Список Героев Социалистического Труда (Э)
Поделись знанием:
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.
Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
В настоящем списке представлены в алфавитном порядке Герои Социалистического Труда, получившие почётное звание Герой Социалистического Труда, чьи фамилии начинаются с буквы «Э».
- Список содержит информацию о годах жизни, роде деятельности награждённых и дате присвоения почётного звания.
- Список не включает Героев, удостоенных звания дважды и более раз.
Список людей, фамилии которых начинаются с «Э»
| № | Фамилия, Имя Отчество | Годы жизни | Деятельность | Год награждения |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Эбралидзе Севериан Платонович | 1915 — ???? | Секретарь Абашского районного комитета КП(б) Грузии | 21.02.1948 |
| 2 | Эванен Ольга Ивановна | 1910 — ???? | Свинарка совхоза «Пыдрангу» Вяйке-Марьяского района Эстонской ССР | 07.03.1960 |
| 3 | Эгамбердиев Тургунпулат | род. 1931 | Бригадир колхоза «Шарк юлдузи» Янгикурганского района Наманганской области | 08.04.1971 |
| 4 | Эгамбердыев Исакджан | 1916 — ???? | Тракторист первой Наманганской МТС Наманганской области | 11.01.1957 |
| 5 | Эгамбердыев Кушбак | род. 1931 | Звеньевой колхоза «Победа» Бекабадского района Ташкентской области | 08.04.1971 |
| 6 | Эгамназаров Анвар | род. 1924 | Бригадир полеводческой бригады колхоза «Кзыл Узбекистан» Орджоникидзевского района Ташкентской области | 11.01.1957 |
| 7 | Эдельштейн Виталий Иванович | 29.04.1881 — 01.08.1965 | Заведующий кафедрой овощеводства Московской сельскохозяйственной академии имени К. А. Тимирязева, почётный академик Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина | 05.05.1961 |
| 8 | Эзерин Мария Андреевна | 1911 — 05.10.1976 | Звеньевая семеноводческого колхоза «Интернационал» Лиозненского района Витебской области | 28.03.1949 |
| 9 | Эзериня Аустра Андреевна | 1906 — ???? | Доярка колхоза «Марупе» Рижского района Латвийской ССР | 15.02.1958 |
| 10 | Эйбатов Ага Рза Камилович | 05.01.1918 — 07.06.1998 | Мастер промывочно-пропарочной станции Баладжары Закавказской железной дороги, Азербайджанская ССР | 04.08.1966 |
| 11 | Эйвазов Ага Риза Ибрагим оглы | род. 29.04.1929 | Главный механик дизель-электрохода «Советский Туркменистан» Каспийского морского пароходства Министерства морского флота СССР, гор. Баку Азербайджанской ССР | 29.07.1966 |
| 12 | Эйвазова Бибиниса Алигусейн кызы | род. 1928 | Поливальщица колхоза имени М. Ф. Ахундова Сальянского района Азербайджанской ССР | 12.04.1979 |
| 13 | Эйдемане Хелена Осиповна | 1906—1978 | Заместитель директора средней школы № 4 имени 30-летия ВЛКСМ, гор. Рига Латвийской ССР | 01.07.1968 |
| 14 | Эйхфельд Иоган Гансович | 25.01.1893 — 20.04.1989 | Президент Академии наук Эстонской ССР, гор. Таллин | 25.01.1963 |
| 15 | Эквтимишвили Георгий Иосифович | 1897 — ???? | Звеньевой виноградарского совхоза «Манави» имени В. А. Канделаки Министерства пищевой промышленности СССР, Сагареджойский район Грузинской ССР | 04.09.1950 |
| 16 | Элекчян Леон Агасерович | 1911 — ???? | Председатель колхоза имени Микояна Очемчирского района Абхазской АССР | 03.05.1949 |
| 17 | Элларян Нахшун Алавердовна | 1914 — ???? | Звеньевая колхоза «Кармир ранчпар» Иджеванского района Армянской ССР | 14.06.1950 |
| 18 | Эльгудин Леонид Вениаминович | 01.04.1925 — 07.01.1997 | Председатель колхоза «Советская армия» Рославльского района Смоленской области | 23.12.1976 |
| 19 | Эм Гван-Бон | род. 1922 | Звеньевой колхоза «Правда» Верхне-Чирчикского района Ташкентской области | 22.05.1951 |
| 20 | Эмануэль Николай Маркович | 01.10.1915 — 08.12.1984 | Руководитель отделения общей и технической химии Академии наук СССР, академик АН СССР, гор. Москва | 11.12.1981 |
| 21 | Эметов Юсуп | род. 1933 | Бригадир машинистов экскаваторов Ташаузского ремонтно-строительного управления треста «Туркменремводстрой» | 08.04.1971 |
| 22 | Эминадзе Хатиджа Мамудовна | 1921 — ???? | Колхозница колхоза имени Ворошилова Дагвинского сельсовета Кобулетского района Аджарской АССР | 29.08.1949 |
| 23 | Эминов Аскер Абдулла оглы | род. 1924 | Конюх-бригадир конного завода № 75 Министерства совхозов СССР, Акстафинский район Азербайджанской ССР | 16.11.1949 |
| 24 | Эмих Елизавета Романовна | 1909 — ???? | Старший агроном Хакасской МТС Усть-Абаканского района Хакасской автономной области | 07.01.1948 |
| 25 | Эмнадзе Вахтанг Рубенович | род. 1928 | Шофёр Тбилисского грузового автотранспортного предприятия Министерства автомобильного транспорта Грузинской ССР | 04.05.1971 |
| 26 | Энгель Антон Иосифович[1] | 05.06.1929 — 12.01.1986 | Комбайнёр Коноваловской МТС Северо-Казахстанской области | 11.01.1957 |
| 27 | Энгельгардт Владимир Александрович | 03.12.1894 — 10.07.1984 | Директор Института радиационной и физико-химической биологии Академии наук СССР, академик Академии наук СССР, Академии медицинских наук СССР, гор. Москва | 13.03.1969 |
| 28 | Эннс Иван Яковлевич | 29.06.1926 — 20.09.2006 | Председатель колхоза «Заря Коммунизма» Омского района Омской области | 05.12.1985 |
| 29 | Эрвье Рауль-Юрий Георгиевич | 16.04.1909 — 09.08.1991 | Начальник Тюменского геологического управления Главного управления геологии и охраны недр при Совете Министров РСФСР | 29.04.1963 |
| 30 | Эргалиев Хайтжан | 1919 — ???? | Звеньевой колхоза имени Андреева Гурленского района Хорезмской области | 11.01.1957 |
| 31 | Эргашев Мадумар | род. 1928 | Бригадир колхоза «Москва» Папского района Наманганской области | 08.04.1971 |
| 32 | Эргашев Нарбой[2] | 1918 — ???? | Старший чабан совхоза «Газган» Нуратинского района Самаркандской области | 22.03.1966 |
| 33 | Эргашев Сафар | род. 1927 | Бригадир колхоза имени Ахунбабаева Пахтачийского района Самаркандской области | 12.04.1979 |
| 34 | Эргашев Хамид | род. 1928 | Старший чабан колхоза имени Карла Маркса Гузарского района Кашка-Дарьинской области | 06.08.1958 |
| 35 | Эргашева Рисалатой | род. 1924 | Председатель колхоза имени Ленина Узбекистанского района Ферганской области | 08.04.1971 |
| 36 | Эрдынеев Ринчин Ванюшкеевич[3] | 1888—1960 | Бригадир колхоза имени Кирова Баргузинского аймака Бурят-Монгольской АССР | 29.03.1948 |
| 37 | Эристави Константин Давидович | 03.02.1889 — 13.03.1975 | Директор научно-исследовательского института экспериментальной и клинической хирургии и гематологии Академии медицинских наук СССР, академик Академии наук Грузинской ССР | 02.04.1966 |
| 38 | Эркинбаев Токтоналы | 1876 — ???? | Старший табунщик колхоза «Куланак» Куланакского района Тянь-Шаньской области | 15.09.1948 |
| 39 | Эрмакчаев Туракул | род. 1928 | Старший чабан совхоза «Гиждуван» Гиждуванского района Бухарской области | 22.03.1966 |
| 40 | Эрматов Азим | род. 1927 | Бригадир тракторной бригады первой Урта-Сарайской МТС Ташкентской области | 11.01.1957 |
| 41 | Эрматова Таджихан | род. 1940 | Звеньевая колхоза имени Молотова Араванского района Ошской области | 15.02.1957 |
| 42 | Эрнесакс Густав Густавович | 12.12.1908 — 24.01.1993 | Художественный руководитель и главный дирижёр Государственного академического мужского хора Эстонии, народный артист СССР, гор. Таллин | 15.11.1974 |
| 43 | Эрнст Артур Яковлевич | 31.07.1934 — 15.06.2006 | Председатель колхоза «Заря Алтая» Завьяловского района Алтайского края | 15.05.1987 |
| 44 | Эрсарыев Анна | 1908 — ???? | Звеньевой колхоза имени Тельмана Ленинского района Ташаузской области | 30.07.1951 |
| 45 | Эсакия Николай Михайлович | 06.11.1906 — 1987 | Заместитель директора и руководитель шахтостроительных работ Акционерного общества «Висмут» | 29.10.1949 |
| 46 | Эсамбаев Махмуд Алисултанович | 15.07.1924 — 07.01.2000 | Советский артист балета, эстрадный танцовщик, народный артист СССР, гор. Москва | 13.07.1984 |
| 47 | Эсенов Тайча | род. 1923 | Звеньевой колхоза «Большевик» Куня-Ургенчского района Ташаузской области | 30.07.1951 |
| 48 | Эсенова Ораз Гозель | 1915 — ???? | Звеньевая колхоза «Сынпы-Гореш» Марыйского района Марыйской области | 11.06.1949 |
| 49 | Эсмухамбетов Наурды Акватович | 1927—1994 | Старший чабан племенного овцесовхоза «Шелковский» Шелковского района Чечено-Ингушской АССР | 22.05.1963 |
| 50 | Этерия Ермолай Павлович | 1900 — ???? | Бригадир колхоза «Ленинис Андердзи» Гальского района Абхазской АССР | 21.02.1948 |
| 51 | Эттенко Алексей Михайлович | род. 1937 | Механизатор совхоза имени 50-летия СССР Советского района Северо-Казахстанской области | 10.12.1973 |
| 52 | Эфендиев Алихан Омар оглы | 1910 — ???? | Заведующий отделом сельского хозяйства Белоканского района Азербайджанской ССР | 01.07.1949 |
| 53 | Эфендиев Махмуд Мамед оглы | 1912 — ???? | Заведующий районным отделом сельского хозяйства Сафаралиевского района Азербайджанской ССР | 10.03.1948 |
| 54 | Эфендиев Мустафа Мамед оглы | 1909 — ???? | Старший агроном Казахской МТС Казахского района Азербайджанской ССР | 12.07.1950 |
| 55 | Эхвая Николай Тедоевич | 1916 — ???? | Агроном колхоза имени Сталина Гальского района Абхазской АССР | 03.07.1950 |
| 56 | Эшенова Салый | 1921 — ???? | Мастер-швея Пржевальской швейной фабрики, Киргизская ССР | 07.03.1960 |
| 57 | Эшов Сангин | род. 1933 | Бригадир бетонщиков строительно-монтажного управления № 22 треста «Таджикцелинстрой», Ура-Тюбинский район Таджикской ССР | 05.11.1966 |
Напишите отзыв о статье "Список Героев Социалистического Труда (Э)"
Примечания
См. также
Ссылки
Герои Социалистического Труда [www.warheroes.ru на сайте] «Герои страны»
|
||||||||
Отрывок, характеризующий Список Героев Социалистического Труда (Э)
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.
Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
