Линейные корабли типа «Байерн»
Тип «Байерн» (нем. Bayern-klasse) — серия германских линейных кораблей периода Первой мировой войны. Корабли этого класса стали первыми германскими линкорами, вооружёнными 380-мм орудиями, а также последними и наиболее мощными из германских линкоров, вошедших в строй в годы войны. По первоначальному проекту в 1913—1917 годах были построены два корабля. Ещё два корабля были заложены по улучшенному проекту, но достроены так и не были. Боевое применение двух построенных кораблей, из-за позднего вступления в строй, было ограниченным. 20 июня 1919 один из них затоплен экипажем в Скапа-Флоу. Затопление второго же британским силам удалось предотвратить и он был захвачен и впоследствии потоплен как мишень в 1921 году.
Содержание
Конструкция
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Бронирование
Принятая для «байернов» система бронирования мало чем отличалась от предыдущих серий германских дредноутов типов «Кайзер» и «Кёниг».
Главный броневой пояс, состоявший из цементированных броневых плит толщиной 350 мм, простирался по длине между носовой и кормовой траверзными переборками, защищая 58 %[2] длины корабля. По высоте пояс располагался от средней палубы до отметки 1,70 м ниже ватерлинии нормальной нагрузки (где утончался до 170 мм[2]), и имел, таким образом, высоту 3720 мм [2].
Над главным броневым поясом размещался верхний пояс из 250-мм плит, по длине простиравшийся в пределах главного пояса, а по высоте достигавший верхней палубы. Плиты верхнего броневого пояса имели высоту 2,15 м при длине более 7,6 м.
Над верхним поясом находилась бортовая броня батареи противоминной артиллерии, имевшая толщину 170 мм[2].
Бортовая броня, продолжавшаяся в нос за первой башней, имела толщину 200 мм (до 131 шпангоута), затем 150 мм (до 137 шп) у верхней кромки, отстоявшей на 330 мм[2] выше уровня средней палубы, и утончалась до 130 мм на отметке 1,67 м[2] ниже ватерлинии. Начиная со 137 шпангоута (примерно за 14 м до носа) и вплоть до форштевня броня переходила в обшивку борта толщиной 30 мм. На 137 шпангоуте корпус линкора перегораживался от борта до борта поперечной броневой переборкой толщиной 140 мм[1].
В корме ватерлиния линкора защищалась 200-мм (у нижней кромки 150-мм) бронёй, ограниченной сверху уровнем средней палубы, а у ахтерштевня — наклонным внутрь траверзом толщиной 170 мм, защищавшим с кормы румпельное отделение.
Энергетическая установка
Главная энергетическая установка включала в себя 3 комплекта турбин Парсонса, работавших на 3 вала, и 14 водотрубных котлов Шульце-Торникрофта.
Каждый турбоагрегат состоял соответственно из турбин высокого и низкого давления (последняя была соединена с турбиной обратного хода), которые были установлены друг за другом и работали на один вал.[3]
Все три комплекта турбин были разделены продольными переборками, при этом турбины высокого и низкого давления (обратного хода) в каждом случае разделялись ещё и поперечной переборкой, так что вся турбинная установка фактически делилась на шесть отсеков (турбины высокого давления размещались в носовых). В кормовых отсеках рядом с турбиной низкого давления располагался главный холодильник каждого агрегата вместе с главным циркуляционным и воздушным насосами.[4]
Вооружение
Главный калибр составляли восемь 380-мм орудий 38 cm/45 SK L/45 с длиной ствола 45 калибров[5]. Орудия оснащались клиновым затвором системы Круппа. Они располагались в установках образца 1913 года (на Саксене и Вюртемберге 1914 года) размещённых попарно в оконечностях в диаметральной плоскости линейно-возвышенно[6], с углом склонения −8° и углом возвышения +16°. После Ютландского сражения углы были изменены на −5° и +20° соответственно. Заряд состоял из двух частей — основного в латунной гильзе и дополнительного в шелковом картузе. До подачи в боевое отделение башни дополнительный заряд находился в латунном пенале. Общий вес порохового заряда составлял 277 кг. При угле возвышения в 20° он обеспечивал 750 кг бронебойному снаряду начальную скорость в 800 м/с и дальность 23 200 м. Общий боекомплект составлял 720 снарядов — по 90 на орудие[7].
Средняя артиллерия состояла из шестнадцати 150-мм орудий 15 cm/45 SK L/45 с длиной ствола 45 калибров в казематах. Угол склонения орудий составлял −8°, а возвышения +16°. Максимальная дальность стрельбы составляла 16 800 м[5]. Их казематы располагалась на 1 м выше, чем на «Ройал Соверен», и были отнесены ближе к диаметральной плоскости, что уменьшало заливание.
| Основные баллистические данные британских и германских орудий главного калибра[8] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Образец орудия / установки | 15"/42 Мk I | 38 sm SKC/13 Drh LC/13 | 13,5"/45 Мk V | 12"/50 SКС/06 Drh LC/10 |
| Страна |  Великобритания |
 Германия |
Великобритания |
Германия
|
| Калибр, мм | 381 | 380 | 343 | 305 |
| Масса орудия с затвором, кг | 101 685 | 77 500 | 77 347 | 51 850 |
| Длина орудия, калибров | 43,36 | 45,0 | 46,36 | 50,0 |
| Длина канала, калибров | 42,0 | 42,42 | 45,0 | 47,41 |
| Масса заряда, кг | 196 | 183 | 136 | 122 |
| Масса снаряда, кг | 871 | 750 | 567/635[9] | 405 |
| Начальная скорость, м/с | 731 | 800 | 777/759 | 855 |
| Расчётное давление, кг/см² | 3150 | 3200 | 2835 | 3000 |
| Живучесть, боевых выстрелов | 350 | 250 | 350 | 250 |
| Масса вращающейся части, т | 874—894 | 870 | 640 | 520 |
| Выстрел за, с | 30-60 | 26-53 | 30-60 | 20-45 |
| Дальность, каб. | 151 | 125 | 119 | 118 |
| Бронепробиваемость снаряда (крупповская сталеникелевая броня), мм | ||||
| 25 каб. | 618 | 620 | 497/505 | 490 |
| 50 каб. | 480 | 474 | 367/398 | 358 |
| 75 каб. | 381 | 372 | 275/307 | 268 |
| 100 каб. | 307 | 294 | 214/247 | 202 |
| 125 каб. | 248 | 226 | 159/188 | 152 |
Представители
| Название | Судоверфь | Закладка | Спуск на воду | Принятие на вооружение |
Судьба |
|---|---|---|---|---|---|
| Подтип «Байерн» | |||||
| Байерн Bayern |
Howaldstwerke, Киль | 20 августа 1913 | 18 февраля 1915 | 18 марта 1916 | затоплен экипажем в Скапа-Флоу 20 июня 1919, пущен на слом в 1934 |
| Баден Baden |
Schichau, Данциг | 20 декабря 1913 | 30 октября 1915 | 19 октября 1916 | захвачен Великобританией 20 июня 1919, потоплен как мишень 16 августа 1921 |
| Подтип «Саксен» | |||||
| Саксен Sachsen |
Germaniawerft, Киль | 7 апреля 1914 | 21 ноября 1916 | не закончен, пущен на слом в 1921 | |
| Вюртемберг Württemberg |
Vulcan, Гамбург | 4 января 1915 | 20 июня 1917 | не закончен, пущен на слом в 1921 | |
Оценка проекта
| Сравнительные характеристики линкоров | |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| «Куин Элизабет»[10][11] |
«Байерн»[12] |
«Невада»[13] |
«Фусо»[14] |
«Кёниг»[15]
| |||
| Год закладки | 1912 | 1913 | 1912 | 1912 | 1911 | ||
| Год ввода в строй | 1915 | 1916 | 1916 | 1915 | 1914 | ||
| Стоимость | 49 млн марок | ||||||
| Водоизмещение нормальное, т | 29 200 | 28 448 | 27 500 | 30 600 | 25 390 | ||
| Полное, т | 33 020 | 32 200 | 28 400 | 35 900 | 29 200 | ||
| Номинальная мощность СУ, л. с. | 56 000 | 35 000 | 26 500 | 40 000 | 31 000 | ||
| Скорость, узлы | 23 | 22 | 20,5 | 22,5 | 21 | ||
| Дальность, миль (на скорости, узлы) | 5000 (12) | 5000 (12) | 5195 (12) | 8000 (14) | 6800 (12) | ||
| Бронирование, мм | |||||||
| Пояс | 330 | 350 | 343 | 305 | 350 | ||
| Башни, лоб | 330 | 350 | 457, 406 | 305 | 300 | ||
| Барбеты | 254 | 350 | 330 | 305—203 | 300 | ||
| Рубка | 280 | 350 | 406 | 305 | 350 | ||
| Палуба | 95-70 | 100—60 | 76 | 76—32 | 100—60 | ||
| Вооружение | |||||||
| Главный калибр | 4×2×381 мм/42 | 4×2×380 мм/45 | 10(2×3,2×2)×356 мм/45 | 6×2×356 мм/45 | 5×2×305/50 | ||
| Вспомогательный | 16×152 мм/45 2×76 мм |
16×150 мм/45 2×88 мм/45 |
21×127 мм/51 4×76,2 мм |
16×152 мм/50 4×76 мм |
14×1×150/45 10×1×88 | ||
| Торпедное вооружение | 4×533 мм ТА | 5×600 мм ТА | 2×533 мм ТА | 6×533 мм ТА | 5×500 мм ТА | ||
Напишите отзыв о статье "Линейные корабли типа «Байерн»"
Примечания
- ↑ 1 2 С. Е. Виноградов. Сверхдредноуты кайзера «Байерн» и «Баден». — с. 42
- ↑ 1 2 3 4 5 6 С. Е. Виноградов. Сверхдредноуты кайзера «Байерн» и «Баден». — с. 41
- ↑ С. Е. Виноградов. Сверхдредноуты кайзера «Байерн» и «Баден». — с. 48
- ↑ С. Е. Виноградов. Сверхдредноуты кайзера «Байерн» и «Баден». — с. 49
- ↑ 1 2 Gröner. Band 1. — P.53
- ↑ С. И. Титушкин. Линейные корабли типа «Байерн». — С. 33.
- ↑ DiGiulian, Tony. [www.navweaps.com/Weapons/WNGER_15-45_skc13.htm Germany 38 cm/45 (14.96″) SK L/45] (англ.) (23 November 2012). — Описание 380-мм орудия SK L/45. Проверено 9 июля 2013. [www.webcitation.org/6IG2xImQW Архивировано из первоисточника 20 июля 2013].
- ↑ С. И. Титушкин. Линейные корабли типа «Байерн». — С. 49.
- ↑ лёгкий/тяжёлый снаряд
- ↑ Паркс. Линкоры Британской империи. Том 7. — С. 50.
- ↑ Conway's, 1906—1921. — P.33
- ↑ Gröner. Band 1. — P.52—54
- ↑ Conway’s All the World’s Battleships: 1906 to the present. — London: Conway Maritime Press. — P. 163.
- ↑ Conway’s All the World’s Battleships: 1906 to the present. — London: Conway Maritime Press. — P. 117.
- ↑ Gröner. Band 1. — P.51
См. также
Литература
- С. Е. Виноградов. Сверхдредноуты кайзера «Байерн» и «Баден». — М., 2003. — («Линкоры германского флота» № 1).
- С. И. Титушкин. Линейные корабли типа «Байерн». — СПб., 2004. — («Боевые корабли мира»).
- на английском языке
- Conway's All The Worlds Fighting Ships, 1906—1921 / Gray, Randal (ed.). — London: Conway Maritime Press, 1985. — 439 p. — ISBN 0-85177-245-5.
- Conway’s All the World’s Battleships: 1906 to the present / Edited by Ian Sturton. — New ed. — London: Conway Maritime Press, 1996. — 190 p. — ISBN 0-85177-691-4.
- Паркс, Оскар. Линкоры Британской империи. Том 7. Эпоха дредноутов. — СПб.: Галея Принт, 2008. — 116 с. — ISBN 9785817201321.
- на немецком языке
- Gröner, Erich. Die deutschen Kriegsschiffe 1815-1945 Band 1: Panzerschiffe, Linienschiffe, Schlachschiffe, Flugzeugträger, Kreuzer, Kanonenboote. — Bernard & Graefe Verlag, 1982. — 180 p. — ISBN 978-3763748006.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Линейные корабли типа «Байерн»
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
