Чопра, Яш

Яш Чопра
Yash Chopra
Место рождения:	Лахор, Британская Индия
Место смерти:	Мумбаи, Махараштра, Индия
Профессия:	кинорежиссёр, продюсер, сценарист
Карьера:	1959—2012
Награды:	Гражданские Кинематографические Премия им. Дадасахеба Фальке Национальная кинопремия Filmfare Awards

Яш Чопра (хинди यश चोपड़ा, англ. Yash Raj Chopra; 27 сентября 1932 года, Лахор, Британская Индия — 21 октября 2012 года, Мумбаи, Махараштра, Индия) — индийский кинорежиссёр, продюсер и сценарист, снимавший фильмы на языке хинди. В 1973 году основал кинокомпанию Yash Raj Films, которая с 2006 года считается^[кем?] крупнейшей в Индии. За более чем пятидесятилетнюю карьеру снял более 20 фильмов и выступил в качестве продюсера в около 50 кинолентах. Считается одним из ведущих режиссёров в истории индийского кино и известен как «Король романтики» Болливуда.

Получил высшую кинематографическую премию Индии имени Дадасахеба Фальке в 2001 году и третью по величине гражданскую награду Падма Бхушан в 2005 году. Обладатель премии BAFTA, 6 Национальных кинопремий и 12 Filmfare Awards, включая 4 за лучшую режиссуру.

Биография

Яш Чопра родился 27 сентября 1932 года в Джаландхаре (Британская Индия, ныне территория Пакистана) в панджабской семье индуистов-кшатриив среднего класса. Его отец, Лал Вилаяти Радж Чопра, был бухгалтером в Отделе Общественных Работ британской администрации Пенджаба. Из-за работы ему приходилось часто переезжать. Он скончался в 1946 году, когда Яшу было 13 лет. Его мать Драупади умерла в 1979 году. Яш был младшим из восьми детей, причем разница в возрасте со старшим составляла почти 30 лет. Четыре из его пяти старших братьев (Ханс (1902—1964), Балдев (1914—2008), Кулдип (1916—…), Дхарам (1924—2002) и Раджкумар (1928—…)) впоследствии стали известными фигурами в области кино. Помимо сыновей в семье также была дочь Вилма (род. 1920, в замужестве Бхалла).

С восьми лет Яш жил в доме своего второго по старшинству брата Б.Р. Чопры в Лахоре, где посещал начальную школу. Примерно в 1945 году он вернулся в семейный дом к матери и перешел в школу в Джаландхаре, а 1951 году окончил местный Doaba College.

Его семья хотела, чтобы Яш отправился учиться в Великобританию и стал инженером. Однако закончив обучение, он отправился в Бомбей, имея в кармане всего 200 рупий и материнское благословение. Вначале Яш работал ассистентом у режиссёра И.С Джохара, а затем у своего брата Б. Р. Чопры в фильмах Ek-Hi-Rasta (1956), «Новый век» (1957) и Sadhna (1958).

Семья

20 августа 1970 года в возрасте 37 лет Яш Чопра женился на Памеле Сингх, с которой познакомился на свадьбе своего племянника Рави. Памела — закадровая певица, исполнившая несколько песен в том числе в фильмах своего мужа. У пары родилось двое сыновей: кинорежиссёр Адитья Чопра и актёр и продюсер Удай Чопра. Адитья в 2014 году женился на актрисе Рани Мукерджи.

Карьера

Режиссёрский дебют Яша Чопры состоялся в 1959 году с фильмом «Цветок в пыли», где в роли продюсера выступил его брат Балдев. Сюжет фильма рассказывал о трудной судьбе незаконнорожденного мальчика, брошенного родителями. Главные роли исполнили Мала Синха и Раджендра Кумар. Фильм был хорошо принят зрителями и стал четвёртым фильмом года по кассовым сборам. Воодушевленный успехом, в 1961 году Чопра поставил ещё одну социальную драму «Сын судьбы», в котором Шаши Капур исполнил свою первую главную роль. Это был один из первых фильмов, показывающих Раздел Индии и индуистский фундаментализм. Картина была отмечена Национальной кинопремией за лучший фильм на хинди, однако прокат был сорван бурными демонстрациями, вызванными показом беспорядков времен Раздела. В дальнейшем Чопра избегал снимать фильмы, связанные с политикой.

Сотрудничество Яша Чопры с его братом продолжилось в фильме «Испытание временем» 1965 года. Это была одна из первых мультизвездных кинолент, которые стали более популярными у кинопроизводителей только в середине 1970-х. Фильм имел успех у критиков и в кассе, а Чопра получил свою первую Filmfare Award за лучшую режиссуру.

В 1969 году вышло сразу два фильма Чопры. «Испытание дружбы» с Дхармендой в главной роли принес средний доход. Главную роль в Ittefaq (англ.) исполнил Раджеш Кханна. Фильм был основан на гуджаратской пьесе, показывающей события одной ночи. Снятая за один месяц при низком бюджете, картина привлекла внимание критиков своей необычностью. Это был один из первых фильмов на хинди без музыкальных номеров и интервала. Кинолента заработала в прокате статус «полу-хит» и принесла Яшу Чопре вторую статуэтку Filmfare за режиссуру.

В 1970 Чопра основал свою собственную кинокомпанию Yash Raj Films, прекратив творческое сотрудничество с братом. Его первый фильм в качестве продюсера «Камень на сердце» 1973 года имел оглушительный успех. В дальнейшем он снял два фильма по сценарию Салим-Джаведа с Амитабхом Баччаном в главной роли — «Стена» и «Трезубец бога Шивы», которые стали ориентиром Болливуда в 1970—1980-х годах и сделали Баччана суперзвездой в амплуа «сердитого молодого человека». «Стена» принесла Чопре четвёртую премию Filmfare за режиссуру. В этот же период он снял ещё два фильма с Амитабхом в жанре романтической драмы — «Любовь — это жизнь» и «Любовная связь».

Восьмидесятые ознаменовались для Яша Чопры чередой провалов. Первый опыт сотрудничества с легендарным Дилипом Кумаром фильм «Факел» 1984 года, основанный на известной маратхи пьесе Ashroonchi Zhali Phule, завоевал признание критиков, но имел средние сборы в кассе. Вышедшая в следующем году романтическая драма «Пропасть» с Сунилом Даттом и Рекхой стала критическим и коммерческим провалом. Как и критики, сам Чопра считает его своим худшим фильмом. «Путь к победе» также провалился в кассе. Лента получила смешанные отзывы критиков и была прозвана ремейком «Трезубца бога Шивы».

Череда неудач Яша Чопры закончилась в 1989 году с выходом в прокат фильма «Чандни». Огромный успех его музыки сыграл важную роль в прекращении эры насилия в фильмах Болливуда. Фильм также подтвердил позицию Шридеви, как главной звезды 1980-х, а её роль стала одним из самых известных персонажей в индийском кинематографе. Хотя это не было первый раз, когда Чопра снимал фильм в Швейцарии, обширные сцены, снятые там, сделали эту страну популярным туристическим направлением для индийцев. «Чандни» также получила Национальную кинопремию как лучший развлекательный фильм года.

В 1991 году вышел его следующий фильм «Мгновения любви» со Шридеви и Анилом Капуром в главных ролях. Фильм не имел коммерческого успеха в Индии, однако стал одним из величайших хитов Болливуда за границей и был тепло принят критиками. Картина победила в пяти номинациях Filmfare Awards, в том числе за лучший фильм. Сам Чопра называет его своим любимым проектом.

В 1993 Чопра выпустил триллер «Жизнь под страхом», где главные роли исполнили пока ещё малоизвестный Шахрух Хан, Джухи Чавла и Санни Деол. Фильм рассказывает о безумно влюбленном юноше, преследующем девушку, счастливо помолвленную с другим. Картина имела ошеломительный успех и помогла Шакрух Хану получить статус звезды Болливуда. Чопра вновь снял Шахруха в своем следующем фильме «Сумасшедшее сердце» вместе с Мадхури Дикшит и Каришмой Капур. Это был первый фильм Болливуда, снятый в Германии. «Сумасшедшее сердце» стал вторым по величине сборов в 1997 году и выиграл множество наград, в том числе семь Filmfare Awards и три Национальные кинопремии, в частности как лучший развлекательный фильм. Следующие несколько лет Чопра выступал в производстве фильмов исключительно в роли продюсера.

В 2004 году он вернулся к режиссуре в романтической саге «Вир и Зара» с Шахрух Ханом, Прити Зинтой и Рани Мукерджи в главных ролях, рассказывающей историю любви индийского офицера военно-воздушных сил и пакистанской девушки. Фильм стал самым большим хитом года в Индии и за рубежом, собрав в мировом прокате свыше 940 миллионов рупий, и был показан в рамках Берлинского кинофестиваля.

Накануне своего восьмидесятилетия Яш Чопра заявил, что находящийся в производстве «Пока я жив» станет его последним фильмом, поскольку в дальнейшем он хотел бы сосредоточиться на продюсерской деятельности и семье. Выход фильма состоялся уже после смерти режиссёра.

Фильмография

Год выхода	Русское название	Оригинальное название	Сферы деятельности			Примечания
			Режиссёр	Продюсер	Сценарист
1959	Цветок в пыли	Dhool Ka Phool	Да
1961	Сын судьбы	Dharmputra	Да
1965	Испытание временем	Waqt	Да
1969	Испытание дружбы	Aadmi Aur Insaan	Да
1969		Ittefaq	Да
1973	Камень на сердце	Daag: A Poem of Love	Да	Да
1973	В пламени страстей	Joshila	Да	Да
1975	Стена	Deewaar	Да	Да
1976	Любовь — это жизнь	Kabhie Kabhie	Да	Да
1977	В тени прошлого	Doosara Aadmi		Да
1978	Трезубец бога Шивы	Trishul	Да
1979	Нури	Noorie		Да
1979	Черный камень	Kaala Patthar	Да	Да
1981	Любовная связь	Silsila	Да	Да	Да
1981	Между дружбой и любовью	Nakhuda		Да
1982	Как спасти любовь?	Sawaal		Да
1984	Факел	Mashaal	Да	Да
1985	Пропасть	Faasle	Да	Да
1988	Путь к победе	Vijay	Да	Да
1989	Чандни	Chandni	Да	Да
1991	Мгновения любви	Lamhe	Да	Да
1992	Неписанный закон	Parampara	Да
1993	Жизнь под страхом	Darr	Да	Да
1994	С любовью не шутят	Yeh Dillagi		Да
1995	Непохищенная невеста	Dilwale Dulhania Le Jayenge		Да
1997	Сумасшедшее сердце	Dil To Pagal Hai	Да	Да	Да
2000	Влюбленные	Mohabbatein		Да
2002	Свадьба моей любимой	Mere Yaar Ki Shaadi Hai		Да
2002	Будешь со мной дружить?	Mujhse Dosti Karoge!		Да
2004	Ты и я	Hum Tum		Да
2004	Байкеры	Dhoom		Да
2004	Вир и Зара	Veer-Zaara	Да	Да
2005	Банти и Бабли	Bunty Aur Babli		Да
2005	Салам Намасте	Salaam Namaste		Да
2005	Нил и Никки	Neal 'N' Nikki		Да
2006	Слепая любовь	Fanaa		Да
2006	Кабульский экспресс	Kabul Express		Да
2006	Байкеры 2: Настоящие чувства	Dhoom:2		Да
2007	Встреча подарившая любовь	Jhoom Barabar Jhoom		Да
2007	Индия, вперед!	Chak De! India		Да
2008	Берегитесь, красавицы	Bachna Ae Haseeno		Да
2008	Эту пару создал Бог	Rab Ne Bana Di Jodi		Да
2010	Любовь невозможна	Pyaar Impossible!		Да
2010	Бей и лети!	Lafangey Parindey		Да
2011	Невеста моего брата	Mere Brother Ki Dulhan		Да
2012	Пока я жив	Jab Tak Hai Jaan	Да	Да

Награды

Национальная кинопремия (Индия)

• 1961 — Национальная кинопремия (Индия) за лучший фильм на хинди — «Сын судьбы» (режиссёр)
• 1990 — Национальная кинопремия за лучший развлекательный фильм — «Чандни» (продюсер и режиссёр)
• 1994 — Национальная кинопремия за лучший развлекательный фильм — «Жизнь под страхом» (продюсер и режиссёр)
• 1997 — Национальная кинопремия за лучший развлекательный фильм — «Непохищенная невеста» (продюсер)
• 1998 — Национальная кинопремия за лучший развлекательный фильм — «Сумасшедшее сердце» (продюсер и режиссёр)
• 2005 — Национальная кинопремия за лучший развлекательный фильм — «Вир и Зара» (продюсер и режиссёр)

Filmfare Awards

• 1966 — Filmfare Award за лучшую режиссуру — «Испытание временем»
• 1970 — Filmfare Award за лучшую режиссуру — «Ittefaq»
• 1974 — Filmfare Award за лучшую режиссуру — «Камень на сердце»
• 1976 — Filmfare Award за лучшую режиссуру — «Стена»
• 1991 — Filmfare Award за лучший фильм — «Мгновения любви» (продюсер и режиссёр)
• 1996 — Filmfare Award за лучший фильм — «Непохищенная невеста» (продюсер)
• 1998 — Filmfare Award за лучший фильм — «Сумасшедшее сердце» (продюсер и режиссёр)
• 2005 — Filmfare Award за лучший фильм — «Вир и Зара» (продюсер и режиссёр)
• 2006 — Filmfare Power Award
• 2007 — Filmfare Power Award
• 2007 — Filmfare Power Award
• 2013 — Filmfare Award за пожизненные достижения (посмертно)

Apsara Awards

• 2008 — Выдающийся вклад в индийский кинематограф
• 2008 — Apsara Award за лучший фильм — «Вперед, Индия!» (продюсер)

IIFA Awards

• 2005 — IIFA Award за лучшую режиссуру — «Вир и Зара»
• 2005 — IIFA Award за лучший фильм — «Вир и Зара» (продюсер и режиссёр)
• 2008 — IIFA Award за лучший фильм — «Вперед, Индия!» (продюсер)

Международные и правительственные награды

• 1998 — BBC Asia Award за вклад в кино
• 2001 — Dr. Dadabhai Naoroji Millennium Lifetime Achievement
• 2001 — Премия имени Дадасахеба Фальке
• 2001 — BBC Asia Award за вклад в кино
• 2005 — Priyadarshini Award за вклад в индийский кинематограф
• 2005 — Падма Бхушан
• 2005 — награда Дубайского международного кинофестиваля
• 2006 — Международный кинофестиваль в Пуне — Премия за пожизненные достижения
• 2006 — Почетное членство в BAFTA
• 2007 — Raj Kapoor Awards за впечатляющий вклад в киноиндустрию на хинди
• 2007 — Zenith Asia Honour за вклад в индийский кинематограф
• 2008 — Орден Почётного легиона, (Франция)
• 2009 — Пусанский международный кинофестиваль — Азиатский кинопроизводитель года
• 2009 — FIAPF Award за выдающиеся достижения в кино
• 2010 — Национальная премия имени Кишора Кумара от правительства штата Мадхья-Прадеш
• 2010 — Swiss Ambassador’s Award за вклад в продвижение «бренда Швейцария» в своих фильмах
• 2010 — Asian Awards за выдающийся вклад в кинематограф
• 2011 — Звание Ambassador of Interlaken

Ссылки

• Чопра, Яш (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.yashrajfilms.com/AboutUs/YRFTeam.aspx?SectionCode=PRO003 Биография Яша Чопры на официальном сайте Yash Raj Film]

Отрывок, характеризующий Чопра, Яш

«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.


– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.