Броненосные крейсера типа «Шарнхорст»
Броненосные крейсера типа «Шарнхорст» — тип крейсеров германского императорского флота времён Первой мировой войны. Последние и самые знаменитые броненосные крейсера Германии. Построены два корабля: «Шарнхорст» (SMS Scharnhorst) и «Гнейзенау» (SMS Gneisenau).
Содержание
Проектирование и постройка
В отличии от всех предыдущих серий броненосных крейсеров, проектировались как корабли предназначенные для плавания в отдалённых водах. Автором проекта и общим руководителем постройки, был тайный советник Бюркнер. Задачей конструкторов становилось добиться увеличения скорости и улучшения мореходности - новые крейсера создавались специально для колониальной службы, отчего ходовые качества для них были чрезвычайно важны. Являлись дальнейшим развитием проекта броненосного крейсера «Роон» (Roon), с дальнейшим увеличением мощности машин и вооружения[3]. Была улучшена защита - поясной брони и казематов возросла до 150 мм, толщина лобовой брони башен увеличилась до 170 мм, а боевой рубки - до 200 мм[3]. Крейсера должны были превзойти по боевым возможностям британский «Уорриор» и французский «Леон Гамбетта» и приблизиться к строящимся «Минотаврам» и «Вальдек-Руссо».
Конструкция
Броненосные крейсера типа «Шарнхорст» стали венцом созданной немецкими конструкторами эпохи Тирпица собственной кораблестроительной школы[4].
Высокий форштевень обеспечивал крейсеру лучшую мореходность, а высоко расположенные носовые орудия позволяли вести стрельбу даже при высоком волнении моря.
Удлиненный полубак по протяженности занимал больше 2/3 длины корабля.
Корпус
Корпус крейсеров делились водонепроницаемыми переборками на 15 основных отсеков. Двойное дно высотой около 1,2 м шло на протяжении 60 % длины корпуса. Корпуса кораблей набирались по смешанной системе набора. В двойном дне имелось 62 цистерны, которые использовались для хранения питьевой, мытьевой и питательной воды и жидкого топлива[4].
Хотя корпус считался достаточно широким, тем не менее, он стал наиболее острым из всех немецких броненосных крейсеров — отношение L/B составило 6,52 против 6,09 у «Roon» и 5,88 у «Furst Bismarck». Большие крейсеры последующих проектов также имели меньшее удлинение[5].
Конструкции корпуса изготовлялись из мягкой судостроительной стали Сименс-Мартина. Так же из того же материала изготовлялись листы днищевой и бортовой обшивки. Набор собирался по продольно-поперечной системе (бракетной) системе[5]. Шпация, традиционно для больших кораблей германского флота, равнялась 1,20 метра[5].
Спасательные средства состояли из одного адмиральского катера, трёх паровых катеров, двух баркасов, одного полубаркаса, двух куттеров (вельботов), одного гига, трёх ялов, одной двойки (тузик) и одной складной шлюпки. Катера можно было вооружить пулемётами, устанавливаемыми в съёмных гнездах, а при высадке десантных партий при необходимости можно было установить и десантные пушки на специальных лафетах[6].
Рангоут
Крейсера стали последними крейсерами Германского флота с мачтами большого диаметра с боевыми марсами на них. Боевой марс фок-мачты размещался на 17-метровой высоте, на грот-мачте — 2 метрами ниже. На каждом марсе были установлены два пулемёта на поворотных штырях. Высота клотиков брам-стеньг обеих мачт над конструктивной ватерлинией составляла 50,0 метров[7][8].
Количество дымовых труб — четыре.
Корабли имели один полубалансирный руль, обладали хорошими мореходными качествами, но были подвержены сильной бортовой качке[8].
Якоря
Крейсера имели три становых 7-тонных якоря Холла без штока. В корме имелся два якоря (стоп-анкер и верп): 1,75-тонный и 0,8-тонный. Все якоря — системы Холла[5].
| Весовые статьи[5] | Furst Bismarck | Scharnhorst |
|---|---|---|
| Корпус и оборудование | 37,20 % | 35,80 % |
| Бронирование | 25,40 % | 26,70 % |
| Энергетическая установка | 13,90 % | 16,50 % |
| Вооружение артиллерийское | 7,03 % | 7,65 % |
| Вооружение торпедное | 0,72 % | 0,44 % |
| Снабжение (вкл. запасы воды) | 6,34 % | 6,07 % |
| Нормальный запас топлива | 9,40 % | 6,84 % |
Бронирование
Бронирование жизненно важных частей корпуса выполнялось из крупповской цементированной стали. Общий вес бронирования достигал 26,5 % от нормального водоизмещения. Толщина главного броневого пояса доходила до 150 мм. Главный броневой пояс уменьшался до 80 мм в носовой и кормовой частях; он устанавливался на прокладке из тикового дерева толщиной 30 мм. Бронирование верхнего броневого пояса в средней части корпуса достигало 150 мм, каземата — 150 мм, траверсов верхнего пояса — 120 мм, палубы 25 и 40-50 мм, а над рулевой машиной 60 мм, скосы палубы − 55 мм. Толщина лобовой части башни равнялась 170 мм и стенок 150 мм, толщина её крыши — 30 мм. Толщина стенки передней боевой рубки составляла 200 мм, её крыши — 30 мм, коровой боевой рубки — 50 и 20 мм соответственно[8].
Вооружение
Вооружение корабля состояло из двух двухорудийных башенных артиллерийских установок 210-мм скорострельных орудий С/01 с длиной ствола 40 калибров, которые были установлены в носу и в корме в диаметральной плоскости и четырёх таких же орудий установленных в казематах. Угол вертикального наведения — 5° + 30° у башенных и −5° + 16° у казематных. Башенные орудия имели наибольшую дальность прицельного выстрела 16 300 м, казематные 12 400 м, боезапас 700 снарядов[1].
Артиллерия среднего калибра состояла из 6 скорострельных орудий калибра 150 мм/40. Боезапас составлял 1020 снарядов. Дальность стрельбы при возвышении 20 ° 13,7 км[1]. Вес снаряда 40 кг, вес взрывчатого вещества фугасного снаряда «Spgr.L/З» 1,62 кг, бронебойного «Gr.L/3,2» 1,15 кг[9].
К вспомогательной артиллерии относились 18 скорострельных орудий на центральном штыре С/01 с длиной ствола 35 калибров. Угол вертикального наведения 88-мм орудий равнялся — 5° + 25°, дальность стрельбы при возвышении 25 ° 49,1 кабельтовых (9,1 км), боезапас 2700 выстрелов[1]. Скорость стрельбы из орудия составляла 15 выстрелов в минуту. Вертикальная наводка ствола и разворот лафета в горизонтальной плоскости осуществлялись только вручную. Снаряд весом 7 кг имел разрывной заряд весом 0,22 кг (3,1 %), вес метательного заряда 1,67 кг (RP.C/00 или С/06). Размещались 88-мм орудия в отдельных казематах в носовой оконечности крейсеров на уровне верхней палубы (четыре орудия) и в корме, на уровне батарейной палубы (также четыре орудия). Остальные десять орудий были установлены на открытых участках надстройки за стальными защитными щитами прямоугольной формы[9].
Торпедное вооружение крейсера состояло из четырёх подводных торпедных аппаратов калибра 450 мм: одного носового, двух бортовых и одного кормового с общим боекомплектом из 11 торпед[1].
Для вооружения десантных партий имелось две 6 см/21 десантных пушки и 225 винтовок mod 98 и 90 пистолетов М.1904[10].
Энергетическая установка
Три 3-х цилиндровые паровые машины тройного расширения вращали три винта различного диаметра. «Шарнхорст» : средний четырёхлопастный 4,7 м, два бортовых четырёхлопастных 5,0 метровых. «Гнейзенау»: средний четырёхлопастный 4,6 м, два бортовых четырёхлопастных 4,8 метровых. Правый винт имел правостороннее вращение, средний и левый — левостороннее. Проектная мощность силовой установки: 26 000 л. с.[2]. Пар вырабатывали 18 тонко-трубных паровых котлов Военно-морского типа (Шульце-Торникрофта), давлением 16 атм., вместо толсто-трубных котлов Дюрра на предыдущих крейсерах, расположенные в пяти котельных отделениях[1]. Котлы не были одинаковы. Восемь котлов из двух кормовых отделений (1-е и 2-е) имели по три топки каждый с площадью колосниковой решетки по 4,06 м². Остальные котлы — по две топки с площадью решетки по 3,5 м²[9]. Два котла в носовом отделении были приспособлены для сжигания жидкого топлива. Общая поверхность нагрева составляла 6300 м² — 6315 м²[1]. Впервые для германского большого крейсера предусматривалась частичная возможность пользования жидкого топлива. На испытаниях оба крейсера превысили проектную мощность и скорость: «Шарнхорст» показал 23,5 узла при мощность силовой установки 28 783 л. с., «Гнейзенау» 23,6 при мощности 30 396 л. с.[2]
Полный запас угля на крейсерах составлял 2000 тонн, из которых 800 составляли нормальный запас. Запас жидкого топлива составлял 200 тонн[2][9].Дальность плавания при наибольшем запасе принимаемого топлива составляла 5120 миль 12-узловым ходом или 4800 миль 14-узловым ходом[2][9].
Электроэнергию кораблям обеспечивали четыре турбогенератора общей мощностью 260 кВт, напряжением 110 вольт[1],размещенных в двух помещениях ниже броневой палубы побортно от кормовым машинного отделения[9].
История
«Шарнхорст» — Заложен в январе 1905 спущен 22 марта 1906, вошёл в строй 24 октября 1907.
«Гнейзенау» — Заложен в декабре 1904, спущен 14 июня 1906, вошёл в строй 6 марта 1908.
Оценка проекта
Широко распространено мнение, что «Шарнхорст» и «Гнейзенау» являлись намного более сильными боевыми единицами, чем их предшественники и значительно отличались от них конструкцией и живучестью. На самом деле, в этих уже очень поздних по времени закладки кораблях немцы только попытались «заткнуть» те конструктивные «дыры», которые очевидно сквозили в предшественниках[11].
«Цукуба»
|
«Минотавр»[12]
|
«Шарнхорст»[13]
|
«Рюрик II»[14]
|
«Теннесси»[15]
|
«Пиза» [16]
| |||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Заложен | 1905 | 1905 | 1905 | 1905 | 1903 | 1905 | ||
| Вступил в строй | 1907 | 1908 | 1907 | 1908 | 1906 | 1909 | ||
| Размерения, м (Д×Ш×О) | 137,1×23×8 | 158,2×22,7×7,91 | 144,6×21,6×8,17 | 161,2×22,86×7,92 | 153,8×22,2×7,62 | 140,5×21,0×7,1 | ||
| Водоизмещение нормальное | 13 750 т | 14 595 ts | 11 616 т | 15 170 т | 14 500 ts | 9 832 т | ||
| Полное | 15 400 т | 16 085 ts | 12 985 т | 18 500 т | 15 715 ts | 10 600 т | ||
| Силовая установка | ||||||||
| Мощность номинальная, л.с. (скорость, узлы) | 20 500 (20,5) | 27 000 (23) | 26 000 (22,5) | 19 700 (21) | 27 500 (22) | 20 000 (23) | ||
| Максимальная, л.с. (скорость, узлы) | 20 736 (20,5) | 28 783 (23,5) | 20 580 (21,43) | 20 808 (23,47) | ||||
| Дальность плавания, миль (на ходу, узлов) | 2920 (20,5) 8150 (10) |
4800 (14) 5120 (12) |
6500 (10) | 2500 (12) | ||||
| Бронирование | ||||||||
| Борт | 178 | 152 | 150 | 152 | 127 | 200 | ||
| Палуба | 76 | 38 | 60 | 38 + 25 | 76[прим. 1] | 130[прим. 2] | ||
| Башни | 178 | 203 | 170 | 203 | 229 | 180 | ||
| Вооружение | 4×305-мм 12×152-мм |
4×234-мм 10×190-мм |
8×210-мм 6×150-мм |
4×254-мм 8×203-мм |
4×254-мм 16×152-мм |
4×254-мм 8×190-мм | ||
Примечания к таблице
Напишите отзыв о статье "Броненосные крейсера типа «Шарнхорст»"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Gröner. Band 1. — P.80
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Gröner. Band 1. — P.78
- ↑ 1 2 Звезда и смерть, 2006, с. 10.
- ↑ 1 2 Звезда и смерть, 2006, с. 16.
- ↑ 1 2 3 4 5 Звезда и смерть, 2006, с. 18.
- ↑ Звезда и смерть, 2006, с. 25.
- ↑ Звезда и смерть, 2006, с. 23.
- ↑ 1 2 3 Крейсера, 2015, с. 173.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Звезда и смерть, 2006.
- ↑ Мужеников. Броненосные крейсера, 2010, с. 29.
- ↑ В. Кофман. Нелюбимые крейсера кайзера./Моделист-конструктор № 4, 2008.
- ↑ Феттер. Линейные крейсера типа «Invincible». — С. 5
- ↑ Gröner. Band 1. — P.78—80
- ↑ Феттер. Линейные крейсера типа «Invincible». — С. 6
- ↑ Феттер. Линейные крейсера типа «Invincible». — С. 7
- ↑ Conway's, 1906—1921. — P.261
Литература
- Вильсон Х. Линкоры в бою. 1914—1918. -М., ЭКСМО, 2002.
- Больных А. Схватка гигантов. — М.: АСТ, 2000.
- Лисицын Ф. В. Крейсера Первой мировой / ответственный редактор Л. Незвинская. — М.: Яуза, ЭКСМО, 2015. — 448 с. — (Война на море). — 1400 экз. — ISBN 978-5-699-84344-2.
- Мужеников, В. Б. Броненосные крейсера «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Блюхер» / литературный редактор Т. Н. Никонова. — СПб.: Истфлот, 2010. — 108 с. — (Боевые корабли мира). — 250 экз. — ISBN 978-5-98830-044-1.
- Печуконис Н. И. 2. Броненосные крейсеры Scharnhorst и Gneisenau // Звезда и смерть адмирала Шпее. — Бриз, 2006. — 42 с. — 250 экз.
- Феттер А.Ю. Линейные крейсера Британского королевского флота типа «Invincible». — СПб.: Санкт-Петербургская секция любителей флота, 1996. — 41 с.
- Conway’s All the World’s Fighting Ships 1860—1905. — Conway Maritime Press, London, 1979.
- Conway's All The Worlds Fighting Ships, 1906—1921 / Gray, Randal (ed.). — London: Conway Maritime Press, 1985. — 439 p. — ISBN 0-85177-245-5.
- Gröner, Erich. Die deutschen Kriegsschiffe 1815-1945 Band 1: Panzerschiffe, Linienschiffe, Schlachschiffe, Flugzeugträger, Kreuzer, Kanonenboote. — Bernard & Graefe Verlag, 1982. — 180 p. — ISBN 978-3763748006.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Броненосные крейсера типа «Шарнхорст»
– Слушаю.Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
