София Великобританская

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
София Великобританская
англ. Sophia of the United Kingdom<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет принцессы Софии кисти Томаса Лоуренса (1825). Королевская коллекция, Лондон</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб принцессы Софии Матильды Великобританской</td></tr>

принцесса Великобританская и Ирландская[en]
2.11.1777 — 28.05.1848
(под именем Софии Великобританской)
 
Вероисповедание: Англиканство
Рождение: 2 ноября 1777(1777-11-02)
Букингемский дворец, Лондон, Великобритания
Смерть: 28 мая 1848(1848-05-28) (70 лет)
Кенсингтонский дворец, Лондон, Великобритания
Место погребения: Кенсал-Грин, Лондон
Род: Ганноверская династия
Имя при рождении: София Матильда
Отец: Георг III
Мать: Шарлотта Мекленбург-Стрелицкая
Супруг: нет

Софи́я Мати́льда Великобрита́нская (англ. Sophia Matilda of the United Kingdom; 2 ноября 1777, Букингемский дворец, Лондон, Великобритания — 28 мая 1848, Кенсингтонский дворец, Лондон, Великобритания) — двенадцатый ребёнок и пятая дочь короля Великобритании и Ирландии Георга III и Шарлотты Мекленбург-Стрелицкой. Всю жизнь София прожила при британском дворе, никогда не выходила замуж, но в обществе было распространено мнение, что она родила ребёнка от Томаса Гарта[en], шталмейстера короля или же от своего брата, герцога Камберлендского.





Ранняя жизнь

София Матильда родилась 2 ноября 1777 года в Букингемском дворце, Лондон. Она стала двенадцатым ребёнком и пятой дочерью в семье короля Великобритании и Ирландии Георга III, сына Фредерика принца Уэльского от Августы Саксен-Готской, и Шарлотты, принцессы Мекленбург-Стрелицой, дочери герцога Карла Мекленбург-Стрелицкого от Елизаветы Альбертины Саксен-Гильдбурггаузенской[1][2]. Была крещена 1 декабря 1777 года в часовне Сент-Джеймсского дворца архиепископом Кентерберийским Фредериком Корнуоллисом[3]. Крестные принцессы: принц Август Саксен-Гота-Альтенбургский[en], герцогиня Филиппина Шарлотта Брауншвейг-Вольфенбюттельская и герцогиня Луиза Фредерика Мекленбург-Шверинская[en]. На самой церемонии никто из них не присутствовал лично, но они были представлены доверенными лицами[4].

Король Георг III обеспечил своим детям годовое содержание в размере 6000 фунтов стерлингов[5]. Королевская семья жила по очень жестким правилам, даже когда они находили в неформальной обстановке. Например, когда король входил в комнату, его дочери должны были встать молча, им нельзя было начинать разговор или уходить из комнаты без разрешения отца[6]. Своих дочерей королева Шарлотта пыталась научить быть экономными в быту, она не разрешала им носить дорогую одежду, принцессы питались обычной едой[7].

София, как и все отпрыски короля получала домашнее образование[8]. Леди Шарлотта Финч служила гувернанткой королевских детей, включая и Софию[9]. Дочери, под руководством специально нанятых преподавателей, отобранных её матерью и леди Финч, изучали английский язык, французский язык, музыку, искусство, географию. Софии и её сестрам было разрешено заниматься спортом и играть в подвижные игры вместе с братьями[10]. Первое официальное появление принцессы в обществе состоялось 26 мая 1784 года в Вестминстерском аббатстве, где она сопровождала родителей, старших братьев и сестер во время поминовения[en] Георга Фридриха Генделя в ознаменование 25 годовщины смерти композитора[11].

Король предпочитал больше общаться с дочерьми нежели с сыновьями. Он всегда, когда это было возможно, посещал дни рождения Софии и другие праздники, его постоянно информировали об успехах дочерей в учёбе[10][12]. Один из друзей короля заметил однажды: «Я никогда не видел более прекрасных детей и более прекрасного зрелища, чем любовь короля к ним[13].» С другой стороны, королевский историк Пурду пишет, что «королева Шарлотта не была милостива к своим детям[10].»

Юность

Начиная с 1792 года София вместе с сестрой Марией стали чаще появляться на семейных торжествах[14]. 4 июня 1792 года сестрам было разрешено присутствовать на обеде в честь дня рождения короля[15]. Согласно биографу Кристоферу Хибберту, в молодости София была «восхитительной, но угрюмой девушкой, прекрасной, нежной и страстной[16].» Об отношении отца принцесса София писала: «Дорогой король всецело добр ко мне, и я не могу выразить как благодарна ему за это чувство[16].» Король Георг говорил своим дочерям, что возьмет их в Ганновер и найдет им достойных мужей[17]. В своих дневниках Георг III писал: «Я не могу отрицать того, что я был бы крайне огорчен, если бы мои дочери вышли замуж. Мне нравится их общество и я не хочу разделять его с кем-то[18].» В 1788 году Софии исполнилось одиннадцать лет. В этот же год у короля случился первый приступ безумия. В своем дневнике София написала по этому поводу: «Он относится ко мне со всей любовью и добротой, но иногда, если вы, конечно, можете меня понять, мне становиться тревожно рядом с ним[19].» Дальнейшие приступы безумия только усугубили вопрос о браке Софии. Королева Шарлотта не хотела выдавать дочерей замуж, оставаясь одна рядом со своим больным мужем. София так и не вышла замуж, будучи компаньонкой своей матери[10][18][20][21].

Принцессам не разрешалось общаться ни с кем за пределами королевского двора, особенно избегать контактов с мужчинами, кроме прислуги. Девушки часто жаловались матери, что их жизнь похожа на затворническую[21][22][23]. Королева, в качестве развлечения предлагала девушкам чтение или занятие вышивкой[24]. София записала в дневнике об этих развлечениях: «Скучные…Я бы хотела себе кенгуру».[19]

Из всех дочерей короля и королевы, молодой смогла выйти замуж только старшая Шарлотта, остальным королева приказала держаться подальше от мужского внимания. Большинство сестер хотели иметь собственные семьи и жить за пределами Великобритании. Близким другом Софии и её сестер был их старший брат принц Уэльский, к которому принцессы не раз обращались для того, чтобы он убедил королеву Шарлотту выдать их замуж[10]. В 1811 году он стал регентом королевства при больном отце. Своим сестрам он значительно увеличил годовое содержание. Теперь они получали в год по 13000 фунтов стерлингов[25]. Принц Уэльский поддерживал желание сестер выходить в общество. Королева Шарлотта поначалу пыталась препятствовать этому, но со временем смирилась с желанием сына и дочерей[10][26].

Незаконнорожденный ребёнок

При жизни Софии не раз ходили слухи о её кровосмесительных отношениях со старшим братом Эрнстом Августом, герцогом Камберлендским, который позже стал королём Ганновера[28][29]. Принц-регент якобы говорил своим сестрам, чтобы они для развлечения больше общались с остальными братьями, особенно с герцогом Камберлендским, который был крайне не популярен в Великобритании[30]. До сих пор не ясно, была ли связь между братом и сестрой, или же это были слухи, которые распространяли политические враги герцога[31].

София вместе с сестрами, не имея возможности общаться с мужчинами из высшего света, стала больше времени проводить с придворными и конюхами. У неё завязался роман с шталмейстером короля генерал-майором Томасом Гартом[en], который к тому же был на 33 года старше Софии. У него на лице была большая фиолетовая родинка, в результате чего сестра Софии Мария называла его «фиолетовый свет любви»[10]. Придворный мемуарист Карл Гревиль назвал его «отвратительным старым чертом»[32]. Одна из фрейлин принцессы отмечала, что «София была настолько влюблена в Томаса, что это могли видеть все. Она не могла сдерживать себя в его присутствии»[32] . Гренвиль писал о принцессах: «Девушки влюбляются в кого-угодно и это имеет для них намного большее значение чем достижения ума или тела… принцессы были отдалены от всего мира, имея контакт лишь с несколькими людьми, они готовы упасть в руки первого встречного, которого им подарит судьба[33].»

Слухи о внезапной беременности Софии быстро распространились. Некоторые историки утверждают, что София к 1800 году родила внебрачного ребёнка от офицера Томаса Гарта[10][16][20][34][35]. Историки пишут, что крестил ребёнка сам отец Томас Гарт[10][32]. Как и отец, ребёнок был воспитан в Уэймуте. Мать иногда навещала ребёнка[20]. Историк и писатель Флора Фрейзер[en] считает, что у Софии был ребёнок, но родила она его от своего брата герцога Камберлендского[19]. Также, некоторые исследователи утверждают, что ребёнок в 1828 году пытался шантажировать королевскую семью документами, которые ему передал отец и которые подтверждают материнство Софии. Из этой попытки ничего не вышло[10][20][31].

Писатель Энтони Кемп убеждена, что принцесса София имела ребёнка и в своей книге "Royal Mistresses and Bastards: Fact and Fiction 1714—1936 " предоставляет подробный отчёт о имеющихся данных[36]. Автор книги «Royal Babylon: the Alarming History of European Royalty» Карл Шоу считает, что София была изнасилована своим братом и родила от него ребёнка[37]. Историк Джиллиан Гилл[en] пишет, что София родила ребёнка и это стало причиной почему она так и не вышла замуж[35]. Элисон Вейр и другие писатели в своих книгах утверждают[20][38], что между Софией и Томасом Гартом был заключен тайный брак в год рождения ребёнка, но нет никаких доказательств данной теории, кроме наличия обручального кольца на портрете пожилой Софии[34].

Последующая жизнь

София была любимой тетей принцессы Шарлотты Уэльской, наследницы британского престола. Она любила тётю за её мягкий характер. Шарлотта не имела расположения к остальным сестрам отца, в своем дневнике она написала: «Я с трудом верю, что София является их сестрой — они совершенно разные в мыслях, мнениях и вопросах. Благородство и ум делают её желанной в моём обществе…[39]» В 1818 году королева Шарлотта умерла. Сестры получили свободу, но для выбора супруга и свадьбы было уже поздно[10]. Софии на тот момент исполнился 41 год. От своей матери она унаследовала королевскую Лоджу[en] в Большом Виндзорском парке, которую она передала своему брату, принцу-регенту[40]. После смерти сестры Августы София получила от неё в наследство Кларенс-хаус и Фрогмор-хаус[41].

После смерти матери София проживала в Кенсингтонском дворце вместе с герцогиней Кентской и её дочерью Викторией (будущей королевой и императрицей)[10]. София была одной им немногих родственником принцессы Виктории, с которыми та могла часто видеться. Как и герцогиня Кентская, принцесса София попала под влияние сера Джона Конроя, который стал руководить её финансами[10]. София стала близкой подругой герцогини и в то же время стала шпионить для Конроя, когда тот отсутствовал в Кенсингтонском дворце[35]. Она рассказывала ему все, что могла услышать, когда находилась на приемах в Сент-Джеймском дворце, где она имела привилегированный доступ общения со старшими братьями[35].

Софии нравилось есть в присутствии прислуги, что не устраивало герцогиню Кентскую[42]. Принцесса Виктория была в курсе, что тётя София шпионит для Конроя, хороших отношений между тётей и племянницей не вышло[10]. Деньги Софии позволили Конрою приобрести дом в Кенсингтоне за 4000 фунтов стерлингов, а также ещё два дома общей стоимостью в 18 000 фунтов[23]. По указаниям Софии, её брат Георг IV присвоил гувернантке принцессы Виктории Луизе Лэцен титул баронессы, а серу Джону Конрою — звание рыцаря-командора[23][43].

Смерть

Последние десять лет своей жизни София была практически слепой[31]. Утром 27 мая 1848 года она заболела. В этот день её навещали сестра Мария, вдовствующая королева Аделаида и муж королевы принц-консорт Альберт. Она скончалась вечером того же дня в 18:30 в присутствии сестры Марии, герцогини Кентской и герцогини Кембриджской[34].

Похоронили Софию на кладбище Кенсал-Грин, где она хотела покоится рядом с братом Августом Фредериком, герцогом Сассекским[44]. После её смерти было обнаружено, что Конрой растратил все её имущество, она умерла практически нищей[10][31]. Карл Гренвилл записал в своем дневнике от 31 мая 1848 года: «Принцесса София умерла несколько дней назад, когда королева Виктория ещё праздновала свой день рождения. Она была слепой, беспомощной, приняв мученическую смерть. Она была очень умной, хорошо образованной женщиной, но никогда не жившей в этом мире[45].»

Напишите отзыв о статье "София Великобританская"

Примечания

  1. ↑ Fraser, 2004, p. 53.
  2. ↑ Weir, 2008, p. 299.
  3. ↑ Hall, 1858, p. 307.
  4. ↑ Burke, John Bernard. [books.google.com/books?id=gN88AQAAIAAJ&pg=PA100&dq=%22princess+sophia%22+King+amelia&hl=en&ei=oNhZTtbgFYbpgQeE5_2ODA&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=10&ved=0CFUQ6AEwCThG#v=onepage&q=%22princess%20sophia%22%20King%20amelia&f=false The Patrician, Volume 6], The Patrician, London: Myers and Co, стр. 100.
  5. ↑ Fraser, 2004, p. 59.
  6. ↑ Hibbert, 2000, p. 203.
  7. ↑ Fraser, 2004, p. 86.
  8. ↑ Hall, 1858, p. 308.
  9. ↑ Beatty, 2003, p. 226.
  10. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 Purdue, 2004.
  11. ↑ Hall, 1858, pp. 307–308.
  12. ↑ Hibbert, 2000, p. 98.
  13. ↑ Hibbert, 2000, pp. 98–99.
  14. ↑ Fraser, 2004, p. 145.
  15. ↑ Fraser, 2004, p. 147.
  16. ↑ 1 2 3 Hibbert, 2000, p. 384.
  17. ↑ Black, 2006, p. 157.
  18. ↑ 1 2 Schiff, Stacy [www.nytimes.com/2005/04/24/books/review/24SCHIFFL.html 'Princesses': All the King's Girls]. The New York Times (24 April 2005). Проверено 27 августа 2011.
  19. ↑ 1 2 3 Burton, Sarah. [www.spectator.co.uk/books/21092/part_2/birds-in-a-gilded-cage.thtml Birds in a gilded cage], The Spectator (25 September 2004). Проверено 27 августа 2011.
  20. ↑ 1 2 3 4 5 Beatty, 2003, p. 229.
  21. ↑ 1 2 Black, 2006, p. 156.
  22. ↑ Hibbert, 2000, p. 378.
  23. ↑ 1 2 3 Hibbert, 2000, p. 26.
  24. ↑ Williams, 2010, p. 60.
  25. ↑ Hall, 1858, p. 331.
  26. ↑ Beatty, 2003, pp. 229–230.
  27. ↑ [www.royalcollection.org.uk/eGallery/object.asp?maker=BEECHEY&object=403417&row=1 Princess Sophia (1777–1848)]. Королевская коллекция. Проверено 4 сентября 2011.
  28. ↑ Gill, 2009, p. 30.
  29. ↑ Hibbert, 2000, p. 368, 384.
  30. ↑ Shaw, 2001, pp. 213–214.
  31. ↑ 1 2 3 4 Panton, 2001, p. 429.
  32. ↑ 1 2 3 Williams, 2010, p. 35.
  33. ↑ David Saul. [books.google.com/?id=yRTJ5mbhvKsC&pg=PA201&lpg=PA201&dq=%22princess+sophia%22+charles+greville+garth#v=onepage&q=%22princess%20sophia%22%20charles%20greville%20garth&f=false The Prince of Pleasure: The Prince of Wales and the Making of the Regency]. — Grove Press, 2000. — P. 201. — ISBN 0-8021-3703-2.
  34. ↑ 1 2 3 Weir, 2008, p. 300.
  35. ↑ 1 2 3 4 Gill, 2009, p. 47.
  36. ↑ Camp, 2007, p. 313—323.
  37. ↑ Shaw, 2001, p. 214.
  38. ↑ Black, 2006, p. 159.
  39. ↑ Williams, 2010, pp. 61, 68.
  40. ↑ Hall, 1858, p. 330.
  41. ↑ Hall, 1858, pp. 331–332.
  42. ↑ Williams, 2010, p. 177.
  43. ↑ Williams, 2010, p. 203.
  44. ↑ Hall, 1858, p. 332.
  45. ↑ Greville Charles. [books.google.com/?id=1nINAAAAIAAJ&pg=PA184&lpg=PA184&dq=princess+sophia+1777+1848+blind#v=onepage&q=princess%20sophia%201777%201848%20blind&f=false The Greville Memoirs (Second Part): A Journal of the Reign of Queen Victoria From 1837–1852, Volume 3]. — London: Longmans, Green, and Co, 1885. — P. 184.

Литература

  • Beatty, Michael A. [books.google.com/books?id=2xNmOeE7LH8C&hl=ru The English Royal Family of America, From Jamestown to the American Revolution] : [англ.]. — London : McFarland & Company., 2003. — P. 98—99, 156, 226–231. — 261 p. — ISBN 0786415584.</span>
  • Black, Jeremy. [books.google.com/books?id=GZhutb8_0N4C&hl=ru George III: America's Last King] : [англ.]. — London : Yale University Press., 2006. — P. 157—159. — 475 p. — ISBN 0300117329.</span>
  • Fraser, Flora. [books.google.com/books?id=zH9lHQAACAAJ&dq=ISBN_0719561094&hl=ru&sa=X&ei=FkGYVOfKDuT4ywPzmoCoCw&ved=0CB4Q6AEwAA Princesses: The Six Daughters of George III] : [англ.]. — London : John Murray, 2004. — P. 53—589, 86—87, 145—147. — 476 p. — ISBN 0300117329.</span>
  • Gill, Gillian. [books.google.com/books?id=HtvB-qc2gi4C&hl=ru We Two: Victoria and Albert: Rulers, Partners, Rivals] : [англ.]. — London : Ballatine Books, 2009. — P. 30—47. — 384 p. — ISBN 0345520017.</span>
  • Hall, Matthew. [books.google.com/books?id=BL0aAAAAYAAJ&hl=ru The Royal Princesses of England: From the Reign of George the First] : [англ.]. — London : G. Routledge & Co, 1858. — P. 307—332. — 411 p. — ISBN 1146518846.</span>
  • Hibbert, Christopher. [books.google.com/books?id=UymmqSaC83oC&hl=ru George III: A Personal History] : [англ.]. — London : Basic Books, 2000. — P. 98—99, 368—384. — 480 p. — ISBN 0465027245.</span>
  • Panton, Kenneth J. [books.google.com/books?id=r-4smAEACAAJ&dq=ISBN_0810857790&hl=ru&sa=X&ei=7EOYVKvPJab6ygOf5YHICw&ved=0CB4Q6AEwAA Historical Dictionary of the British Monarchy] : [англ.]. — London : Scarecrow Press, 2001. — 665 p. — ISBN 0810857790.</span>
  • Purdue, A.W. [www.oxforddnb.com/index/59/101059209/ «George III, Daughters of (act. 1766—1857)». Oxford Dictionary of National Biography] : [англ.]. — London : Oxford University Press, 2004.</span>
  • Shaw, Karl. [books.google.com/books?id=od_LD1cHGAMC&q=ISBN_0767907558&dq=ISBN_0767907558&hl=ru&sa=X&ei=dkyYVOHdAaeaygO-yIDQCg&ved=0CB4Q6AEwAA Royal Babylon: the Alarming History of European Royalty] : [англ.]. — London : Three Rivers Press, 2001. — P. 213—214. — 325 p. — ISBN 0767907558.</span>
  • Weir, Alison. [books.google.com/books?id=8DiiacacjnsC&dq=ISBN_9780099539735&hl=ru&sa=X&ei=-UyYVM2dDKmjygOdzoKACw&ved=0CB4Q6AEwAA Britain's Royal Families, The Complete Genealogy] : [англ.]. — London : Random House, 2008. — P. 299—300. — 400 p. — ISBN 9780099539735.</span>
  • Williams, Kate. [books.google.com/books?id=sTMdmAEACAAJ&dq=ISBN_0345461959&hl=ru&sa=X&ei=ZE2YVKyfFoz2O-X9gOgJ&ved=0CB4Q6AEwAA Becoming Queen Victoria: The Tragic Death of Princess Charlotte and the Unexpected Rise of Britain's Greatest Monarch.] : [англ.]. — London : Ballantine Books, 2010. — P. 35—60, 176—177. — 448 p. — ISBN 0345461959.</span>
  • Anthony J. Camp. [books.google.com/books?id=Xa1cJAAACAAJ&dq=ISBN_0950330825&hl=ru&sa=X&ei=7PqrVMm5IOWqywO3uYCgCw&ved=0CB4Q6AEwAA Royal Mistresses and Bastards: Fact and Fiction 1714–1936] : [англ.]. — London : Anthony J Camp, 2007. — P. 313—323. — 426 p. — ISBN 0-9503308-2-5.</span>

Ссылки

  • [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=9442 Sophia Matilda Hanover] (англ.). — Могила принцессы Софии.
  • [geneall.net/es/name/384641/sophie-princesa-de-inglaterra/ Sophie, princesa de Inglaterra] (исп.). — Профиль на Geneall.net.
  • [www.thepeerage.com/p10087.htm#i100862 Sophia Matilda Hanover, Princess of the United Kingdom] (англ.). — Профиль на Thepeerage.com.
Предки Софии Великобританской
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
16. Георг I (1660 — 1727)
Король Великобритании и Ирландии, курфюрст Ганновера, герцог Брауншвейг-Люнебургский
 
 
 
 
 
 
 
8. Георг II (1683 — 1760)
Король Великобритании и Ирландии, курфюрст Ганновера, герцог Брауншвейг-Люнебургский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
17. София Доротея Брауншвейг-Целльская (1666 — 1726)
 
 
 
 
 
 
 
4. Фредерик (1707 — 1851)
принц Уэльский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
18. Иоганн Фридрих (1654 — 1686)
маркграф Бранденбург-Ансбахский
 
 
 
 
 
 
 
9. Каролина Бранденбург-Ансбахская (1683 — 1737)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
19. Элеонора Саксен-Эйзенахская (1662 — 1692)
 
 
 
 
 
 
 
2. Георг III (1738 — 1820)
Король Великобритании и Ирландии, курфюрст Ганновера, герцог Брауншвейг-Люнебургский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
20. Фридрих I (1646 — 1691)
герцог Саксен-Гота-Альтенбургский
 
 
 
 
 
 
 
10. Фридрих II (1676 — 1732)
герцог Саксен-Гота-Альтенбургский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
21. Магдалена Сибилла Саксен-Вейсенфельская (1648 — 1681)
 
 
 
 
 
 
 
5. Августа Саксен-Готская (1719 — 1772)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
22. Карл Вильгельм (1652 — 1718)
герцог Ангальт-Цербстский
 
 
 
 
 
 
 
11. Магдалена Августа Ангальт-Цербстская (1679 — 1740)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
23. София Саксен-Вейсенфельсская (1654 — 1724)
 
 
 
 
 
 
 
1. София, принцесса Великобританская и Ирландская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
24. Адольф Фридрих I (1588 — 1658)
герцог Мекленбург-Шверинский
 
 
 
 
 
 
 
12. Адольф Фридрих II (1658 — 1708)
герцог Мекленбург-Стрелицкий
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
25. Мария Катарина Брауншвейг-Данненбергская (1616 — 1665)
 
 
 
 
 
 
 
6. Карл Мекленбург-Стрелицкий (1708—1752)
герцог Мекленбург-Стрелицкий
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
26. Кристиан Вильгельм[en] (1647 — 1721)
князь Шварцбург-Зондерсгаузенский
 
 
 
 
 
 
 
13. Кристиана Эмилия Шварцбург-Зондерсгаузенская (1681 — 1751)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
27. Антония Сибилла Барби-Мюлингенская (1641 — 1684)
 
 
 
 
 
 
 
3. Шарлотта Мекленбург-Стрелицкая (1744 — 1818)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
28. Эрнст (1655 — 1715)
герцог Саксен-Гильдбурггаузенский.
 
 
 
 
 
 
 
14. Эрнст Фридрих I (1681 — 1724)
герцог Саксен-Гильдбурггаузенский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
29. София Генриетта Вальдекская[en] (1662 — 1702)
 
 
 
 
 
 
 
7. Елизавета Альбертина Саксен-Гильдбурггаузенская (1713 — 1761)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
30. Георг Людвиг I Эрбах-Эрбахский (1643 — 1693)
 
 
 
 
 
 
 
15. София Альбертина Эрбах-Эрбахская (1683 — 1742)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
31. Амалия Катарина Вальдек-Айзенбергская (1640 — 1697)
 
 
 
 
 
 
</center>


Отрывок, характеризующий София Великобританская

Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=София_Великобританская&oldid=81470222»