Лёгкие крейсера типа «Пиллау»
Лёгкие крейсера[прим. 2] типа «Пиллау» (крейсера проекта № 356) — тип крейсеров германского императорского флота времён Первой мировой войны. Строились в Германии по заказу Российского флота в соответствии с программой усиленного судостроения Комиссии по государственной обороне Российской империи. После начала Первой мировой войны реквизированы германским правительством. Построено 2 единицы: «Пиллау» (нем. SMS Pillau) и «Эльбинг» (нем. SMS Elbing).
Содержание
Проектирование
Проектирование малого турбинного крейсера в российском Морском министерстве велось параллельно с проектированием лёгких крейсеров водоизмещением 6800 т для Балтийского и 7600 т для Чёрного морей[2].
В Российском флоте остро стоял вопрос по подготовке машинистов-турбинистов для обслуживания турбин на новых кораблях. Поэтому в новую кораблестроительную программу включили два крейсера малого типа, которые должны были служить учебными кораблями для подготовки машинистов-турбинистов. Эту задачу Морской генеральный штаб (МГШ) считал главной[3]. Так же ставились задачи: заменить на Дальнем Востоке находящиеся в составе Сибирской военной флотилии устаревшие крейсера «Аскольд» и «Жемчуг» и использоваться там как быстроходные минные заградители[3] для чего требовались гораздо большая, чем у эскадренных миноносцев, поворотливость и улучшенные другие маневренные качества. Выполнить требования к маневренности планировалось за счёт ограниченной длины (до 130 м) и более полных обводов, хотя это и отрицательно сказывалось на ходкости[4]. Главное управление кораблестроения (ГУК) обратилось в 1912 году к фирмам «Ансальдо», «Шихау» и «Вулкан» с предложением принять участие в конкурсе на проект малого крейсера. По рекомендации МГШ, два орудия размещались на баке, два — на носовой надстройке, два — на кормовой надстройке и два — на юте. Специалисты считали, что размещение орудий на надстройках значительно усилит огонь прямо на носу и корме, а также освободит место для прокладки минных рельсов. Четыре противоаэропланные пушки требовалось разместить так, чтобы они не стесняли действий главной артиллерии и имели наибольшие углы обстрела. Поскольку конкретно водоизмещение в технических условиях не указывалось, все проекты имели разное водоизмещение: Путиловский завод — 4000 т, Невский — 3800 т, Ревельский— 3500 т, «Вулкан» — 4600 т, «Шихау» — 4000 т. По мере более углубленной проработки проекта и устранения замечаний МГШ и ГУК, водоизмещение постепенно увеличивалось, а скорость корабля, естественно, уменьшалась[4]. Проект «Шихау» 4000 тонный крейсер с 27,5 узловой скоростью, основывался на кораблях типа «Кольберг». Однако Морское министерство не устраивала трёхвальная силовая установка, не применяемые в русском флоте котлы, слабые подкрепления под орудия и недостаточная высота орудий над ватерлинией[5]. Очень оперативно фирма «Шихау» переработала проект, устранив почти все замеченные недостатки[5].
Победителем конкурса был признан проект Невского завода, но когда были объявлены торги, то наименьшую цену и кратчайшие сроки постройки были предложены германским заводом «Шихау»[5]. Рассмотрев поступившие заявки, Морское министерство отдало предпочтение германской фирме «Шихау», которая брала обязательство построить первый крейсер к 15 июля 1914 года, а второй — на четыре месяца позже. Другие заводы не были готовы немедленно приступить к постройке крейсеров. Путиловская верфь и Ревельский завод Русского общества для изготовления снарядов и военных припасов ещё только строились, а Невский завод еле справлялся со строительством двух эскадренных миноносцев для Чёрного моря[4].
Отдав предпочтение «Шихау» (Германия), причём представители Генерального штаба в рассмотрении проекта участие не принимали и были поставлены перед свершившемся фактом, ГУК объяснил свой выбор более сжатыми сроками постройки — благодаря готовому проекту[6]. Проект «Шихау» представлял собой слегка модернизированный SMS Mainz — крейсер типа «Кольберг»[6]. Для выработки пара использовались 10 котлов Ярроу (6 угольных, 4 нефтяных), турбины и винты повторяли применённые на новейшем крейсере SMS Karlsruhe[7]. Паровые турбины работали на 2 вала и имели проектную мощность 30 000 л. с.[7][8] (28 000)[9], проектная скорость составляла 27,5 узла (51 км/ч)[7][8][9].
В январе 1913 года чертежи крейсеров, получившие наименования «Муравьёв-Амурский» и «Невельской», были присланы на отзыв[10]. Оба крейсера были спущены на воду в 1914 году, когда уже шли переговоры между Россией и Англией, которые привели к окончательному оформлению Тройственного согласия, направленного против австро-германского блока.
1 августа 1914 года началась война между Германией и Россией. Это стало причиной реквизиции российской собственности, находившейся на территории Германии. Юридически крейсера сменили владельца 6 августа[11].
Конструкция
Имперское морское министерство распорядилось продолжить строительство кораблей, несмотря на несоответствие заложенных в проект русских идей практике германского флота[11].
Внутренняя компоновка, соответствовала российским стандартам, так водоотливная система была не магистральный, а кольцевой. В дальнейшим подобный тип водоотливной системы был применён на крейсерах типа «Бруммер»[12].
По русскому проекту они должны были быть вооружены восемью 130-мм орудиями, в Германии же корабельных орудий такого (или близкого 122-138-мм) калибра не существовало, а установка 105-мм по ряду причин оказалась невозможной.
Тогда выбрали 150-мм орудия, которые и были установлены на крейсера, ставшие первыми кораблями этого класса в германском флоте с артиллерией такого калибра. Одновременно сменили и калибр зенитной артиллерии: вместо четырёх 63,5-мм орудий смонтировали четыре (по другим данным — пять) 52-мм (позже замененных на два 88-мм)[11].
Бронирование
Общая схема бронирования повторяла тип «Кольберг»[7]. Отличалась даже большей лёгкостью[13]. Броневая палуба являлась главной защитой крейсеров. Горизонтальный участок палубы имел толщину 20 мм, скосы опускавшиеся к бортам имели толщину 40 мм никелевой брони. Также палуба опускалась ниже ватерлинии и утончалась до 15 мм к носу и корме крейсера. Над рулевой машиной её толщина увеличивалась до 80 мм. Боевая рубка имела толщину стенок 75 мм, а стальную 50 мм крышу[14].
Вооружение
Артиллерийское вооружение должно было состоять из восьми 130 мм орудий в одиночных установках (боекомплект составлял 1400 выстрелов или 175 снарядов на ствол), из четырёх 63 мм/38 зенитных орудий («Сухопутного ведомства») с запасом 220 патронов на ствол и четырёх пулемётов Ма́ксима с боекомплектом 15 000 патронов на ствол. Кроме того проект предусматривал возможность нести до 150 мин заграждения[15].
В строй крейсера вошли с другим вооружением.
Главный калибр состоял из восьми 15 см SK L/45 орудий в одиночных установках. Два из них были помещены бок о бок впереди на баке, четыре расположены в средней части судна, по два с каждой стороны, и два помещены бок о бок на корме. Пушки имели максимальную дальность до 17 600 м[16][7]. Боекомплект составлял 1024 выстрелов или 128 снарядов на ствол. Зенитная вооружение кораблей первоначально состоял из четырёх 5,2 см L/55 пушек, впоследствии заменённых на пару 8,8 см SK L/45 зенитных орудий. Крейсера были также оснащены двумя надводными 50 см торпедными аппаратами. Кроме того крейсера могли принимать до 120 морских мин[7].
Главная энергетическая установка
Главная энергетическая установка включала в себя десять паровых котлов и два турбинных агрегата, каждый из которых должен был работать на свой гребной вал и состоял из паровых турбин высокого и низкого давления, а также турбины заднего хода, конструктивно выполненной в одном корпусе с турбиной низкого давления; ТВД занимали носовые турбинные отделения, ТНД с конденсаторами и циркуляционными насосами — кормовые[15].
Десять паровых котлов Ярроу суммарной нагревательной поверхностью 4880 м² размещались в пяти котельных отделениях: в трех носовых — по два угольного отопления, в двух кормовых — два двухсторонних нефтяных[9].
Рабочее давление пара — 18 атм.[15]
Дальность плавания и скорость хода
Проектная мощность составляла 28 000 л. с. при частоте вращения 345 об/мин, что должно было обеспечить скорость хода в 27,5 узла, максимальная мощность турбин заднего хода 10 тыс. л. с. при 270 об/мин[15].
Запас топлива 620 т угля и 580 т нефти, что обеспечивало дальность плавания 4300 миль 12-узловым ходом[7]. Для приёма нефти служили два насоса производительностью 50 т/ч каждый[15].
Служба
| Название | Заложен | Спущен на воду | Введен в строй | Выведен из состава флота |
|---|---|---|---|---|
| «Пиллау» | 1913 год | 11 апреля 1914 года | 14 декабря 1914 года | 20 июля 1920 года |
| «Эльбинг» | 1913 год | 21 ноября 1914 года | 1 сентября 1915 года | 1916 год |
«Эльбинг» (строительный № 894 [7]) — заказан как русский малый крейсер «Невельской» (с 6 февраля 1914 «Адмирал Невельской»). Постройка крейсера начата верфью «F. Schichau» в Данциге в июле 1913, заложен официально 10 сентября 1913 года[17].
1 августа 1914 года началась война между Германией и Россией. Это стало причиной реквизиции российской собственности, находившейся на территории Германии. Юридически крейсер сменили владельца 6 августа[11]. Введён в встрой 1 сентября 1915 года. За время службы принял участие только в двух крупных операциях. Первая: обстрел Ярмута и Лоустофта, проведена в апреле 1916 года. Месяц спустя, он приняла участие в Ютландском сражении. В ходе Ютландского боя 31 мая 23:15 4-я флотилия (10 эсминцев) с лидером «Типперери» столкнулась с крейсерами Бёдикера, которые открыли огонь, расстреляв его почти в упор, в результате на лидере погиб почти весь экипаж. Четыре британских эсминца выпустили торпеды, у «Эльбинга» торпеда прошла по килем[11].
Крейсера отвернули и попытались укрыться за строем линкоров, «Эльбинг» попал в 0:30 1-го июня 1916 года под таран флагмана контр-адмирала Энгельгардта линкора «Позен», после чего затонул. Погибло 4 человека[7]. В 2:25 миноносец S-53 подошел к борту крейсера, 477 человек перебрались на миноносец, на борту «Эльбинга» остались командир, старший офицер, подрывная команда и команда гребного катера, состоявшая из добровольцев[11].
«Пиллау» (строительный № 893 [7]) — заказан как русский малый крейсер «Муравьев-Амурский». Заложен верфью «F. Schichau» в Данциге 12 февраля 1913, (официально 10 сентября 1913 по старому стилю стилю), спущен на воду 11 апреля 1914 (29 марта 1914 по старому стилю)[18].
6 августа Германское правительство реквизировало крейсер. Введён в встрой 14 декабря 1914 года. Крейсер провёл большую часть своей карьеры во второй разведывательной группе Флота открытого моря, вёл разведку в Балтийском и Северном морях. В апреле-мае 1915 года крейсер участвовал в минно-заградительных операциях. В августе 1915 года он участвовал в состав соединения вице-адмирала Эрхарда Шмидта в битве в Рижском заливе против Российского флота. 29 августа крейсер снова вернулся на Северное море. В ночь с 11 на 12 сентября он участвовал в минно-заградительной операции у банки Зварте, в ночь с 19 на 20 октября — в операции у банки Амрум, а в ночь с 23 на 24 октября — в выходе в Гельголандскую бухту. С 16 по 19 декабря «Pillau» в составе соединения контр-адмирала Бедикера контролировал судоходство в проливах Скагеррак и Каттегат, а 31 мая — 1 июня 1916 года, он принимал участие в Ютландской битве. Крейсер получил попадание снарядом большого калибра в носовую надстройку. Несмотря на то, что из строя вышли нефтяные котлы, кораблю удалось избежать потери хода. Потери экипажа составили 4 убитых и 23 раненых[11]. Он помог сильно повреждённому крейсеру SMS Seydlitz достичь порта 2 июня, после завершения боя. Принял участие во Второй битве Гельголанд, повреждений не получил. «Пиллау» должен был участвовать в последней операции Флота открытого моря в последние недели войны, но волнения на флоте заставили отменить поход. «Пиллау» по репарациям был передан Италии[7].
Переименованный в «Бари», он был введен в эксплуатацию в Regia Marina (Королевский флот) в январе 1924 года. Кораль был перестроен и ремонтировался несколько раз в течение следующих двух десятилетий. В первые годы Второй мировой войны обеспечивал огневую поддержку итальянских войск в нескольких столкновениях в Средиземноморье. В 1943 году, планировался для перестройки в корабль ПВО, но ожидая перевооружения был потоплен бомбардировщиками ВВС США в Ливорно в июне 1943 года[7] на мелководье[19]. В 1944 году немцы подняли «Бари»[19]. Разделан на металл в январе 1948 года.
Напишите отзыв о статье "Лёгкие крейсера типа «Пиллау»"
Примечания
Использованная литература и источники
- ↑ Gröner. Band 1. — P.137
- ↑ Цветков, 1990, с. 77.
- ↑ 1 2 Афонин, 2001, с. 31.
- ↑ 1 2 3 Цветков, 1990, с. 79.
- ↑ 1 2 3 Крейсера, 2015, с. 214.
- ↑ 1 2 Афонин, 2001, с. 32-33.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Gröner. Band 1. — P.139
- ↑ 1 2 Pillau, 2001, с. 43.
- ↑ 1 2 3 Афонин, 2001, с. 38.
- ↑ Афонин, 2001, с. 35.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Pillau, 2001, с. 42.
- ↑ Военное кораблестроение, 1935, с. 271.
- ↑ Крейсера, 2015, с. 215.
- ↑ Афонин, 2001, с. 36-38.
- ↑ 1 2 3 4 5 Афонин, 2001, с. 37.
- ↑ DiGiulian, Tony. [www.navweaps.com/Weapons/WNGER_59-45_skc16.htm German 15 cm/45 (5.9″) SK L/45] (англ.) (6 июля 2007). — Описание 150-мм орудия SK L/50. Проверено 26 января 2011. [www.webcitation.org/610tjk6m1 Архивировано из первоисточника 18 августа 2011].
- ↑ [navyworld.narod.ru/Kreuzer.htm#Elbing Elbing]
- ↑ [navyworld.narod.ru/Kreuzer.htm#Pillau Pillau]
- ↑ 1 2 Pillau, 2001, с. 47.
Литература
- на русском языке
- Цветков И. Ф. [www.navylib.su/ships/krasny-kavkaz/06.htm Гвардейский крейсер «Красный Кавказ»]. — Л.: Судостроение, 1990. — 264 с. — (Замечательные корабли). — 60 000 экз. — ISBN 5-7355-0121-6.
- Трубицын С. Б. Лёгкие крейсера Германии (1914-1918 гг.). — Издательство альманаха «Корабли и сражения», 1997. — 98 с.
- Н. Н. Афонин Малые крейсеры «Муравьев-Амурский» и «Адмирал Невельской» // Гангут : журнал. — СПб.: Гангут, 2001. — Вып. 26. — № 1. — С. 30-41. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=5-85875-060-5&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 5-85875-060-5].
- Трубицын С. Б. Крейсеры «Elbing» и «Pillau» // Гангут : журнал. — СПб.: Гангут, 2001. — Вып. 26. — № 1. — С. 41-47. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=5-85875-060-5&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 5-85875-060-5].
- Г. Эверс. Военное кораблестроение = Kriegsschiffbau / редакция и перевод с немецкого А. Э. Цукшвердт. — Ленинград-Москва: ОНТИ НКТП СССР, Главная редакция судостроительной литературы, 1935. — 472 с. — 2000 экз.
- Лисицын Ф.В. Крейсера Первой мировой / ответственный редактор Л. Незвинская. — М.: Яуза, ЭКСМО, 2015. — 448 с. — (Война на море). — 1400 экз. — ISBN 978-5-699-84344-2.
- на английском языке
- Conway's All The Worlds Fighting Ships, 1906—1921 / Gray, Randal (ed.). — London: Conway Maritime Press, 1985. — 439 p. — ISBN 0-85177-245-5. (англ.)
- на немецком языке
- Gröner, Erich. Die deutschen Kriegsschiffe 1815-1945 Band 1: Panzerschiffe, Linienschiffe, Schlachschiffe, Flugzeugträger, Kreuzer, Kanonenboote. — Bernard & Graefe Verlag, 1982. — 180 p. — ISBN 978-3763748006.
Ссылки
- [navyworld.narod.ru/Kreuzer.htm#Elbing Elbing]
- [navyworld.narod.ru/Kreuzer.htm#Pillau Pillau]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Эта статья входит в число добротных статей русскоязычного раздела Википедии. |
Отрывок, характеризующий Лёгкие крейсера типа «Пиллау»
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
