Тувалу (язык)
| Тувалу | |
| Самоназвание: |
te ggana Tuvalu |
|---|---|
| Страны: | |
| Официальный статус: | |
| Регулирующая организация: |
нет |
| Общее число говорящих: |
13 051 |
| Классификация | |
| Категория: | |
| Письменность: | |
| Языковые коды | |
| ISO 639-1: |
— |
| ISO 639-2: |
tvl |
| ISO 639-3: |
tvl |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Тува́лу — официальный язык Тувалу. Принадлежит к полинезийской подгруппе австронезийской семьи языков. Общее число носителей — 13 051 человек. Традиционное название — te ggana Tuvalu.
Язык тувалу в большей степени родственен полинезийским языкам, распространённым за пределами «полинезийского треугольника» в Микронезии и Северной/Центральной Меланезии, и в меньшей степени гавайскому, маори, таитянскому, самоанскому и тонганскому языкам. В лексике тувалу также большое количество заимствований из самоанского языка, который в прошлом был языком христианских миссионеров в регионе.
Содержание
Распространение
Согласно данным 1998 года общее количество носителей языка на островах Тувалу, площадь которых всего 26 км², составляло 10 670 человек; суммарное количество носителей (включая тувалийских мигрантов на островах Фиджи, Кирибати, Науру и Новой Зеландии[1]) — 13 051 человек[2].
Диалекты
В языке тувалу выделяются семь диалектов, каждый из которых распространён на семи населённых островах Тувалу[3]. Все они выделяются в две диалектные зоны: северный тувалу (распространён на атоллах Нануманга, Нанумеа и Ниутао) и южный тувалу (распространён на островах Нукуфетау, Ваитупу, Фунафути и Нукулаэлаэ)[4]. Ниулакита был заселён только в XX веке[5]. На атолле Нуи жители разговаривают на одном из диалектов языка кирибати[4]. Семь диалектов языка тувалу различаются, прежде всего, в фонетике и лексике[6]. Диалекты Фунафути и Ваитупу являются самыми распространёнными[4].
Влияние других языков
Значительное влияние на развитие языка тувалу оказали такие языки, как кирибати, самоанский и английский.
Влияние кирибати существовало с давних времён и во многом объясняется тесными культурными и экономическими связями между островами Тувалу и Гилберта. В колониальный же период, когда два архипелага составляли одну британскую колонию Острова Гилберта и Эллис, язык кирибати играл важную роль в политической жизни Тувалу: колониальная администрация располагалась на атолле Тарава.
Самоанский язык появился на архипелаге в XIX веке вместе с первыми христианскими миссионерами, которые были выходцами из Самоа. Этим объясняется тот факт, что большинство заимствований из самоанского языка — это различные религиозные и библейские термины, которые, в свою очередь, имеют греческое, латинское и древнееврейское происхождение[7]. Вплоть до 1930-х годов самоанский язык был языком колониальной администрации, а вплоть до 1950-х годов — церковным языком в Тувалу (на самоанском языке были написаны Библия и другие религиозные книги)[4]. Тем не менее в последние десятилетия роль самоанского резко упала, уступив место тувалу.
Английский язык стал играть важную роль с середины 1970-х годов[8].
Алфавит
В языке используется латинский алфавит, состоящий из 16 букв: 5 гласных (a, e, i, o, u; для длинных гласных используется макрон) и 11 согласных (f, g, h, k, l, m, n, p, s, t, v; для согласных может использоваться гравис)[9].
Гласные буквы иногда могут формировать целое слово, однако согласная буква не может стоят в одиночку и во всех случаях за ней должна следовать гласная[9].
Стандартизированная орфография в языке тувалу отсутствует[10].
Фонетика
Согласные
| губно-губные | губно-зубные | альвеолярные | заднеязычные | глоттальные | |
|---|---|---|---|---|---|
| взрывные | p | t | k | ||
| назальные | m | n | g [ŋ] | ||
| фрикативные | f / v | s | (h) | ||
| латеральные | l |
Гласные
| передние | средние | задние | |
|---|---|---|---|
| верхние | i | u | |
| средние | e | o | |
| нижние | a |
Ударение
Ударение в языке тувалу всегда стоит на предпоследнем слоге за исключением случаев, когда в последнем слоге длинный гласный звук, который, как правило, является ударным[11].
Напишите отзыв о статье "Тувалу (язык)"
Примечания
Библиография
- Niko Besnier, 2000, Tuvaluan: A Polynesian Language of the Central Pacific, Routledge
- Niko Besnier, 1995, Literacy, Emotion, and Authority: Reading and Writing on a Polynesian Atoll, Cambridge University Press
- Geoffrey W. Jackson, Jenny Jackson, 1999, An Introduction to Tuvalian, USP
Ссылки
- [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=ELL Ethnologue. Язык тувалу. (англ.)]
- Donald Gilbert Kennedy, 1945 [www.tuvaluislands.com/lang-tv.htm Грамматика языка тувалу]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Тувалу (язык)
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.
В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
