Соловьёв, Владимир Алексеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Владимир Алексеевич Соловьёв

Владимир Соловьёв в 2011 г.
Специальность:

бортинженер

Экспедиции:

Союз Т-10, Союз Т-15

Награды:

Влади́мир Алексе́евич Соловьёв (родился 11 ноября 1946, Москва) — лётчик-космонавт СССР; учёный и конструктор, специалист в области управления полётом пилотируемых космических аппаратов и комплексов. Дважды Герой Советского Союза (1984, 1986). Доктор технических наук (1995), профессор (1997), член-корреспондент РАН (2011). Лауреат Государственной премии Российской Федерации за 1999 год.





Биография

Родился 11 ноября 1946 года в Москве в семье военного лётчика. В 1964 году, по окончании московской средней школы № 476, поступил на энергомашиностроительный факультет Московского высшего технического училища им. Н. Э. Баумана по специальности «Вакуумная техника электрофизических установок». По окончании МВТУ, с апреля 1970 года работал инженером 502-го отдела ЦКБЭМ, занимаясь проектированием исполнительных органов для двигательной установки системы ориентации и причаливания космического корабля, а позднее — разработкой системы его дозаправки топливом по программе построения долговременной орбитальной станции. В 1972 году, после изготовления учебно-тренировочного макета системы и проведения ряда испытаний, Соловьёву было поручено обучить космонавтов работе с ней. Его учениками стали лётчики-космонавты, проходившие подготовку к полётам на орбитальную станцию «Салют-7». Среди них — Георгий Гречко, Владимир Коваленок, Валерий Рюмин, Александр Иванченков, Владимир Джанибеков и другие. С августа 1973 года работал инженером-конструктором (с января 1978 — старшим инженером) в различных отделах ЦКБЭМ. До марта 1975 года занимался созданием системы исполнительных органов двигателей ориентации для лунных орбитальных и посадочных кораблей и для космического корабля «Союз Т», затем занимался системами дозаправки, а с апреля 1977 года разрабатывал бортовую документацию по объединённой двигательной установке и системе дозаправки.

В начале декабря 1978 года был зачислен в отряд космонавтов НПО «Энергия» на должность космонавта-испытателя. До 1980 года проходил подготовку на базе НПО «Энергия», затем до сентября 1981 года — в Центре подготовки космонавтов в составе группы для полёта на орбитальную станцию «Салют-7». Участвовал также в разработке и испытаниях космической техники. В сентябре 1981 года Владимира Алексеевича назначили заместителем начальника 191-го отдела НПО «Энергия». В это же время он начал подготовку к полёту на орбитальной станции «Салют-7» по советско-французской программе экспедиции посещения в качестве бортинженера второго экипажа космического корабля «Союз Т-6» (вместе с Л. Кизимом и П. Бодри). В июне 1982 года был дублером бортинженера космического корабля «Союз Т-6» А. Иванченкова. С сентября 1982 по май 1983 года проходил подготовку в качестве бортинженера основного экипажа экспедиции посещения орбитальной станции «Салют-7» (вместе с Л. Кизимом и И. Волком). Однако из-за неудачного полёта корабля «Союз Т-8» дальнейшая программа полётов была изменена. В связи с этим Владимира Соловьева перевели на подготовку к длительному полёту по программе основной экспедиции на орбитальную станцию «Салют-7». С июня по сентябрь 1983 года он вместе с Л. Кизимом проходил подготовку в качестве бортинженера второго экипажа корабля «Союз Т-10-1», был дублёром Г. Стрекалова. А с октября 1983 по январь 1984 года — по программе третьей основной экспедиции в качестве бортинженера первого экипажа.

В декабре 1984 года Владимира Соловьёва назначили начальником 191-го отдела НПО «Энергия», а в марте 1985 года — заместителем руководителя комплекса. Он вёл работы по подготовке к управлению орбитальным комплексом «Мир» и, одновременно, оставаясь космонавтом-испытателем 2-го класса, проходил подготовку к полёту по программе первой основной экспедиции на орбитальной станции «Мир» и по программе экспедиции посещения на станции «Салют-7» в качестве бортинженера первого экипажа. В декабре 1986 года космонавта-испытателя 1-го класса Владимира Алексеевича Соловьёва назначили на должность руководителя комплекса лётно-космических испытаний НПО «Энергия» имени С. П. Королева. С апреля 1988 по 1990 год и с февраля 1994 до 23 марта 2001 года работал руководителем полёта орбитального комплекса «Мир». Под руководством и при непосредственном участии В. А. Соловьева была создана принципиально новая система управления длительными космическими полётами, основанная на обработке и передаче по большому количеству каналов связи огромных массивов цифровой информации и способная выдавать управляющие воздействия на постоянно растущее число объектов управления. В 1995 году В. А. Соловьёв защитил докторскую диссертацию, в которой он обобщил опыт разработки и практического использования методов управления полётом орбитального комплекса «Мир». На базе выполненных профессором В. А. Соловьевым исследований был подготовлен и составлен курс лекций по управлению космическими полётами, который с 1995 года читается им в МГТУ имени Н. Э. Баумана.

С августа 1989 года — инструктор-космонавт-испытатель 1-го класса; отчислен из отряда космонавтов 18 февраля 1994 года в связи с уходом на пенсию по выслуге лет. С 1990 года В. А. Соловьёв занимает должность руководителя полётами разгонных блоков типа ДМ. С декабря 1998 года является заместителем директора программы МКС по управлению, а с января 1999 года одновременно был назначен руководителем полёта спутников связи серии «Ямал»; возглавляет научно-исследовательские работы по разгонным блокам, в частности по программе «Морской старт», работал руководителем российского сегмента МКС.

6 августа 2007 года В. Соловьёв был назначен первым заместителем генерального конструктора, заместителем руководителя ГКБ по лётной эксплуатации, испытаниям ракетно-космических комплексов и систем ОАО «РКК „Энергия“ имени С. П. Королева».

С конца 2007 года — заведующий кафедрой СМ3 МГТУ им Н. Э. Баумана.

Полёты в космос

1-я экспедиция
С 8 февраля по 2 октября 1984 года В. Соловьёв совершил свой первый полёт в космос в качестве бортинженера космического корабля «Союз Т-10» — «Союз Т-11» (вместе с Л. Кизимом и О. Атьковым) на орбитальную станцию «Салют-7». В ходе полёта, продолжавшегося 236 суток 22 часа 49 минут, он совершил 6 выходов в открытый космос общей продолжительностью 22 часа 50 минут для установки дополнительной солнечной батареи и ремонта объединённой двигательной установки станции, работал совместно с двумя экспедициями посещения.

2-я экспедиция
С 13 марта по 16 июля 1986 года совершил второй полёт в космос в качестве бортинженера космического корабля «Союз Т-15» (вместе с Л. Кизимом) на орбитальные станции «Салют-7» и «Мир». За время полёта, продолжительность которого составила 125 суток, экипаж установил ряд мировых рекордов в области пилотируемой космонавтики, официально зарегистрированных Международной авиационной федерацией. В ходе экспедиции экипаж выполнил расконсервацию базового блока орбитальной станции «Мир», принял и разгрузил два грузовых корабля «Прогресс», установил привезённое оборудование на новой станции, подготовив её к полёту в беспилотном режиме. Перед экипажем стояла задача перенести с орбитальной станции «Салют-7», которая должна была завершить полёт, оборудование и другие ценные предметы, которые могли бы пригодиться в дальнейшей работе, на станцию «Мир». Для её выполнения экипаж корабля «Союз Т-15» впервые в мире осуществил уникальный межорбитальный перелёт с одной орбитальной станции («Мир») на другую («Салют-7») и обратно. Владимир Соловьёв совершил два выхода в открытый космос общей продолжительностью 8 часов 50 минут для развёртывания и испытания раздвижной фермы. В общей сложности со станции на станцию было перевезено более 800 килограммов грузов.

За два рейса в космос Владимир Соловьёв налетал 361 день 22 часа 49 минут 56 секунд.

Почётные звания и награды

Публикации

  • «Человек в космическом пространстве» (1987).
  • «Optimization of control of space investigations of „Gamma“ project» (в соавторстве с В. В. Рюминым, М. Ю. Беляевым, Д. Н. Рулевым, В. П. Тесленко, 1989).
  • «Научные исследования на многоцелевом орбитальном комплексе „Мир“» (в соавторстве с В. В. Рюминым, Г. М. Стрекаловым, М. Ю. Беляевым, 1989).
  • «Управление полётом орбитальной станции „Мир“» (в соавторстве с В. Д. Благовым, 1994).
  • «Управление полётами космических кораблей и орбитальных станций» (в соавторстве с В. В. Рюминым, Н. Н. Рукавишниковым, М. Ю. Беляевым, 1994).
  • «Разработка методов управления полётом в пилотируемых программах» (1995).
  • «Управление космическими полётами», в 2 частях (в соавторстве с В. Е. Любинским, Л. Н. Лысенко, 2009).

Напишите отзыв о статье "Соловьёв, Владимир Алексеевич"

Примечания

  1. Указ Президента РФ от 25 июня 2012 г. № 904.
  2. Указ Президента РФ от 26 августа 1996 г. № 1261.
  3. Указ Президента РФ от 10 апреля 2004 г. № 523.
  4. [news.kremlin.ru/media/events/files/41d36902b3a8cbf794c5.pdf Указ Президента Российской Федерации от 12 апреля 2011 года № 436 «О награждении медалью „За заслуги в освоении космоса“»].
  5. [kazakhstan.news-city.info/docs/sistemsv/dok_oegprz/page3.htm Указ Президента РК от 10.12.2001 № 737].

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1315 Соловьёв, Владимир Алексеевич]. Сайт «Герои Страны».

  • [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-62001.ln-ru Профиль Владимира Алексеевича Соловьёва] на официальном сайте РАН
  • [edu-zone.net/show/163854.html Биографии: Соловьев Владимир Алексеевич].
  • [www.astronaut.ru/as_rusia/energia/text/soloviov.htm?reload_coolmenus Владимир Алексеевич Соловьёв].
  • [tvroscosmos.ru/frm/encyclopaedia/kosmonavt/56.php Космонавт Владимир Соловьёв]. Видеоэнциклопедия «Космонавты». Телестудия Роскосмоса.
  • [www.baikonuradm.ru/index.php?mod=180 Официальный сайт администрации г. Байконур. Почётные граждане города].

Отрывок, характеризующий Соловьёв, Владимир Алексеевич

Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.