибыли молодые учителя. Учёба в средней школе была платной.

Образование в послевоенный период

До марта 1946 года школа два года располагалось в соседней деревне. Из д. Ельша сюда перевезли здание из шести комнат, приспособленных под четыре класса, учительскую и небольшую квартиру директора. Остальные классы размещались в арендованных помещениях. В 1946 году в Слободе заново открыли школу. Дети обучались в ней в две смены. Директором средней школы стал Фёдор Терентьевич Смирнов, его в 1947 году сменил Иван Яковлевич Моисеенко, имевший высшее образование.

Учительский состав старался преподать ученикам нужные знания. Результаты их труда не замедлили сказаться. В 1948 году было 11 выпускников, из них два медалиста: Евгения Трубилина (ныне Гавриленкова Е. П.), окончившая школу с золотой медалью, и Вера Краснова — с серебряной. Немного не дотянул до медали из-за существовавших в то время требований Василий Гавриленков, окончивший школу на одни пятёрки. Все выпускники 1948 года получили затем высшее образование.

Конец 1940-х-1950-е годы ознаменовались значительными положительными сдвигами в развитии школы. К 1 сентября 1948 года было построено здание на три класса, где разместилась часть начальной школы, а в 1950 году на месте сгоревшего в войну здания школы было построено новое, 2-этажное. Новостройке через ОблОНО было выделено положенное учебное оборудование. Несколько позднее школа получила электродвижок и радиоузел. Теперь раз в неделю проводились школьные радиопередачи, получившие затем название «Бригантина».

В первой половине 50-х годов были построены школьные мастерские на три помещения, а в 1958 году начато строительство школьного интерната. На пришкольном участке и в плодопитомнике выращивались картофель, другие овощи, клубника. Выращенное продавалось, а деньги шли в фонд помощи остронуждающимся детям.

В связи с появлением школьного интерната, где размещалось около 50 человек несколько снизился отсев учащихся, весьма значительный в середине 50-х. А за хорошую организацию интерната Облисполком наградил школу трактором Т-28. Однако по-прежнему школа не имели помещений, материальной базы. Повсюду искали оборудование, специалистов.

В 1960-е годы отмечается повышение успеваемости. В это время всё больше учащихся поступает в высшие учебные заведения (по этому показателю школа занимала 1-е место в районе). Всё больше выпускников награждается золотыми и серебряными медалями. И вот уже напротяжение многих 10-летий школа может поистине гордиться своими выпускниками и учителями, учившими их.

Современная школа

Пржевальская средняя школа — единственная школа в посёлке Пржевальское и наиболее высококвалифицированная школа Демидовского района Смоленской области. В 2006 году школа вошла в число победителей конкурса общеобразовательных учреждений, внедряющих инновационные образовательные программы.

Школа расположена в новом типовом здании, построенном в 1980 году. В школе есть столовая, в которой имеется 120 посадочных мест. Имеется овощехранилище. Школа имеет учебно-опытный участок площадью 55 га. Для его обработки используются три трактора. Имеется грузовой автомобиль.

В целях оздоровления детей, как в учебное время, так и в летний период при школе организуются лагеря с дневным пребыванием детей.

В школьной мастерской имеются 8 станков для обработки дерева и металла. В кабинете обслуживающего труда — 15 швейных машин. Создан информационный центр.

Школа работает по кабинетной системе. Полностью оборудованы кабинеты физики, химии, биологии, литературного краеведения, 2 кабинета математики, 3 кабинета начальных классов, кабинет сельхозмашин, логопедии, историко-художественно-этнографический музей, зал для занятий хореографией, четыре мастерских, два спортивных зала, комплексная спортивная и игровая площадки, стрелковый тир.

С ноября 2006 года при школе открыт детский сад. Таким образом, теперь в рамках одного образовательного учреждения происходит процесс воспитания детей с самого раннего возраста.

Достопримечательности

• Вокруг озера Сапшо и непосредственно в посёлке группы курганов, являющиеся древнерусскими археологическими памятниками.
• Дом-музей Пржевальского Н. М.
• [www.smolensk-museum.ru/catalog/muzey_partizanskoy_slavi/ Музей Партизанской Славы]
• Озеро Сапшо с многочисленными островами
• Озеро Мутное (целебные грязи)
• Парк П. Козлова
• Храм Вознесения Господня
• Центр национального парка «Смоленское Поозерье»

Археологические памятники

На территории посёлка Пржевальское у озера Сапшо есть группа археологических памятников.

Неолитическая стоянка.

Существует предположение, что в IV — III тысячелетии до н. э. на востоке посёлка Пржевальское и на правом берегу устья р. Ельши находилась неолитическая стоянка. Подтверждением этому служат найденные здесь кремневые орудия и отщепы, фрагменты керамики эпохи неолита. На острове Чернецком, самом близком к восточному берегу Сапшо, обнаружены неолитическая керамика и обработанный кремень. Это говорит о заселении этого района племенами ямочно-гребенчатой керамики.

Селище.

На севере озера Сапшо и на востоке у устья р. Ельша находится селище (его площадь — около 0,7 га). Оно занимало мыс берега и, большей частью, территорию современного кладбища. Оно являлось поселением тушемлинских племён IV-VII вв. н. э. Культурный слой составляет в отдельных местах 0,5 м. Здесь найдено сравнительно большое количество фрагментов лепной глиняной посуды и расколотые камни, побывавшие в огне.

Курганы.

На юге посёлка Пржевальское сохранились захоронения тушемлинских племён — курганы. Некоторые из них располагаются на частной территории, огородах жителей посёлка. Другие — вдоль северного берега озера Сапшо, в парковой зоне. Шмидт Е. А. разделяет курганы Слободы на 3 группы в зависимости от их месторасположения. Группы находятся на удалении примерно 250 м друг от друга. По оценкам учёных ранее здесь было более ста курганов, но часть их оказалась снивелирована при строительстве домов и устройстве усадеб, часть раскопана археологами, местными жителями, или уничтожена при расширении современного кладбища. В основном, эти курганы содержали остатки трупосожжений. Курганы изучались М. Ф. Кусцинским и В. И. Сизовым в 1880-х годах и И. С. Абрамовым в 1905 году.

Первая курганная группа расположена на северо-восточном берегу озера Сапшо. Сейчас здесь находится сосновый лес и западная окраина современного кладбища. В эту группу входят 42 кургана округлой формы при диаметре от 5 м до 17 м и высоте от 0,4 м до 3,6 м. 17 курганов не раскопаны, остальные были повреждены во время раскопок археологов, современными могилами, местными жителями, а также окопами и блиндажами в Великую Отечественную войну.

Вторая курганная группа находится между улицей Hабережной и озером Сапшо в южной части парка им. П. К. Козлова. Из 17 курганов этой группы 16 имеют форму сегмента шара (диаметр 5,2 — 14 м, высота 0,5 — 2,4 м), один удлинённый (площадь 14,4×9,3 м, высота 2,2 м). Повреждено 9 курганов.

Третья курганная группа расположена в северной части парка им. П. К. Козлова. В неё входят 8 курганов, имеющих форму сегмента шара (диаметр 4,2 м — 10 м, высота 0,4 — 0,8 м). Повреждено 6 курганов. Ранее эта группа курганов была значительно шире и распространялась за пределы парка. Однако после застройки части этой территории они оказались разрыты и снивелированы. Жителями посёлка были найдены обломки глиняных гончарных сосудов, железный широколезвийный топор, другие предметы. Это позволяет датировать погребения ХI-ХIII вв. н. э.

Археологи обнаружили, что часть курганов содержат погребения остатков трупосожжений вместе с предметами быта и обихода: бронзовыми спиральками, подвесками, серповидными височными кольцами, спиральными браслетами и некоторыми другими предметами. Эти предметы характерны для племён культуры длинных курганов. Учёные датируют эти захоронения IХ — началом Х в. н. э.). В некоторых мужских захоронениях обнаружены железные топоры, ножи, пряжки, поясные кольца, глиняные гончарные сосуды и другиие предметы. В женских погребениях находили височные браслетообразные завязанные кольца, браслеты, перстни, подвески, стеклянные и сердоликовые бусы, глиняные сосуды и пр. Найдено несколько арабских диргемов — монет, чеканенных с 905 по 997 год н. э. Эти курганы — типичные древнерусские, кривичские. Их датируют ХI — ХIII вв. н. э.

Дом-музей Н. М. Пржевальского

Дом-музей Н. М. Пржевальского — это мемориальный комплекс, открытый в 1977 году в восстановленном доме путешественника. Комплекс включает в себя территорию бывшей усадьбы великого путешественника. Его площадь — приблизительно полтора гектара. На этой территории расположены собственно дом-музей, пруд, старый дом и «хатка». В южной части со времён проживания великого путешественника в усадьбе сохранилась берёзовая аллея, столетний ясень и 4 тополя, посаженных по его распоряжению. При его жизни аллеи берёз в четыре ряда обрамляли усадьбу по всему периметру. Недалеко от нового дома находится пруд, который был выкопан в 1886 году. За более, чем столетие, существенно изменилась система водообмена, которую имел пруд (наравне со всеми водоёмами восточной части посёлка). Это приводит к тому, что пруд зарастает.

Недалеко от дома, основного здания комплекса, находится «хатка» — садовая сторожка, восстановленная в 1989 году. Она стала для Пржевальского, никогда не любившего излишеств, его вторым домом и рабочим кабинетом. По словам П. К. Козлова, это была «святая святых души Пржевальского».

Н. М. Пржевальский жил в Слободе с 1881 по 1887 гг. После приобретения имения Глинок по указанию Николая Михайловича рядом со старым домом был построен новый. Удобный, просторный, но без излишеств. Шесть комнат на первом этаже и три на втором. Переселился Пржевальский в новый дом в 1887 году.

Дом Н. М. Пржевальского был сохранён крестьянами после смерти путешественника. Он не пострадал даже в гражданскую войну. Но был сожжён фашистско-немецкими захватчиками в августе 1941 года. Впоследствии он был восстановлен на том же месте на том же месте и в том же облике. Работы по восстановлению велись с 1969 по 1975 гг.

Сейчас в доме-музее есть семь экспозиционных залов. В гостиной и рабочем кабинете воссоздана мемориальная обстановка. Экспозиция этих комнат знакомит с исследовательской деятельностью Н. М. Пржевальского, рассказывает о важности его путешествий в неизвестные в XIX веке районы Центральной Азии и Тибета. Здесь представлена карта Азии с отмеченными на ней маршрутами экспедиций.

Экспозиция следующей комнаты повествует о детстве, отрочестве, юности и годах военной службы Н. М. Пржевальского. В этом зале можно ознакомиться с копией метрической записи о рождении Николая Михайловича, увидеть учебники гимназиста Пржевальского, фотокопию диплома об окончании Академии Генерального штаба и его первую из сохранившихся фотографий. На этой фотографии он — 17-летний юноша, прапорщик Пржевальский. Также здесь представлены рукописи лекций по истории географических открытий. Эти лекции он читал в Варшавском юнкерском училище.

Далее представлена экспозиция, рассказывающая об Уссурийском путешествии. Этот зал представляет большой интерес в связи с количеством продемонстрированных подлинников: карта из архива Пржевальского с маршрутом путешествия, «Альбом Амурских видов» Николая Ягунова (товарища и спутника Пржевальского), первое издание книги «Путешествие в Уссурийском крае». Подлинные карты, фотографии, книги, экспедиционные ящики, рисунки В. Роборовского представлены во всех подразделах экспозиции, рассказывающих о каждой из экспедиций в Центральную Азию.

Кроме этого, в Доме-музее воссоздан рабочий кабинет путешественника. Наибольшую ценность здесь представляет библиотека Николая Михайловича. Это уникальное собрание книг на русском, немецком, польском, французском языках (всего около одной тысячи книг). Многие из них с автографами, на других имеются его пометы.

Один из залов музея посвящён памяти о путешественнике. Здесь можно увидеть фотографии окрестностей г. Каракола, военного барака, где Н. М. Пржевальский умер от тифа. Фотографии доктора Барсова, бывшего с ним в последние минуты жизни, памятных знаков и памятников, увековечивших имя Н. М. Пржевальского. Можно увидеть макет памятника у его могилы и просмотреть «Программу заседания Русского Географического общества», которое было посвящено памяти путешественника. Академией Наук было издано несколько книг о научных результатах деятельности Н. М. Пржевальского. Их можно увидеть в последних двух залах. Там же рассказано о ближайших друзьях, соратниках путешественника, продолжателях его дела В. Роборовском и П. Козлове.

Городское поселение

Пржевальское городское поселение (общая площадь 6,18 км²): образовано 1 декабря 2004 года, расположено в северной части Демидовского района.

• Граничит:
  • везде, кроме юго-запада, окружено территорией Слободского сельского поселения;
  • на юго-западе граничит с Воробьёвским сельским поселением.

По территории поселения проходит автомобильная дорога Демидов-Пржевальское. На территории поселения находится озеро Сапшо.

Глава муниципального образования, глава администрации и председатель совета депутатов — Гоголинский Иван Александрович.

Диалект

Местный диалект относится к северо-восточным диалектам белорусского языка. Сформировался под влиянием белорусского и великорусского языка.

Огромный вклад в изучение особенностей местных говоров внёс профессор Евфимий Фёдорович Карский.

На этнографической карте белорусов 1903 г. профессора Ефима Карского видно, что Слободской диалект характеризовался мягким Р во всех позициях, цоканьем, однако при этом испытывает большое влияние великорусского языка.

В настоящее время местный диалект практически утрачен. Однако по-прежнему сохранились некоторые грамматические и фонетические явления: использование частицы «ти» (например, Ти будешь ты есть?), ыканье, фрикативный Г во всех случаях, употребление глагольного окончания -ЕШЬ вместо -ЁШЬ и др.

См. также

• Сапшо
• Смоленское Поозерье

Литература

• Борисенков Ю. Новый рассвет над озером Сапшо // Поречанка. № 25/26, 31 марта 2006.
• Гавриленков В. М., Гавриленкова Е. П. На берегах «Смоленского Байкала» (очерки истории Слободского края). — Смоленское издательство «Смядынь», 2000. — 400 с.
• Гавриленков В. М. Мы — горьковские! // Путь Ильича. № 31 (1087), 14 марта 1970.
• Герасмов Н. Боевое крещение // Путь Ильича. 12 июня 1966.
• Иванов В. В. Славянские диалекты в соотношении с другими языками ВКЛ. // XIII международный съезд славистов. Доклады российской делегации. М., «Индрик», 2003. — C. 262—265.
• Корчагов А. Третье новоселье для тебя, малыш. // Поречанка. № 91/92, 17 ноября 2006.
• Немцев К. Бои местного значения // Путь Ильича. № 132, 14 ноября 1971.
• Пашин Ю. Наши школы и учителя должны быть лучшими // Поречанка. № 71/72, 8 сентября 2006.
• Седов В. В. К исторической географии Смоленской земли // Материалы по изучению Смоленской области: в 4. — Смоленск, 1961. — С.317-326
• Шмидт Е. А. Древнерусские археологические памятники Смоленской области. — Ч. I. — М., 1982. — С. 53.
• Национальный парк «Смоленское Поозерье»: Справочно-информационное издание / Под ред. А. С. Кочергина. — 2-е изд., перераб. и доп. — Смоленск: Маджента, 2006. — 80 с.: илл.
• Эколого-просветительская газета «Поозерье». № 2(69), 2007 г.

Ссылки

• [prjk.forum2x2.ru/ Форум посёлка Пржевальское]
• [www.prjevalskoe.ru/ Сайт о поселке Пржевальское]
• [www.przhevalskoye.ru/ Пржевальское]
• [admin-smolensk.ru/~websprav/history/raion/book/-Po-.htm Пржевальское/Энциклопедия Смоленской области]
• [admin.smolensk.ru/~demidov/oldsayt/obshSved/naselenie.htm Численность населения по городским и сельским поселениям Демидовского района]
• [nasledie.smolensk.ru/ Культурное наследие земли Смоленской]
• [bibliotekar.ru/rusNovgorod/75.htm Городище (Вержавск)]
• [poozerie.ru/ Национальный парк «Смоленское Поозерье»]
• [www.sanatori.ru/ Санаторий имени Н. М. Пржевальского]
• [geo.1september.ru/article.php?ID=200300304 Галерея знаменитых путешественников. П. К. КОЗЛОВ]

Отрывок, характеризующий Пржевальское

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.