Сборная Норвегии по хоккею с шайбой
 | |||
| Прозвища | Isbjørnene (с норв. — «Белые медведи») | ||
| Федерация | Норвежский хоккейный союз | ||
| Тренер | вакантно | ||
| Капитан | Оле-Кристиан Толлефсен | ||
| Больше всех игр | Томми Якобсен (135) | ||
| Бомбардир | Торессен | ||
Первая игра Швейцария 12 — 2 Норвегия  (Лондон, Великобритания; 13 февраля 1937) | |||
Самая крупная победа Норвегия 24 — 0 Бельгия  (София, Болгария; 5 марта 1975 | |||
Самое крупное поражение Финляндия 20 — 1 Норвегия (Хямеэнлинна, Финляндия; 12 марта 1947) | |||
| |||
| Чемпионат мира | |||
| Участие | 26 (Впервые 1937) | ||
| Достижения | 4-е место (1951) | ||
Сборная Норвегии по хоккею с шайбой (норв. Norges herrelandslag i ishockey) представляет Норвегию на международных турнирах по хоккею с шайбой. В мировом рейтинге ИИХФ по состоянию на 2014 год занимает 10-е место.
Высшие достижения: 4-е место на чемпионате мира 1951 года, 3-и места на чемпионатах Европы 1951 и 1962 годов.
Содержание
История
Довоенные годы
Норвежский хоккейный союз был основан в 1934 году, став членом ИИХФ в 1935[1][2]. Однако сборная появилась только в 1937 году, поскольку до этого у союза не было достаточно средств для поддержки команды. До начала Второй мировой войны норвежская сборная почти не участвовала в турнирах, отправившись впервые в том же 1937 году на чемпионат мира в Лондон. Первый матч норвежцы провели 17 февраля, проиграв разгромно Чехословакии со счётом 0:7. Последующий проигрыш Швейцарии со счётом 2:13 выбил норвежцев из турнира[3]. В чемпионате мира 1938 года норвежцы также приняли участие, однако на следующий год они отказались от участия в очередном первенстве мира. Ни один матч до начала войны норвежцам не удалось выиграть: лучшим достижением стало только минимальное поражение от Швеции со счётом 3:4 (игра состоялась 20 января 1939, став первой игрой норвежцев против шведов)[4].
Золотая эра: конец 1940-х и начало 1950-х
В послевоенные годы норвежцам удалось улучшить спортивную инфраструктуру: в 1952 была открыта ледовая арена Йордаль Амфи в Осло, которая стала домашней для норвежцев[5]. Впрочем, именно в начале своего послевоенного пути, в 1947 году норвежцы потерпели самое крупное поражение со счётом 20:1 от финнов. С 1949 года началась «золотая эра» норежского хоккея: на чемпионате мира 1949 норвежцы впервые в своей истории одержали победу, выиграв со счётом 2:0 у Бельгии. В 1951 году тренером сборной стал канадец Бад МакИчёрн, который уделял большое внимание физической подготовке в игре и отрабатывал с командой силовые приёмы[6]. Плоды работы МакИчёрна стали видны в том же году: первенство мира принесло норвежцам 4-е место, в борьбе за которое скандинавы сумели сокрушить сборные США и Великобритании. На следующий год норвежцы приняли участие и в Олимпийских играх. В 1953 году норвежская сборная стала первой сборной Западной Европы, сыгравшей с командой СССР, однако на фоне смерти и похорон Иосифа Сталина матч широко не освещался.
Кризис 60-х — 70-х годов
Однако, начиная с 1960-х годов, в норвежском хоккее наступил кризис: несмотря на высокую популярность игры в самой стране, сборная показывала неудовлетворительные результаты, которые списывались на плохие условия тренировок. Мягкие зимы, которые царили в Норвегии, не позволяли в качестве оправдания утверждать о недостатке льда для катков, а многие политики даже не хотели брать на себя ответственность за развитие хоккея в стране[7]. А с 1965 года норвежцы и вовсе не участвовали в чемпионате мира, вылетев в Группу B[7], что не помешало им всё же выйти на Олимпиады 1964 и 1968 годов. В 1970-х годах норвежцы и вовсе провалились в группу C, откуда не могли долго выбраться. Из-за серии неудачных встреч норвежцы не попали на Олимпиаду-1976[7].
Ситуация усугублялась тем, что многие норвежские игроки попросту отказывались играть за норвежскую сборную[7]. Надежда на возвращение появилась после того, как команду возглавили Георг Смефьелл и Олаф Дальсорен, руководившие ей с 1978 по 1980 годы. Норвежская сборная сумела отобраться по итогам чемпионата мира 1979 года на Олимпиаду 1980 года в Лэйк-Плэсид, где набрала только одно очко, но при этом показала вполне достойную игру[8]. В 1980 году тренером стал швед Рональд Петтерссон, и с этого момента в норвежскую сборную стали приглашать всё чаще и чаще шведских специалистов, которые работали там в течение девяти лет.
Шведское засилье 1980-х годов
Работа Рональда Петтерссона не оставила приятных впечатлений: на чемпионате мира 1981 года норвежцы сумели устоять в группе B, только обыграв Югославию и Японию. Преемник Петтерсона, Арне Стрёмберг, не улучшил ситуацию: в 1982 году надежды на дальнейшее продвижение разрушились после сенсационных поражений от Китая и Австрии[8]. Спасать положение решился Ханс Вестберг, который вытащил норвежцев благодаря своим нестандартным методам подготовки на Олимпиаду 1984 года. Чемпионы предыдущих игр из США умудрились сыграть вничью с норвежцами со счётом 3:3, что стало сенсацией для всей Норвегии[8][9]. В 1985 году норвежцы вылетели снова в группу B, что стало третьим подобным провалом[10]. В 1989 году состоялось очередное возвращение в Группу A, где норвежцы снова недолго продержались.
Возрождение 1990-х
После серии реформ ИИХФ в 1991 году Норвегия окончательно закрепилась в высшем дивизионе и до конца 1990-х почти всегда играла на основных первенствах мира, вылетев только в 1997 году. В 2001 году норвежцы опять вылетели в Первый дивизион, но в 2006 году они снова вернулись в Высший. Высшим достижением норвежцев в современном формате чемпионатов мира стало 6-е место в 2011 году.
Текущий состав
Состав на Зимние Олимпийские игры 2014
Напишите отзыв о статье "Сборная Норвегии по хоккею с шайбой"
Примечания
- ↑ Langholm Dag. Norsk ishockey gjennom 50 år. — 1984. — P. 39–40.
- ↑ [www.iihf.com/iihf-home/countries/norway.html Norway]. International Ice Hockey Federation. Проверено 22 июня 2011. [www.webcitation.org/6FHykURJ4 Архивировано из первоисточника 21 марта 2013].
- ↑ Langholm Dag. Norsk ishockey gjennom 50 år. — 1984. — P. 59–62.
- ↑ Langholm Dag. Norsk ishockey gjennom 50 år. — 1984. — P. 71–72.
- ↑ Langholm Dag. Norsk ishockey gjennom 50 år. — 1984. — P. 97–101.
- ↑ Langholm Dag. Norsk ishockey gjennom 50 år. — 1984. — P. 97.
- ↑ 1 2 3 4 Langholm Dag. Norsk ishockey gjennom 50 år. — 1984. — P. 105–112.
- ↑ 1 2 3 Langholm Dag. Norsk ishockey gjennom 50 år. — 1984. — P. 115–126.
- ↑ [www.hockey.no/t2.asp?p=4915&x=1&a=142609 Berettning A-Landslaget 1983–1984] (Norwegian). Norwegian Ice Hockey Association(недоступная ссылка — история) (30 августа 2005). Проверено 9 января 2012. [archive.is/4tDh Архивировано из первоисточника 2 августа 2012].
- ↑ [www.hockey.no/t2.asp?p=4915&x=1&a=137903 Seniorlandslagene 1984/1985] (Norwegian). Norwegian Ice Hockey Association(недоступная ссылка — история) (26 июня 2005). Проверено 9 января 2012. [archive.is/f4co Архивировано из первоисточника 1 августа 2012].
Ссылки
- [www.hockey.no/ Официальный сайт Норвежского хоккейного союза] (норв.)
Отрывок, характеризующий Сборная Норвегии по хоккею с шайбой
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.
Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
