29К
 | |
| 29К | |
|---|---|
| Классификация |
Зенитная самоходная установка |
| Экипаж, чел. |
6 |
| История | |
| Производитель |
|
| Годы производства | |
| Годы эксплуатации | |
| Количество выпущенных, шт. |
40 |
| Основные операторы |
|
| Бронирование | |
| Тип брони |
частичное бронирование |
| Лоб корпуса, мм/град. |
— |
| Борт корпуса, мм/град. |
— |
| Корма корпуса, мм/град. |
— |
| Днище, мм |
— |
| Вооружение | |
| Калибр и марка пушки |
1 × 76,2-мм 3К |
| Тип пушки | |
| Боекомплект пушки |
48 |
| Углы ГН, град. |
360° |
| Подвижность | |
| Тип двигателя |
карбюраторный, «Herkules YXC» |
| Мощность двигателя, л. с. |
93,5 |
| Колёсная формула |
6×4 |
| Преодолеваемый подъём, град. |
20° |
| Преодолеваемый брод, м |
0,65 |
29К — зенитная самоходная артиллерийская установка образца 1934/35 годов на автомобильном шасси.
История создания
В 1934 году КБ завода №8 им. Калинина получил заказ на установку 76-мм зенитной артиллерийской системы 3К на шасси трехосного грузового автомобиля ЯГ-10, производство которого в этот момент осваивал Ярославский автозавод. ЗСУ был присвоен индекс 29К. Одновременно АНИИ было поручено разработать подвижный ПУАЗО на шасси того же автомобиля.
В течение 1934-1936 годов работа была закончена, и завод выпустил первую партию ЗСУ в 20 единиц и получил заказ на вторую такую же партию. В августе-сентябре 1936 года испытания ЗСУ были проведены на полигоне НИАП. Первые машины поступили на вооружение частей Московского военного округа.
Конструкция
В кузове ЯГ-10 с усиленным днищем установлена качающаяся часть 76,2-мм зенитной пушки 3К на штатной тумбе, опущенной относительно платформы на 85 мм для повышения устойчивости при стрельбе. Боковые борта заменены полукруглыми бронированными щитами, которые в боевом положении откидываются, образуя площадку для обслуживания орудия. На щитах предусмотрены места для четырех номеров расчета (по два на борт). В передней части кузова, за кабиной водителя, находятся два патронных ящика на 24 унитарных патрона каждый. Для увеличения поперечной устойчивости при стрельбе ЗСУ оборудована четырьмя откидывающимися упорами.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Напишите отзыв о статье "29К"
Отрывок, характеризующий 29К
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
