Ненцы

Ненцы
ненэй ненэч

Самоназвание	ненэй ненэч, хасово, нещанг
Численность и ареал
Всего: 45 000 Россия Россия:  44 640 (Всероссийская перепись 2010 г.) Тюменская область Тюменская область: 31 621 (2010 г.) Ямало-Ненецкий автономный округ Ямало-Ненецкий автономный округ: 29 772 (2010 г.) Ямальский район: 1375 Ханты-Мансийский автономный округ — Югра Ханты-Мансийский автономный округ — Югра: 1438 (2010 г.) Архангельская область Архангельская область: 8020 (2010 г.); 8326 (2002 г.) Ненецкий автономный округ Ненецкий автономный округ: 7504 (2010 г.); 7754 (2002 г.) Архангельская область без НАО: 516 (2010 г.); 572 (2002 г.) Мезенский район: 189 (2002 г.) ГО Архангельск: 136 (2002 г.) Лешуконский район: 40 (2002 г.) Красноярский край Красноярский край: 3633 (2010 г.); 3188 (2002 г.) Таймырский Долгано-Ненецкий район: 3054 (2002 г.) ГО Норильск: 59 (2002 г.) Республика Коми Республика Коми: 503 (2010 г.); 708 (2002 г.) ГО Воркута: 489 (2002 г.) пгт Северный: 241 (2002 г.) г. Воркута: 128 (2002 г.) пгт Комсомольский 81 (2002 г.) ГО Печора: 46 (2002 г.) ГО Инта: 42 (2002 г.) ГО Усинск: 40 (2002 г.) Мурманская область Мурманская область: 149 (2010 г.) ; 163 (2002 г.) Ловозерский район 106 (2002 г.) Санкт-Петербург Санкт-Петербург: 109 (2010 г.)
Археологическая культура	Кулайская, Каракольская
Язык	ненецкий, коми-зырянский, русский
Религия	шаманизм и анимизм, православие
Расовый тип	монголоиды
Входит в	самодийцы
Родственные народы	энцы, нганасаны, селькупы, камасинцы

Не́нцы (ненец. ненэй ненэч (буквально «настоящий человек»), хасово, нещанг; устаревшие названия — самоеды, юраки) — самодийский народ в России, населяющий евразийское побережье Северного Ледовитого океана от Кольского полуострова до Таймыра. Ненцы делятся на европейских и азиатских (сибирских). Европейские ненцы расселены в Ненецком автономном округе Архангельской области, а сибирские в Ямало-Ненецком автономном округе Тюменской области и в Долгано-Ненецком Таймырском муниципальном районе Красноярского края. Небольшие группы ненцев проживают в Ханты-Мансийском автономном округе, в Мурманской и Архангельской областях, а также в Республике Коми.

Численность и расселение

Из коренных малочисленных народов российского Севера ненцы являются самым многочисленным. По итогам переписи 2002 года, в России жили 41 302 ненца, из которых около 27 000 проживали в Ямало-Ненецком автономном округе.

Традиционное занятие — крупностадное оленеводство. На полуострове Ямал несколько тысяч ненецких оленеводов, держащих около 500 000 оленей, ведут кочевой образ жизни. Жилищем ненцев является конический чум (мя).

Названия двух автономных округов России (Ненецкий, Ямало-Ненецкий) упоминают ненцев, как титульную народность округа; ещё один такой округ (Таймырский (Долгано-Ненецкий) автономный округ) в 2007 г. был упраздён и преобразован в Таймырский Долгано-Ненецкий район Красноярского края.

Ненцы делятся на две группы: тундровые и лесные. Тундровые ненцы являются большинством. Они проживают в двух автономных округах. Лесные ненцы — 1500 чел. Проживают они в бассейне рек Пур и Таз на юго-востоке Ямало-Ненецкого автономного округа и в Ханты-Мансийском автономном округе.

Численность ненцев в России:

<timeline> ImageSize = width:420 height:300 PlotArea = left:40 right:40 top:20 bottom:20 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = justify Colors =

 id:gray1 value:gray(0.9)

DateFormat = yyyy Period = from:0 till:45000 ScaleMajor = unit:year increment:5000 start:0 gridcolor:gray1 PlotData =

 bar:1926 color:gray1 width:1 
  from:0 till:15456 width:15  text:15456 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1939 color:gray1 width:1 
  from:0 till:24716 width:15  text:24716 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1959 color:gray1 width:1 
  from:0 till:22845 width:15  text:22845 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1970 color:gray1 width:1 
  from:0 till:28487 width:15  text:28487 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1979 color:gray1 width:1 
  from:0 till:29487 width:15  text:29487 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1989 color:gray1 width:1 
  from:0 till:34190 width:15  text:34190 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2002 color:gray1 width:1 
  from:0 till:41302 width:15  text:41302 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2010 color:gray1 width:1 
  from:0 till:44640 width:15  text:44640 textcolor:red fontsize:8px

</timeline>

Родовая структура

Состоят из двух фратрий: Харючи и Вануйта.

По «Книге обдорской самоеди» 1695 года в Харючи входят роды: Харючи, Нгано-Харючи, Сюхуней, Нгадср и Ладукай, а к фратрии Вануйта относятся Вануйта, Луца-Вануйта, Соль-Вануйта, Вэнго, Яр, Сабы и Яптик, Соплии Япти.

На Гыдане к родам фратрии Харючи относятся — Адер, Евай, Лапсуй, Ненянг, Няруй, Окотэтто, Сусой, Сэротэтто, Сюгней, Тогой, Тэсида, Хабдю, Харючи, Хороля, Худи, Хэно, Ядне, Яндо, Яптунай. Во фратрию Вануйто входят роды — Вануйто, Вэнго, Ламдо, Пуйко, Сабы, Яр, Яптик, Яунгад.

Теории этногенеза

Теория Страленберга

Ввиду наличия на территории Саянского нагорья племён, язык которых ещё в недавнем прошлом относился к самодийским, Страленберг высказал предположение, что самоеды Саянского нагорья являются потомками самоедов приполярной зоны, где они являлись аборигенами, что с севера часть самоедов под влиянием каких-то причин двинулась на юг, заселив Саянское нагорье.

Теория Фишера — Кастрена

Противоположную точку зрения высказал историк Фишер, который предполагал, что северные самоеды (предки современных ненцев, нганасан, энцев и селькупов) являются потомками самоедских племён Саянского нагорья, продвинувшихся из Южной Сибири в более северные районы. Это предположение Фишера в XIX в. было подкреплено огромным лингвистическим материалом и обосновано Кастреном, который предполагал, что в первом тысячелетии н. э., в связи с так называемым великим передвижением народов самодийские племена были вытеснены тюрками из пределов Саянского нагорья к северу. В 1919 году исследователь архангельского севера А. А. Жилинский резко высказался против этой теории. Основной аргумент — такое переселение потребовало бы резкой смены типа природопользования, невозможной в короткие сроки. Современные ненцы — оленеводы, а народы, проживающие на саянском нагорье, — земледельцы (около 97,2%)

Теория Г. Н. Прокофьева

Советский учёный Г. Н. Прокофьев, опираясь на теорию Фишера-Кастрена, внёс в неё необходимые коррективы. Согласно его предположению предками современных ненцев, нганасан, энцев, селькупов были не только самодийские племена Саянского нагорья, но также и некие аборигенные племена приполярной зоны, заселившие территорию Обь-Енисейского бассейна с древнейших времён.

В преданиях самих ненцев указывается, что когда их предки пришли на Крайний Север, они встретили там местное низкорослое племя сиртя, обладавшее некими феноменальными способностями, в частности, знавшее горное дело, и впоследствии «ушедшее под землю». Ряд исследователей связывали сиртя с носителями так называемой Усть-Полуйской археологической культуры.

Антропологический тип

В антропологическом плане ненцы относятся к уральской контактной малой расе, для представителей которой свойственно сочетание антропологических признаков, присущих как европеоидам, так и монголоидам. В связи с широким расселением, ненцы антропологически делятся на ряд групп, демонстрирующих основную тенденцию понижения доли монголоидности с востока на запад. Небольшая степень выраженности монголоидного комплекса фиксируется у лесных ненцев. Общая картина сопровождается дискретной, очаговой локализацией европеоидных и монголоидных черт, что объясняется, как межэтническими контактами, так и относительной изоляцией отдельных территориальных групп ненцев.

Язык

Ненецкий язык относится к самодийской группе уральской языковой семьи и состоит из двух диалектов — тундрового, который распадается на западные и восточные говоры, различия между которыми не мешают взаимопониманию, и лесного, отличающегося своеобразием фонетического состава, что затрудняет языковой контакт с носителями тундрового диалекта. Лесной диалект также делится на ряд говоров.

Кухня

Местные жители получают мясо и жиры для питания благодаря оленеводству. Оленину подвергают часто посолу — простейшему способу консервирования для ее хранения на продолжительные сроки, получившаяся солонина применяется в любом виде: сыром, копчёном, вяленом. В рационе ненцев есть и экзотические блюда, например свежая печень, почки, кровь оленя. Изысканными блюдами являются языки, сердце, сычуг.

Необходимость выжить в суровых условиях Крайнего Севера приучила его жителей питаться сырым мясом с кровью. Это не только лакомство, но и потребность организма в витаминах, особенно С и В2, а их в оленине достаточное количество. Поэтому ненцы никогда не страдают от цинги.

Кроме оленины, здесь используются говядина и свинина, мясо морского зверя, а также пресноводная рыба: сиг, щука, нельма. Её, в основном, подвергают варке или тушению.

Жители оленьих стойбищ очень любят мясо оленя, жаренное на закрытом огне — что-то наподобие шашлыка, но не замаринованного. Излюбленными блюдами у ненцев являются строганина из сигов, оленины, печени, суп с мукой, блины с кровью, мясо тушёное с макаронными изделиями.

На гарнир предпочитают макаронные изделия или рис, овощи потребляются крайне редко.

Любимым напитком населения Севера является чай, а также компоты и морсы из брусники, морошки, черники, кисель из крахмала и ягодного сока.

Хлеб предпочитают больше ржаной.

Хозяйственная культура

Основные занятия ненцев — это оленеводство, рыболовство, охота.

Оленеводство. Ненцы с давних времён называют себя «детьми оленя». Вся жизнь их связана с оленем. В стаде выделяется вожак, который является самым красивым и крупным оленем. Ненцы называют его «менаруй». Вожак никогда не используется в упряжке. Другие обученные олени предназначаются для езды на санях и перевозки грузов. Зимой используется от трёх до четырёх оленей, а летом — от четырёх до пяти. Передовой олень отличается ростом, силой и понимает команду поздника. По-ненецки передовой олень называется «нензаминдя». Также оленей различают по возрасту и полу. Бык — «хор», а тёлка — «яхадей». Телят начинают приучать к упряжке с шести месяцев. Молодых оленей — самочек и самцов разделяют к концу первого года их жизни. Самых быстрых и выносливых оленей используют для езды в упряжках. Живут олени до двадцати трёх лет. Интересно то, что для езды используются только холостые олени. Они сильно отличаются по скорости бега и выносливости. Только за один день эти олени могут преодолеть с лёгкими нартами до триста км. Но перерыв делается через каждые двадцать пять км. для отдыха, утоления жажды водой и питания оленей. Крупнотабунное оленеводство ненцев невозможно без ненецкой лайки.

Рыболовство. Дети для рыболовства используют крючки, гарпуны и загороди. Взрослые же летом добывали рыбу сетями и неводами с лодок — колданок. Сети плетутся из конопли или тальникового лыка. Во время лова ненцы едят сырую рыбу. Зимой пробивают лёд и добывают рыбу с помощью морд, важанов и фитилей. Для приманки используются маленькие деревянные рыбки. Когда рыба подплывает, её колют острогами.

Одежда и обувь

Природные условия Ненецкого АО и Ямало-Ненецкого АО суровы. Поэтому для жителей округа хорошая одежда всегда представляла большую ценность. Зимой она должна защищать от жестоких морозов, летом — от гнуса. Малица — нательная меховая рубаха с пришитым к ней капюшоном и рукавицами. Она очень тёплая и хорошо защищает тело и голову от холода, оставляя открытым только лицо. Она шьётся и надевается мехом внутрь, к телу. Малица украшается меховым кантом. Летом ходят в старых малицах с откинутым капюшоном, а зимой в новых малицах. В них даже совершают поездки на короткие расстояния. Малица имеет капюшон — сава. С лицевой части капюшон стягивается ремешками. К малице обязательно пришиваются рукавицы — нгоба. Их делают из лобных шкурок мехом наружу. Малица непременно подпоясывается поясом — ни. Его делают из кожи. Снаружи обшивают красным сукнами и двумя-тремя рядами медных пуговиц. Украшают пояс и подвесками из медных цепочек и ажурных блях. К поясу на цепочке пришивают ножны с ножом. В стужу, в пургу и при дальних поездках на дальние расстояния поверх малицы надевают меховой совик. Его капюшон обрамляется опушкой из песцовых хвостов. Совик бывает обычно белого цвета, но иногда его делают в шахматную клетку. Более сложной была женская одежда. Это распашная шуба — паны. Верхняя часть шубы делается из шкур с верхней части оленьих ног — камусов чёрного и белого цвета мехом наружу. Нижнюю часть шьют из песцового меха ворсом вниз. К рукавам пришивают рукавицы. Украшают паны меховой мозаикой, кистями и кантами из цветного сукна. Полы шубы завязываются ровдужными шнурками. Поверх паны чехол из сукна с орнаментом. Верхнюю одежду подпоясывают длинными поясами из ткани, богато украшенными медью и кисточками. Женский головной убор — меховой капор сава шьётся отдельно. В отличие от мужской одежды он не скрепляется с шубой.

Рабочие инструменты и традиционный транспорт

Рабочие инструменты. В каждом чуме был набор инструментов: ножи, топор, шило и другие. Каждый мужчина был столяром, плотником, кожевником, вязальщиком сетей, скульптором и ювелиром. Из инструментов только топоры и пилы покупались у русских. Всё остальное изготавливалось самостоятельно.

Нарты. Нарты — самое необходимое средство передвижения в тундре. Они ездят достаточно быстро. На нартах ездят и зимой и летом. В нарты запрягают оленей и управляют хореем. Хорей — это шест длиной до пяти метров, с костяным шариком на конце или железным наконечником. Хорей сжимают в левой руке, а в правой держат повод. Упряжь украшается медными кольцами, колокольчиками и кистями. Со стороны это выглядит очень красиво и необычно.

Чум у ненцев

Все ненцы с древних времён живут в чумах. Для ненцев это — центр всей жизни семьи, который воспринимается как целый мир. Наверху у чума есть отверстие, оно соответствует местоположению солнца днём и месяца ночью. Наклонные шесты, покрытые шкурами, соответствует воздушной сфере, которая окутывает Землю. Чем богаче была семья, тем был и больше по своим размерам чум. У бедняков чум остроконечный, а тупоконечный, наоборот, у ненцев с хорошим достатком. Чум сооружают из жердей. Для этого необходимо сорок шестов. Потом шесты покрывают полотнищами из оленьих шкур, которые ненцы называют "нюками". Шкуры оленя сшивают в сплошные полотнища, а затем покрывают шесты. Для покрытия чума в зимнее время требуется от шестидесяти пяти до семидесяти пяти оленей. С июня по сентябрь происходит переход с зимних нюков на летние. Диаметр чума достигает до восьми метров, в нём может находится до двадцати человек.

Внутри чума каждый предмет и каждое место с древности имеет своё назначение. Центральной осью чума служит шест, который ненцы считают священным и называют "симзы". На нём помещают семь голов семейных и родовых духов. У шамана в чуме симзы обязательно украшался с изображением священной птицы минлей. По симзы дым от очага поднимается к верхнему отверстию чума. Согласно легендам, по священному шесту герои улетали на битвы и военные подвиги.

За симзы находится священное место — «си». Только старшим мужчинам разрешается на него наступать. Для детей и женщин — это место запретное. На этом месте находится священный ларь. В нём хранятся духи-покровители очага, семьи и рода. Также там хранятся все семейные сбережения и реликвии, оружие и ларь с инструментами. Эти вещи доступны только для главы дома, а для других членов — неприкосновенны. Место «не» — для женщины, оно находится напротив си, у входа. Здесь она занимается всеми домашними хлопотами. Посередине, между не и си, находится спальное место. В изголовье кладётся пояс с амулетами и ножом. Ложась спать, мужчина укрывается женской ягушкой. Летом спальное место отгораживают пологом из ситца. Полог используют только ночью, днём его аккуратно сворачивают в рулон и закрепляют подушками. Дети лежат рядом с родителями. Дальше от симзы укладывались неженатые старшие сыновья, далее — старики и другие члены семьи, а также гости. В чуме очень дымно, но летом дым — хорошее спасение от комаров.

Чум часто перемещался вместе со своими владельцами с места на место. Поэтому в чумах нет ни кроватей, ни шкафов. Из мебели только есть маленький столик — толь и ларь. До появления передвижных электростанций для освещения чума применялись светильники. Они делались из чаш и наполнялись рыбьим жиром, в который погружался фитиль. Позже появились керосиновые лампы. Для отряхивания снега с обуви и подола верхней одежды у входа в чум находится колотушка.

Для маленьких детей в чуме есть люлька. Раньше младенца помещали в люльку сразу после рождения, а вынимали только тогда, когда он начинал ходить. На дно люльки насыпали древесную стружку и сухой мох. Пелёнками служили шкуры оленя и песца. Ребёнок прикреплялся к люльке специальными ремешками. При кормлении грудью мать брала ребёнка вместе с люлькой. Такие люльки используются и сегодня.

На том месте, где умирал человек, ставятся особые могильные чумики. Чум, в котором во время эпидемии умирал человек, становится могильным. В этом случае с вершины этого чума снимается жимовой железный обруч.

Правила жизни в чуме.

Для женщин. В ведении женщины находится очаг. Только женщина может прикасаться к очажным шестам и к очажному крюку. Она же собирает дрова для очага, колет их, сушит у входа и разжигает огонь. Она разговаривает с пламенем, высказывает пророчества по треску дров, дыму, силе и цвету пламени. Всё пространство, кроме прихожей чума, находится под её покровительством.

Для мужчин. Мужчина при входе в чум обивает снег с обуви и одежды колотушкой. Он снимает верхнюю одежду и оставляет её на нартах. Войдя в помещение, мужчина надевает домашние кисы и домашнюю малицу.

Для гостей. Гостей-мужчин укладывают на ночёвку от середины чума к симзы. Гостей-женщин размещают от середины к выходу. Место, которое занимает гость, зависит от уважения к нему.

Галерея

• Nenets.jpg

  Семья ненцев с детьми в своем чуме

• Samoyedes campfire 1914.jpg

  Ненцы (самоеды) в 1914 году

• Nenets 1860x by Denier.jpg

  Ненцы

• Verspreiding-Nenetsen.png

  Ненецкие автономные округа

• 058 Description of all the Russian state-dwelling peoples.jpg

  Самоедка в летнем платье

• 057 Description of all the Russian state-dwelling peoples.jpg

  Самоедка спереди

• Мезенские самоеды.jpg

  Мезенские самоеды

• Юрак (Ненец).jpg

  Юрак

См. также

• Ненецкий язык
• Ненецкий автономный округ
• Ямало-Ненецкий автономный округ
• Таймырский Долгано-Ненецкий район Красноярского края

Ссылки

• [www.yasavey.org/joom/ Ясавей — Ассоциация ненцев Ненецкого АО]
• [www.forestnenets.info/ Информация о лесных ненцах (на эстонском и французском языках)]
• [www.finugor.ru/ Информационный центр финно-угорских народов]

Литература

• Бахрушин С. В. Самоеды в XVII в. // Научные труды. М.: Изд-во АН СССР, 1955. Т. 3. Ч. 2. С. 5-12.
• Васильев В. И. Лесные энцы // Сибирский этнографический сборник V. М. ; Л., Наука. 1963. С. 33-70.
• Васильев В. И. Исторические предания ненцев как источник при исследовании этногенеза и этнической истории северосамодийских народов // Этническая история и фольклор. М.: Наука, 1977. С. 113—126.
• Васильев В. И. Проблемы формирования северо-самодийских народностей. М.: Наука, 1979.
• Васильев В. И., Симченко Ю. Б. Современное самодийское население Таймыра // СЭ. 1963. № 3. С. 9-20.
• Васильев В. И., Туголуков В. А. Этнографические исследования на Таймыре // СЭ. 1960. № 5. С. 128—141.
• Вербов Г. Д. Лесные ненцы // СЭ. 1936. № 2. С. 57-70.
• Вербов Г. Д. Краткий ненецко-русский и русско-ненецкий словарь. Салехард: Тип. ред. газ. «Нарьяна Нгэрм», 1937.
• Вербов Г. Д. Пережитки родового строя у ненцев // Советская этнография. 1939. № 2. С. 43-65.
• Головнев А. В., Зайцев Г. С., Прибыльский Ю. П. История Ямала. Тобольск; Яр-Сале: Этнографическое бюро, 1994.
• Головнев А. В. Говорящие культуры: Традиции самодийцев и угров. Екатеринбург: УрО РАН, 1995.
• Долгих Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. М.: Наука, 1960.
• Долгих Б. О. Очерки по этнической истории ненцев и энцев. М.: Наука, 1970.
• Дунин-Горкавич А. А. Тобольский Север. М.: Либерея, 1995. Т. 1.
• Евладов В. П. По тундрам Ямала к Белому острову. Тюмень: ИПОС СО РАН, 1992.
• Житков Б. М. Полуостров Ямал / Зап. ИРГО. Т. 49. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1913.
• Зуев В. Ф. Материалы по этнографии Сибири XVIII в. (1771—1772). М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1947.
• Иславин В. И. Самоеды в домашнем и общественном быту. СПб.: Тип. Министерства государственных имуществ,1847.
• Квашнин Ю. Н. Гыданские ненцы: история формирования современной родовой структуры (XVIII—XIX вв.). Тюмень; М.: Тип. ИНИОН РАН, 2003.
• Курилович А. Гыданский полуостров и его обитатели // Советский Север. 1934. № 1. С. 129—140.
• Лар Л. А. Шаманы и боги. Тюмень: ИПОС СО РАН, 1998.

• Миненко Н. А. Северо-Западная Сибирь в XVII — первой половине XIX в. Новосибирск: Наука, 1975.
• Обдорский край и Мангазея в XVII в.: Сб. документов / Авт.-сост. Е. В. Вершинин, Г. П. Визгалов. Екатеринбург: «Тезис», 2004.
• Тарасов В. Сообщение о поездке на полуостров Ямал с ветеринарной экспедицией С. И. Драчинского в 1913 г. // ЕГТМ. 1914. Вып. 24.

• Терентьев А. Погромы ненцами ясачной казны в 1641 и 1642 гг. // Советская этнография № 5-6. 1933. С. 67-76.

• Терещенко Н. М. Ненецко-русский словарь. М.: Советская энциклопедия, 1965.
• Турутина П. Г. Лесные ненцы: Сказания земли пуровской. Новосибирск: Изд-во СО РАН, филиал «Гео», 2004.
• Хомич Л. В. Современные этнические процессы на Севере европейской части СССР и Западной Сибири // Преобразования в хозяйстве и культуре и этнические процессы у народов Севера. М.: Наука. 1970. С. 28-61.

• Хомич Л. В. Проблемы этногенеза и этнической истории ненцев. Л.: Наука, 1976.
• Шренк А. Путешествие к северо-востоку Европейской России. СПб.: Тип. Г. Трусова, 1855.

• Языки и письменность самоедских и финноугорских народов // Языки и письменность народов Севера / Ред. Г. Н. Прокофьев. М. ; Л.: Учпедгиз, 1937. Ч. 1. С. 5-52.

• Лар Л. А. [www.ipdn.ru/rics/doc0/DA/a4/3-lar.htm Ямал Хэбидя я" — священные места на Ямале.] // Вестник археологии, антропологии и этнографии (издание ИПОС СО РАН), 2004, № 4.
• Фельдман И. «Кухня народов СССР»
• Ненцы // Сибирь. Атлас Азиатской России. — М.: Топ-книга, Феория, Дизайн. Информация. Картография, 2007. — 664 с. — ISBN 5-287-00413-3.
• Ненцы // Народы России. Атлас культур и религий. — М.: Дизайн. Информация. Картография, 2010. — 320 с. — ISBN 978-5-287-00718-8.
• [www.krskstate.ru/80/narod/etnoatlas/0/etno_id/85 Ненцы] // [www.krskstate.ru/80/narod/etnoatlas Этноатлас Красноярского края] / Совет администрации Красноярского края. Управление общественных связей ; гл. ред. Р. Г. Рафиков ; редкол.: В. П. Кривоногов, Р. Д. Цокаев. — 2-е изд., перераб. и доп. — Красноярск: Платина (PLATINA), 2008. — 224 с. — ISBN 978-5-98624-092-3.
• Традиции и новации в культуре ненецкого этноса, Г. П. Харючи

Отрывок, характеризующий Ненцы

Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.