Эскадренные миноносцы типа В-97
Эскадренные миноносцы типа В 97 — тип эскадренных миноносцев, состоявший на вооружении Военно-морского флота Германии в период Первой мировой войны. Построено шесть кораблей в двух сериях. Все 6 кораблей в 1918 году интернированы союзниками. Пять из них затоплены 21 июня 1919 года в Скапа-Флоу.
Содержание
История
Шесть эсминцев В 97 — 98 и В 109—112 строились с использованием материалов, заказанных для русских кораблей. Изготовленные в Германии котлы и турбины эсминцев «Лейтенант Ильин», «Капитан Конон Зотов», «Гавриил» и «Михаил» с началом Первой мировой войны были конфискованы и вокруг них были построены корпуса германских кораблей.
В начале 1915 года четыре эсминца передали флоту: фирма «Вулкан» (Штеттин) — два типа «V», а «Блом унд Фосс» в Гамбурге два типа «B» и ещё четыре эсминца «Блом унд Фосс» передала флоту в конце 1915 года. Опасение в недостаточной маневренности кораблей не оправдались. Хорошо вооруженные, мореходные они были и достаточно маневренными. Вместе с четырьмя миносцами типа G-101 они вошли в 11-ю миноносную флотилию[1].
Конструкция
Эсминцы имели архитектуру, типичную для германских миноносцев: все тот же короткий полубак с «провалом» перед рубкой, традиционную схему торпедного вооружения с двумя носовыми однотрубными аппаратами сразу за полубаком.
По водоизмещению — нормальное: 1374 т (полное 1843 т) новые немецкие корабли были самыми крупными германскими миноносцами и вполне соответствовали британским эсминцам. Они имели наибольшую длину 98,0 м, длину по ватерлинии 96,0 м, ширину 9,3 м и осадку 3,83 м[1].
Энергетическая установка
Энергетическая установка — две военно-морские турбины и четыре двухсторонних военно-морских котла нефтяного отопления. Мощность 40 000 л. с. Скорость 36 узлов (на ходовых испытаниях самый быстрый развил 37,4 узла, самый медленный эсминец показал 35,5 узла). Дальность плавания 2600 миль на ходу 20 узлов. Максимальные запасы топлива на миноносцах типа составляли 527 тонн[1]. Дым отводился в три дымовые трубы, из которых вторая была шире двух других.
Вооружение
Миноносцы вооружались 4×1 88-мм/45 орудиями (боекомплект составлял 480 выстрелов или 120 снарядов на ствол) позднее заменёнными на аналогичное число 105-мм скорострельных орудий (боекомплект составлял 320 выстрелов или 80 снарядов на ствол). Торпедное вооружение эсминцев состояло из 6×500-мм торпедных аппаратов и 24 мин заграждения[1].
Список эсминцев типа
В-97. Заложен в 1914 году, спущен на воду 15 декабря 1914 года, введён в строй 13 февраля 1915 года. После окончания войны, 23 мая 1920 года, в Шербуре был передан Италии и переименован в «Cesare Rossarol». После ремонта и перевооружения, зачислен в состав флота 1 декабря 1924 года. Вычеркнут из списков флота 17 января 1939 года.
В-98. Заложен в 1914 году, спущен на воду 2 января 1915 года, введён в строй 24 марта 1915 года. Захвачен 22 июня 1919 года, когда пришел с почтой в Скапа-Флоу, и вскоре разобран. В-109. Заложен в 1914 году, спущен на воду 11 марта 1915 года, введён в строй 8 июня 1915 года. Интернирован 22 ноября 1918 года в Скапа-Флоу. 21 июня 1919 года затоплен экипажем. Поднят 27 марта 1926 года. Разобран в Чарльстоне[2].
В-110. Заложен в 1914 году, спущен на воду 31 марта 1915 года, введён в строй 26 июня 1915 года. После окончания войны затоплен в Скапа-Флоу. Поднят 11 декабря 1925 года. Разобран в Грентоне.
В-111. Заложен в 1915 году, спущен на воду 8 июня 1915 года, введён в строй 10 августа 1915 года. 22 ноября 1918 года интернирован в Скапа-Флоу. 21 июня 1919 года затоплен экипажем. 8 марта 1926 года поднят и вскоре разобран в Грентоне.
В-112. Заложен в 1915 году, спущен на воду 17 июня 1915 года, введён в строй 3 сентября 1915 года. Интернирован в Скапа-Флоу. Затоплен экипажем. Корпус его был поднят 11 февраля 1926 года и разобран на металл в Грентоне[3].
Служба
Три флотилии «нефтяных миноносцев» 7 декабря 1915 года были переброшены в Северное море и готовились к большой операции, но рейд 16-17 декабря не принесли результатов. Лишь 10 февраля 1916 года у Доггер-банки им сопутствовал успех. Германские миноносцы столкнулись с десятой флотилией шлюпов. Один шлюп был повреждён в ночном бою артиллерийским огнём, а спустя два часа в 02:21 11 февраля отправлен на дно двумя торпедами с В-112[4].
Им оказался «HMS Arabis», вошедший в строй в месяц назад, который был шлюпом типа «Флауэр», то есть принадлежал к ещё неизвестному немецким морякам типу кораблей и был принят в бою за крейсер. По показаниям пленных удалось выяснить, что уничтоженный 1200-тонный «британец» был явно не крейсер. Когда английский флот, попытался взять реванш, то потерял крейсер «HMS Arethusa», который подорвался на мине, выставленной подводной лодкой, и выбросился на берег. После этого 2-я флотилия была переведена на Балтику.
Боевые действия на Балтике ясно дали понять, что вооружение германских эсминцев недостаточно, поскольку российские эсминцы давно были вооружены дальнобойными 102 мм орудиями. Поэтому было решено, модернизировать все уничтожители на 10,5 см L / 45 пушки установленные на недавно спроектированных артиллерийских установках, испытания которых были завершены к апрелю 1916 года. В конце марта миноносцы 2-й флотилии направились в Вильгельмсхафен для перевооружения с 88-мм орудий на 105-мм. После установки новых орудий и испытаний в Балтийском море флотилия опять была переведена в Северное море.
В сражении у Скагеррака В-112 принял участие в составе 3-й полуфлотилии. Командиром корабля был капитан-лейтенант Август Клауссен. 31 мая 1916 года около 19:00 В-112 участвовал в ожесточенном артиллерийском столкновении с английскими крейсерами и эсминцами. Эсминец расстрелял около четвёртой части боекомплекта — 82 105-мм снаряда. Ночью германские эсминцы отошли севернее на перехват противника, а затем 2-я флотилия в обход Скагена ушла в Киль.
С 7 июня по 31 июля 1916 года эсминцы находились в составе Морского корпуса Фландрии и дважды 8 июня и 22-23 июля участвовали в столкновениях с лёгкими силами противника. 12 июля В-112 отбуксировал в базу поврежденный G-102. В октябре 1917 года в Флот Открытого моря был переброшен на Балтийское море для поддержки высадки десанта на балтийские острова Даго и Эзель, в операции приняла участие и 2-я миноносная флотилия.
12 декабря эсминцы уничтожили в Северном море миноносец и несколько каботажных судов противника. 14 февраля 1918 года удалось успешно форсировать заграждение Дувр — Кале. Последние рейды в конце войны были безрезультатными.
Напишите отзыв о статье "Эскадренные миноносцы типа В-97"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Torpedoboote, 1983, с. 58.
- ↑ миноносцы Германии, 2000, с. 67.
- ↑ миноносцы Германии, 2000, с. 69.
- ↑ [keu-ocr.narod.ru/Nico/b_112.html В-112]
Литература
- Трубицын С. Б. Эскадренные миноносцы и миноносцы Германии (1871—1918). — СПб., 2000. — 146 с.
- Gröner, Erich. Die deutschen Kriegsschiffe 1815-1945 Band 2: Torpedoboote, Zerstorer, Scyntllboote. — Bernard & Graefe, 1983. — 224 с. — ISBN 3-7637-4801-6.
- Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1906—1921. — Annapolis, Maryland, U.S.A.: Naval Institute Press, 1985. — 439 с. — ISBN 0-87021-907-3.
- «Marine Rundschau» № 12 1975
Ссылки
- [keu-ocr.narod.ru/Nico/b_112.html В-112]
- [www.navypedia.org/ships/germany/ger_dd_b97.htm B 97 destroyers]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Эскадренные миноносцы типа В-97
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
