Уиллз-Муди, Хелен
Поделись знанием:
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.
Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
(перенаправлено с «Хелен Уиллс-Муди»)
| Хелен Уиллз-Муди | ||||||||||
| Место рождения | Сентервилл, США | |||||||||
| Место смерти | Кармел-бай-зе-Си, Калифорния, США | |||||||||
| Начало карьеры | 1919 | |||||||||
| Завершение карьеры | 1938 | |||||||||
| Рабочая рука | правая | |||||||||
| Удар слева | одноручный | |||||||||
| Одиночный разряд | ||||||||||
| Матчей в/п | 398—35[1] | |||||||||
| Наивысшая позиция | 1 | |||||||||
| Турниры серии Большого шлема | ||||||||||
| Франция | победа (1928-30, 1932) | |||||||||
| Уимблдон | победа (1927-30, 1932-33, 1935, 1938) | |||||||||
| США | победа (1923-25, 1927-29, 1931) | |||||||||
| Парный разряд | ||||||||||
| Турниры серии Большого шлема | ||||||||||
| Франция | победа (1930, 1932) | |||||||||
| Уимблдон | победа (1924, 1927, 1930) | |||||||||
| США | победа (1922, 1924-25, 1928) | |||||||||
Международные медали
| ||||||||||
| Завершила выступления | ||||||||||
Хе́лен Ньюингтон-Уиллз-Муди-Рорк (англ. Helen Newington Wills Moody Roark; 6 октября 1905, Сентервилл, США — 1 января 1998, Кармел, США) — американская теннисистка-любительница; победительница 31 турнира Большого шлема в одиночном, женском парном и смешанном парном разряде; двукратная олимпийская чемпионка по теннису; член Международного зала теннисной славы (1959).
Содержание
Личная жизнь
Хелен Ньюингтон-Уиллз родилась в городке Сентервилл в Калифорнии (в настоящее время район города Фримонт). Училась в Калифорнийском университете в Беркли, получив степень в области изящных искусств[2], и занималась живописью как во время спортивной карьеры, так и после неё. Помимо живописи она также писала книги, среди которых несколько романов, учебник теннисной игры (1928) и автобиография «15-30» (англ. Fifteen-Thirty, 1937)[3].
В 1929 году Хелен вышла замуж за бизнесмена Фредерика Муди и до конца карьеры продолжала выступать как Уиллз-Муди. В 1937 году она развелась с Муди и через два года вышла замуж за киносценариста Эйдена Рорка[2].
Хелен Уиллз-Рорк умерла на девяносто третьем году жизни, 1 января 1998 года. В её честь назван институт нейрофизиологии при университете Беркли[4].
Спортивные достижения
Историк тенниса Бад Коллинз пишет, что Хелен Уиллз-Муди вместе с её старшей современницей Сюзанн Ленглен на протяжении более чем полувека считалась лучшей теннисисткой всех времён и народов. При этом против Ленглен она сыграла только один раз, в 1926 году, когда ей было 20 лет, а 26-летняя Ленглен находилась на пике формы[1]. Этот матч в Каннах Ленглен выиграла 6-3, 8-6, но вскоре после этого подписала контракт на участие в профессиональном турне, что скоро превратило Хелен Уиллз в безоговорочного лидера женского любительского тенниса.
Хелен Уиллз росла и училась играть в теннис в Калифорнии, где её соперниками часто были мужчины. Результатом стала мужская, силовая манера игры Уиллз. Впервые на Восточном побережье США она появилась в 1919 году, выиграв первенство страны среди девушек. Начиная с этого момента и до конца карьеры в 1938 году она выиграла почти четыреста матчей в турнирах всех уровней, проиграв только 35. Свой первый титул в турнирах Большого шлема она завоевала в 17 лет на чемпионате США, впоследствии выиграв этот турнир ещё шесть раз. Проиграв в своём первом финале Уимблдонского турнира в 1924 году, она затем завоевала восемь титулов на этом турнире в одиночном разряде — рекорд, побитый только в 1990 году Мартиной Навратиловой[1]. В 1924 году, в 18 лет, она стала двукратной олимпийской чемпионкой (в одиночном и парном разряде) на Олимпиаде в Париже. Она выступала за сборную США в Кубке Уайтмен с 1923 по 1938 год, выиграв за это время 18 матчей в одиночном разряде и проиграв два, оба в 1924 году.
Уиллз-Муди принадлежит уникальный результат в истории тенниса: с 1927 по 1932 год она не проиграла ни одного сета в одиночном разряде, а всего до финала чемпионата США 1933 года, где она уступила Хелен Халл-Джейкобс, прервав третий сет финального матча из-за болей в спине, она выиграла 158 матчей подряд[1]. После поражения от Джейкобс, рассерженная на восторженную реакцию прессы, она больше не участвовала в чемпионатах США[5].
В 1935 году Хелен Уиллз была признана по итогам опроса Associated Press «спортсменкой года»[3]. Газетой «Daily Telegraph», в конце каждого сезона составлявшей списки лучших теннисистов и теннисисток, она девять раз (с 1927 по 1933 год, а также в 1935 и 1938 годах) признавалась первой ракеткой мира, что является рекордом среди женщин[6]. В 1959 году её имя было включено в списки Национального (позже Международного) зала теннисной славы.
Стиль игры
Хелен Уиллз отличал мощный удар как слева, так и справа. По словам обладателя Большого шлема Дона Баджа, по силе удара её превосходила только Штеффи Граф[2]. Её подача входит в число лучших за историю женского тенниса. Она предпочитала играть с задней линии, нечасто, в отличие от Ленглен, выходя к сетке, чтобы закончить розыгрыш мяча сильным ударом сверху. При этом скорость её передвижения по корту заметно уступала другим компонентам игры, и соперницам иногда удавалось это использовать, если у них получалось вовремя изменить длину удара и заставить её бегать к сетке и обратно. Такое, однако, случалось достаточно редко, так как Уиллз отличалась прекрасной интуицией и обычно знала заранее, куда соперница пошлёт мяч[1]. За своё непоколебимое спокойствие на корте она получила от прессы прозвище «Девушка с каменным лицом» (англ. Little Miss Poker Face)[5].
Участие в финалах турниров Большого шлема
Одиночный разряд (22)
Победы (19)
| Год | Турнир | Соперница в финале | Счёт в финале |
|---|---|---|---|
| 1923 | Чемпионат США |  Молла Бьюрстедт-Мэллори |
6-2, 6-1 |
| 1924 | Чемпионат США (2) | Молла Бьюрстедт-Мэллори |
6-1, 6-3 |
| 1925 | Чемпионат США (3) |  Кэтлин Маккейн |
3-6, 6-0, 6-2 |
| 1927 | Уимблдонский турнир |  Лили де Альварес |
6-2, 6-4 |
| 1927 | Чемпионат США (4) | Бетти Натхолл-Шумейкер |
6-1, 6-4 |
| 1928 | Чемпионат Франции | Эйлин Беннетт-Уиттингстолл |
6-1, 6-2 |
| 1928 | Уимблдонский турнир (2) | Лили де Альварес |
6-2, 6-3 |
| 1928 | Чемпионат США (5) | Хелен Халл-Джейкобс |
6-2, 6-1 |
| 1929 | Чемпионат Франции (2) |  Симон Матьё |
6-3, 6-4 |
| 1929 | Уимблдонский турнир (3) | Хелен Халл-Джейкобс |
6-1, 6-2 |
| 1929 | Чемпионат США (6) | Фиби Холкрофт-Уотсон |
6-4, 6-2 |
| 1930 | Чемпионат Франции (3) | Хелен Халл-Джейкобс |
6-2, 6-1 |
| 1930 | Уимблдонский турнир (4) | Элизабет Райан |
6-2, 6-2 |
| 1931 | Чемпионат США (7) | Эйлин Беннетт-Уиттингстолл |
6-4, 6-1 |
| 1932 | Чемпионат Франции (4) | Симон Матьё |
7-5, 6-1 |
| 1932 | Уимблдонский турнир (5) | Хелен Халл-Джейкобс |
6-3, 6-1 |
| 1933 | Уимблдонский турнир (6) | Дороти Раунд-Литтл |
6-4, 6-8, 6-3 |
| 1935 | Уимблдонский турнир (7) | Хелен Халл-Джейкобс |
6-3, 3-6, 7-5 |
| 1938 | Уимблдонский турнир (8) | Хелен Халл-Джейкобс |
6-4, 6-0 |
Поражения (3)
| Год | Турнир | Соперница в финале | Счёт в финале |
|---|---|---|---|
| 1922 | Чемпионат США | Молла Бьюрстедт-Мэллори |
6-3, 6-1 |
| 1924 | Уимблдонский турнир | Кэтлин Маккейн |
4-6, 6-4, 6-4 |
| 1933 | Чемпионат США (2) | Хелен Халл-Джейкобс |
8-6, 3-6, 3-0 отказ |
Женский парный разряд (10)
Победы (9)
| Год | Турнир | Партнёр | Соперницы в финале | Счёт в финале |
|---|---|---|---|---|
| 1922 | Чемпионат США | Мэрион Зиндерстейн-Джессап |
Молла Бьюрстедт-Мэллори Эдит Сигурни |
6-4, 7-9, 6-3 |
| 1924 | Уимблдонский турнир | Хейзел Хочкисс-Уайтмен |
Филлис Ковелл Кэтлин Маккейн |
6-4, 6-4 |
| 1924 | Чемпионат США (2) | Хейзел Хочкисс-Уайтмен |
Элинор Госс Мэрион Джессап |
6-4, 6-3 |
| 1925 | Чемпионат США (3) | Мэри Браун |
Мэй Банди Элизабет Райан |
6-4, 6-3 |
| 1927 | Уимблдонский турнир (2) | Элизабет Райан |
 Ирен Боудер-Пикок Бобби Хейне |
6-3, 6-2 |
| 1928 | Чемпионат США (4) | Хейзел Хочкисс-Уайтмен |
Эдит Гросс Анна Маккьюн-Харпер |
6-2, 6-2 |
| 1930 | Чемпионат Франции | Элизабет Райан |
Симон Барбье Симон Матьё |
6-3, 6-1 |
| 1930 | Уимблдонский турнир (3) | Элизабет Райан |
Эдит Кросс Сара Палфри-Кук |
6-2, 9-7 |
| 1932 | Чемпионат Франции (2) | Элизабет Райан |
Эйлин Беннетт-Уиттингстолл Бетти Натхолл-Шумейкер |
6-1, 6-3 |
Поражение (1)
| Год | Турнир | Партнёр | Соперницы в финале | Счёт в финале |
|---|---|---|---|---|
| 1933 | Чемпионат США | Элизабет Райан |
Фреда Джеймс Бетти Натхолл |
без игры |
Смешанный парный разряд (7)
Победы (3)
| Год | Турнир | Партнёр | Соперники в финале | Счёт в финале |
|---|---|---|---|---|
| 1924 | Чемпионат США | Винсент Ричардс |
Молла Бьюрстедт-Мэллори Билл Тилден |
6-8, 7-5, 6-0 |
| 1928 | Чемпионат США (2) |  Джон Хокс |
Эдит Гросс Эдгар Мун |
6-1, 6-3 |
| 1924 | Уимблдонский турнир | Фрэнк Хантер |
Джоан Фрай-Лейкмен Иэн Коллинз |
6-1, 6-4 |
Поражения (4)
| Год | Турнир | Партнёр | Соперники в финале | Счёт в финале |
|---|---|---|---|---|
| 1922 | Чемпионат США | Говард Кинси |
Мэри Браун Билл Тилден |
4-6, 3-6 |
| 1928 | Чемпионат Франции | Фрэнк Хантер |
Эйлин Беннетт-Уиттингстолл Анри Коше |
6-3, 3-6, 3-6 |
| 1929 | Чемпионат Франции (2) | Фрэнк Хантер |
Эйлин Беннетт-Уиттингстолл Анри Коше |
3-6, 2-6 |
| 1929 | Чемпионат Франции (3) | Сидни Вуд |
Бетти Натхолл-Шумейкер Фред Перри |
4-6, 2-6 |
Напишите отзыв о статье "Уиллз-Муди, Хелен"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Helen Wills Moody, United States (1905—) // Bud Collins' Modern Encyclopedia of Tennis / Bud Collins, Zander Hollander. — Detroit, MI: Visible Ink Press, 1994. — P. 88—89. — 666 p. — ISBN 0-8103-9443-X.
- ↑ 1 2 3 Finn, Robin. [www.nytimes.com/learning/general/onthisday/bday/1006.html Helen Wills Moody, dominant champion who won 8 Wimbledon titles, dies at 92], The New York Times (January 3, 1998). Проверено 18 февраля 2011.
- ↑ 1 2 Helen Wills Moody (tennis player) // Outstanding women athletes: Who they are and how they influenced sports in America / Janet Woolum. — Phoenix, AZ: Oryx Press, 1998. — P. 194—195. — 412 p. — ISBN 1-57356-120-7.
- ↑ [neuroscience.berkeley.edu/ Институт нейрофизиологии им. Хелен Уиллз] (англ.)
- ↑ 1 2 [www.wimbledon.org/en_GB/about/history/helen_willsmoody.html Хелен Уиллз-Муди на сайте Уимблдонского турнира] (англ.)
- ↑ United States Tennis Association Official Encyclopedia of Tennis / Bill Shannon. — Centennial. — NY: Harper & Row, 1981. — P. 501—502. — 558 p. — ISBN 0-06-014896-9.
Литература
- Helen Wills Moody, United States (1905—) // Bud Collins' Modern Encyclopedia of Tennis / Bud Collins, Zander Hollander. — Detroit, MI: Visible Ink Press, 1994. — P. 88—89. — 666 p. — ISBN 0-8103-9443-X.
- Helen Wills Moody (tennis player) // Outstanding women athletes: Who they are and how they influenced sports in America / Janet Woolum. — Phoenix, AZ: Oryx Press, 1998. — P. 194—195. — 412 p. — ISBN 1-57356-120-7.
Ссылки
- [www.tennisfame.com/hall-of-famers/inductees/helen-wills-moody-roark/ Хелен Уиллз-Муди-Рорк] на сайте Международного зала теннисной славы (англ.)
- [web.archive.org/web/20060103195218/www.wimbledon.org/en_GB/about/history/helen_willsmoody.html Хелен Уиллз-Муди] на сайте Уимблдонского турнира (англ.)
| ||||||
Отрывок, характеризующий Уиллз-Муди, Хелен
Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.
Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся во Фримонте (Калифорния)
- Умершие в Кармел-бай-зе-Си
- Теннисисты по алфавиту
- Родившиеся 6 октября
- Родившиеся в 1905 году
- Умершие 1 января
- Умершие в 1998 году
- Теннисисты США
- Победители Открытого чемпионата Франции по теннису в женском одиночном разряде
- Победители Открытого чемпионата Франции по теннису в женском парном разряде
- Победители Уимблдонского турнира в женском одиночном разряде
- Победители Уимблдонского турнира в женском парном разряде
- Победители Уимблдонского турнира в смешанном парном разряде
- Победители Открытого чемпионата США по теннису в женском одиночном разряде
- Победители Открытого чемпионата США по теннису в женском парном разряде
- Победители Открытого чемпионата США по теннису в смешанном парном разряде
- Чемпионы летних Олимпийских игр 1924 года
- Олимпийские чемпионы по теннису
- Олимпийские чемпионы от США
- Теннисисты на летних Олимпийских играх 1924 года
- Члены Международного зала теннисной славы
- Выпускники Калифорнийского университета в Беркли
