Т-27

Т-27, бронетанковый музей в Кубинке
Т-27 серийный
Боевая масса, т	2,7
Компоновочная схема	впереди трансмиссия, в центре двигатель, сзади экипаж
Экипаж, чел.	2
История
Разработчик	группа конструкторов под руководством Н. Н. Козырева
Производитель	ГАЗ, Завод № 37 НКТП, Завод № 232 НКТП
Годы производства	1931—1933
Годы эксплуатации	1931—1941
Количество выпущенных, шт.	3155 Т-27, 187 ХТ-27
Размеры
Длина корпуса, мм	2600
Ширина корпуса, мм	1830
Высота, мм	1443
Клиренс, мм	240
Бронирование
Тип брони	гомогенная
Лоб корпуса (верх), мм/град.	10/52°, 10/75°, 10/0°
Лоб корпуса (низ), мм/град.	10/−15°
Борт корпуса, мм/град.	10/0°
Корма корпуса (верх), мм/град.	10/0°
Корма корпуса (низ), мм/град.	6/0°
Днище, мм	4
Крыша корпуса, мм	6
Лоб башни, мм/град.	10/30° (верхние колпаки)
Маска орудия, мм/град.	10 (щиток пулемёта)
Борт башни, мм/град.	6/35° (верхние колпаки)
Корма рубки, мм/град.	6/30° (верхние колпаки)
Вооружение
Пулемёты	1 × 7,62-мм ДТ
Подвижность
Тип двигателя	ГАЗ-А Производитель:</td> ГАЗ</td></tr> Марка:</td> ГАЗ-А</td></tr> Тип:</td> Бензиновый</td></tr> Объём:</td> 3 285 см3</td></tr> Максимальная мощность:</td> 40 л. с., при 2200 об/мин</td></tr> Максимальный крутящий момент:</td> 165 Н·м, при 1200 об/мин</td></tr> Конфигурация:</td> рядный, 4-цилиндр.</td></tr> Цилиндров:</td> 4</td></tr> Клапанов:</td> 8</td></tr> Диаметр цилиндра:</td> 98,43 мм</td></tr> Ход поршня:</td> 107,95 мм</td></tr> Степень сжатия:</td> 4,22</td></tr> Охлаждение:</td> жидкостное </td></tr> Клапанной механизм:</td> SV </td></tr> Материал блока цилиндров:</td> чугун</td></tr> Материал ГБЦ:</td> чугун</td></tr> Тактность (число тактов):</td> 4</td></tr> Порядок работы цилиндров:</td> 1-2-4-3</td></tr>
Мощность двигателя, л. с.	40
Скорость по шоссе, км/ч	40
Скорость по пересечённой местности, км/ч	16
Запас хода по шоссе, км	120
Запас хода по пересечённой местности, км	60
Удельная мощность, л. с./т	14,8
Тип подвески	блокированная полужёсткая
Удельное давление на грунт, кг/см²	0,66
Преодолеваемый подъём, град.	30°
Преодолеваемая стенка, м	0,5
Преодолеваемый ров, м	1,2
Преодолеваемый брод, м	0,5

Т-27 — советская танкетка. Выпускалась в 1931—1933 годах.

История создания

Первые проекты танкеток появились в Советской России уже в 1919 году, когда был рассмотрены проекты «вездеходного бронированного пулемёта» инженера Максимова. Первый из них подразумевал создание одноместной танкетки массой 2,6 тонны с мотором 40 л. с. и бронёй 8—10 мм, с максимальной скоростью 17 км/ч и вооружённой одним пулемётом. Второй проект, известный под названием «щитоноска», был близок к первому, но отличался тем, что единственный член экипажа размещался полулёжа, что позволило резко уменьшить габариты и снизить вес до 2,25 т. Проекты реализованы не были.

В 1920-х годах в мире имел место большой интерес к танкеткам. В СССР их активно продвигал М. Н. Тухачевский, назначенный в 1931 году начальником вооружений Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА). В 1930 он добился создания учебного фильма «Танкетка» для пропаганды нового оружия, причём сценарий к фильму он написал сам. Неудивительно, что создание танкеток было включено в перспективные планы создания бронетанкового вооружения. В соответствии с трёхлетней программой танкостроения, принятой 2 июня 1926, до 1930 планировалось создать батальон (69 шт.) танкеток («пулемёток сопровождения», по тогдашней терминологии). В 1926 были начаты работы по проекту одноместной танкетки «Лилипут», но через некоторое время работы были закрыты, поскольку машина требовала создания новой ходовой части и двигателя. 3 марта 1928 года состоялась защита нового проекта танкетки, получившей название Т-17. В ходовой части и трансмиссии были использованы узлы опытного танка сопровождения Т-16, двигатель также представлял собой «половинку» двигателя Т-16, бронекорпус позаимствовали от «Лилипута». Было изготовлено 2 экспериментальных образца (первый к осени 1929), испытанных в 1930. Танкетка имела массу 1,95 т, экипаж 1 чел., броню 7—16 мм, двигатель мощностью 18 л. с. и скорость 17 км/ч. Вооружение состояло из одного 6,5-мм пулемёта Фёдорова с боекомплектом 9000 патронов. По результатам испытаний от серийного производства Т-17 было решено отказаться, главным образом из-за наличия всего одного члена экипажа, который физически не мог выполнять в бою все необходимые функции.

В 1929—1930 появляется проект танкетки Т-21. Она имела экипаж из двух человек, броню 13 мм, в конструкции использовались узлы танков Т-18 и Т-17. Проект был отклонён из-за недостаточной скорости. Примерно тогда же предлагаются проекты танкеток Т-22 и Т-23, классифицировавшихся как «большие танкетки сопровождения». Между собой они различались типом двигателя и размещением экипажа. После рассмотрения проектов для изготовления опытного образца был выбран Т-23 как наиболее дешёвый и реальный в постройке. В 1930 был изготовлен опытный образец (причём в процессе изготовления подвергнутый многим доработкам, изменившим его почти до неузнаваемости). Однако в серию и эта танкетка не пошла по причине высокой стоимости, сопоставимой со стоимостью танка сопровождения Т-18.

9 августа 1929 года были выдвинуты требования по разработке колёсно-гусеничной танкетки Т-25 весом не более 3,5 т, с двигателем 40—60 л. с. и скоростью 40 км/ч на гусеницах и 60 км/ч на колёсах. На создание машины был объявлен конкурс. В ноябре 1929 из двух представленных проектов был выбран один, представлявший собой уменьшенный танк типа «Кристи», но с рядом изменений, в частности, с возможностью движения на плаву. Разработка проекта столкнулась с большими трудностями и была закрыта в 1932 году, не дойдя до изготовления экспериментального образца, по причине высокой стоимости.

В начале 1930 года Великобританию посетила комиссия под руководством начальника УММ РККА И. А. Халепского и начальника инженерно-конструкторского бюро по танкам С. А. Гинзбурга. Комиссия имела целью ознакомление с передовыми образцами зарубежного танкостроения и, по возможности, их закупку. Комиссии была продемонстрирована танкетка Carden-Loyd Mk.IV, самая удачная в своём классе (экспортировалась в шестнадцать стран мира). Комиссия решила закупить 20 шт. танкеток, техническую документацию и лицензию на производство в СССР. В августе 1930 танкетка была показана представителям командования РККА (в том числе и Тухачевскому) и произвела хорошее впечатление. Было принято решение об организации её крупномасштабного производства.

После изучения документации (конструкторский коллектив возглавлял Н. Н. Козырев) было решено отказаться от детального копирования, а произвести доработку проекта с учётом отечественного опыта. 3 ноября 1930 года был построен первый экспериментальный образец, отправленный после испытаний на доработку. К январю 1931 был готов опытный образец Т-27. Сохраняя в основном конструкцию английского прототипа, он отличался несколько большими размерами, отсутствием вращающейся башни, усиленным бронированием (броневые листы соединялись заклёпками и частично электросваркой), конструкцией двигателя (например, отказались от продольного расположения моторно-трансмиссионного отделения), большей ёмкостью бензобака, более широкими гусеницами, широким использованием освоенных промышленностью автомобильных агрегатов. На вооружение РККА танкетка была принята 13 февраля 1931 года, ещё до окончания испытаний. 2 августа 1931 года Государственный комитет обороны принимает постановление о программе танкостроения в условиях военного времени. Согласно ему, в случае начала войны Т-27 должна была стать самым массовым танком — за первый год войны их планировалось изготовить 16 тыс. шт.

Серийное производство

Выпуск Т-27 начал в 1931 завод «Большевик» (выпущено 45 машин), затем завод № 37 и автосборочный завод № 1. Всего было сдано армии 3342 танкетки. Выпуск Т-27, в отличие от выпуска других танков в то время, не сопровождался большими сложностями, поскольку танкетка была очень технологична (широко использовались автомобильные агрегаты).

Производство Т-27

1931 - завод № 2 ВАТО (№ 37) - 303, з-д Большевик - 45, АСЗ №1/ГАЗ - 45. Всего - 393

1932 - завод № 2 ВАТО (№ 37) - 1600 и 10 ХТ-27, АСЗ №1/ГАЗ - 83. Всего - 1693

1933 - завод № 2 ВАТО (№ 37) - 742 и 177 ХТ-27, АСЗ №1/ГАЗ - 323. Всего - 1242

1934 - завод № 2 ВАТО (№ 37) - 14

Итого - 3155 Т-27 и 187 ХТ-27

Конструкция

Т-27 являлась классической танкеткой, не имеющей башни. Компоновка танкетки отличалась большой плотностью. В передней части корпуса находилась трансмиссия, в средней части — двигатель и в задней части — экипаж, состоящий из 2 человек (механика-водителя и командира-пулемётчика). В верхней части корпуса имелось 3 откидывающихся колпака, закрывающих доступ к местам механика-водителя, командира-пулемётчика и к силовой установке.

Бронирование

Броневая защита танкетки изготавливалась из листов катаной гомогенной брони, соединённой болтами и заклёпками на уголковом каркасе (на части машин применялась сварка). Броневые листы корпуса размещались по большей части вертикально, без наклона (за исключением части лобовой брони и верхних колпаков). Толщина брони в основном 10 мм (колпаки, кроме лобовой части, 6 мм). Бронирование обеспечивало защиту только от пуль стрелкового оружия и осколков мин и снарядов, да и то не во всех случаях.

Вооружение

Танкетка была вооружена одним 7,62-мм пулемётом ДТ, расположенном в переднем щитке корпуса справа. Боекомплект пулемёта составлял 2520 патронов (40 магазинов), впоследствии боекомплект уменьшили до 28 магазинов (1764 патрона).

Приборы наблюдения и связи

Т-27 не имела каких-либо приборов наблюдения и связи. Наблюдение в боевой обстановке осуществлялось механиком-водителем через смотровую щель, а пулемётчиком — через прицел пулемёта. Связь с другими машинами предполагалось поддерживать с помощью сигнальных флажков.

Подвижность

Танкетка была снабжена четырёхтактным четырёхцилиндровым карбюраторным двигателем жидкостного охлаждения Форд-АА (ГАЗ-АА) мощностью 40 л. с., установленным маховиком вперёд. Трансмиссия (заимствовалась у грузового автомобиля Форд-АА/ГАЗ-АА) механическая, состояла из сухого однодискового сцепления, четырёхступенчатой КПП (4 передачи переднего хода и одна заднего) механизм поворота обеспечивал машине поворот на месте (минимальный радиус поворота при 1-й и 2-й передачах), простого дифференциала с колодочными тормозами и двух бортовых редукторов. Танкетка имела блокированную подвеску полужёсткого типа, состоящей из шести на борт сдвоенных опорных катков, сблокированных попарно в тележки. Упругим элементом подвески являлись листовые рессоры. Гусеничный движитель танкетки состоял из мелкозвенчатой цепи цевочного зацепления с открытым шарниром, двух направляющих колёс заднего расположения с кривошипным механизмом натяжения гусеницы, 12 опорных катков с наружной амортизацией, двух ведущих колёс переднего расположения цевочного зацепления и двух мелкозвенчатых гусеничных цепей шириной 150 мм.

Электрооборудование

Электрооборудование представляло собой однопроводную сеть напряжением 6 В. Система зажигания — батарейная, пуск двигателя производился электрическим стартером из отделения управления или снаружи (с помощью пусковой рукоятки).

Модификации и машины на базе

• Carden-Lloyd Mk.IV (Карден-Ллойд Мк IV) — английский прототип. Закуплено 20 шт. К 1938 осталось 4 шт., которые были переданы в укрепрайоны для использования в качестве бронированных несамоходных огневых точек.
• Т-27 - серийный образец, в ходе производства вносились небольшие изменения (менялось крепление пулемёта, применялась сварка для сборки корпуса)
• Т-27М - опытный вариант САУ с 37-мм пушкой Гочкиса. Разработан в 1931 году под руководством К.К. Сиркена. Изготовлены две машины: одна с 37-мм пушкой Гочкиса и пулемётом ДТ (в результате, масса увеличилась до 2920 кг) и одна с 37-мм пушкой Гочкиса. Для перевозки боекомплекта использовался небольшой гусеничный прицеп. Машины прошли испытания, но не были переданы в войска. Один из построенных экземпляров списан после испытаний, сведений о судьбе другого найти не удалось.
• огнемётная танкетка Т-27 (опытная) - разработана в 1930 году в инициативном порядке Г.К. Кратировым, в мае 1931 года начато производство первой машины, всего изготовлено 12 шт. Вооружены пулемётом ДТ и ранцевым огнемётом с двумя 16-литровыми баками для огневой смеси. В результате испытаний было установлено, что 32 литров огневой смеси хватает на 24-26 выстрелов, дальность выстрела составляет 24-28 метров в зависимости от метеоусловий
• ОТ-27/ХТ-27 (БХМ-4) — огнемётная (химическая) танкетка образца 1932 года, с огнемётом КС-1 (пулемёт ДТ был демонтирован, вместо него стрелка вооружали автоматической винтовкой). Максимальная дальность огнеметания составляла 25 м. Выпускалась в 1932—1933 в количестве 187 шт. Первый огнемётный танк в РККА. Вооружение — огнемёт На 1 июня 1941 в войсках ещё оставались 33 огнемётные танкетки.
• МЗ-27. Минный заградитель обр.1934 года на базе Т-27, вооружённый пулемётом ДТ (с боекомплектом 2500 шт. патронов) и 170 минами, уложенными в барабан массой 480 кг. Выпущено не менее 5 шт.
• танкетка снабжения - опытный образец, разработана в 1932-1933 гг. под руководством Н.И. Коротконожко. По бортам танкетки были установлены два боковых кармана, предназначенные для транспортировки 40 патронных ящиков (880 кг) и 24 снаряженных пулемётных дисков. В результате, масса машины в боевом положении увеличилась до 3,5 тонн, что отрицательно сказалось на надёжности и проходимости танкетки. После испытаний, в 1934 году был изготовлен модифицированный образец ЗР ("зарядный ящик"), предназначенный для транспортировки в боковых карманах 32 патронных ящиков общей массой 680 кг. На вооружение приняты не были.
• Т-27 тягач. Приспособлены для буксировки 45-мм противотанковых пушек. Переоборудовались из линейных Т-27. Как правило, вооружение сохранялось, сверху приваривались поручни для перевозки расчёта. На 1 июня 1941 года имелось 182 танкетки-тягача, некоторое количество было переделано уже в ходе войны.
• ТТ-27 — телеуправляемая танкетка (выпущена опытная партия — 5 машин, 1932 год)
• КТ-27 (СУ-76) — самоходная артиллерийская установка с 76-мм полковой пушкой, для сопровождения конных и моторизованных соединений. Разработана в 1933—1934 гг. Пушка устанавливалась на одной танкетке, а боекомплект и орудийный расчёт — на другой. Такое разделение создавало угрозу отрыва в бою расчёта и боеприпасов от своего орудия. Было выпущено 3 опытных образца. Машина оказалась перегруженной и не могла двигаться вне дорог. Проект был остановлен.
• СУ-3 — самоходная установка с 76-мм безоткатной пушкой Курчевского. Разработана в 1933 году. Войсковые испытания установка не прошла по причине сильного демаскирующего действия орудия при выстреле, плохой баллистики и небезопасности в обращении.
• Т-27ПХ — танкетка подводного хождения, оснащенная воздухозаборником, с герметизированным корпусом и измененной конструкцией выхлопной трубы. Танкетка преодолевала по дну водные преграды глубиной до 3 метров и могла находиться под водой до 30 минут. В 1934 году изготовлен 1 опытный образец.
• АС-Т-27 - аэродромный тягач на базе Т-27, оснащённый автомобильным стартёром КАС-2 для запуска авиационных двигателей. Разработан в 1938 году под руководством А. Сафронова, в течение 1939 года в АС-Т-27 были переоборудованы несколько пулемётных танкеток Т-27

Эксплуатация и боевое применение

Т-27 первоначально предполагалось использовать в целях разведки, связи и сопровождения в бою тяжёлых танков. Однако для этой цели они оказались не очень подходящими. Танкетки поступили в стрелковые и кавалерийские дивизии для целей разведки и сопровождения конницы. В войсках Т-27 быстро стали рассматриваться скорее как учебные, а не боевые машины. В 1930-е годы они активно использовались для подготовки кадров автобронетанковых частей, часть танкеток была передана в ОСОАВИАХИМ. Танкетки часто применялись при проведении маневров, парадов, а также для различных экспериментов, в частности, по авиационной транспортировке на внешней подвеске (устройство для осуществления подвески разработал А. Ф. Кравцев) самолёта и беспарашютному десантированию с малой высоты. Состояла на вооружении первого подразделения воздушно-десантных войск России советского периода, авиационного моторизованного десантного отряда (Авиамотодесантный отряд) (нештатный, опытный), сформирован в 1931 году на основании директивы от 18 марта 1931 года, в Ленинградском военном округе (ЛВО) и предназначался для исследования вопросов оперативно-тактического применения и наиболее выгодных организационных форм авиационных десантных (воздушно-десантных) подразделений, частей и соединений. Эксплуатация танкетки в войсках показала, что она была достаточно простой и неприхотливой машиной.

В боях Т-27 впервые участвовала в начале 1930-х, в операциях по борьбе с басмачами в Средней Азии. Определённое количество (более 100) Т-27 приняло участие в советско-финской войне, несколько машин было при этом потеряно.

К 1938 году танкетка и машины на её базе уже рассматривались как устаревшие и планируемые к снятию с вооружения. Официально Т-27 были сняты с вооружения 8 мая 1941 года. К началу войны имелось 2343 (по другим данным, 2147 или 2558) линейных танкеток Т-27, из них 930 в западных округах. Войну Т-27 встретила в самых разных подразделениях — они входили в механизированные корпуса (МК; так, в 35-й танковой дивизии 9-го МК на 1 июня 1941 года имелось семь танкеток Т-27), как штатно, так и вне штата (использовались для подготовки механиков-водителей новых танков, с целью сбережения их моторесурсов, и в целях обеспечения боевой подготовки. Например, в 10-й танковой дивизии было 40 внештатных танкеток Т-27. Некоторое количество танкеток находилось в стрелковых дивизиях и укрепрайонах. Значительная часть танкеток требовала ремонта.

Большая часть танкеток западных округов была просто брошена в местах дислокации (как 40 Т-27 10-й танковой дивизии), но часть приняла участие в боях. В ходе 1941 года большая часть Т-27 была брошена в бой и потеряна. Последние встречающиеся упоминания об их боевом применении — бои под Москвой (где Т-27 использовались и как танки поддержки пехоты, и как тягачи для противотанковых пушек) и в Крыму.

Страны-эксплуатанты

• СССР СССР
• МНР — 10 танкеток Т-27, поставленные в 1932 году, которые были сведены в отдельную танкетную роту.
• Турция — 5 танкеток Т-27, поставленных в 1934 году
• Третий рейх Третий рейх — несколько трофейных машин (минимум 2 танкетки), которые получили обозначение Panzerkampfwagen T-27A 734(r). Использовались в полицейских частях.
• Венгрия Венгрия — 9 экземпляров, получившие номера Н-024 - Н-032. Три танкетки из девяти были перевооружены 20-мм пушками, но об их использовании ничего неизвестно.
• Румыния — захвачено 2 танкетки Т-27, но об их использовании информации нет

Оценка проекта

Концепция танкетки, «бронированного самоходного пулемёта», дешёвого и массового, устарела к середине 1930-х годов. Оказалось, что танк такого небольшого размера в принципе не может быть сбалансированным. Он также не был и дешёвым.

Т-27 критиковалась за очень плотную компоновку, неудобное расположение членов экипажа из-за размещения двигателя в середине корпуса без какого-либо ограждения между местами водителя и стрелка. Жёсткая ходовая часть создавала сильную тряску на большом ходу. Из-за стеснённости мест экипажа приходилось подбирать для Т-27 малорослых людей. Большим недостатком являлось отсутствие средств связи. Бронирование танкетки было удовлетворительным для конца 1920-х годов, но к середине 1930-х в армиях различных стран стали появляться в больших количествах малокалиберные противотанковые пушки, не оставлявшие танкеткам никаких шансов.

К моменту же производства Т-27 вполне соответствовала мировому уровню, что неудивительно, поскольку её прототипом была танкетка, признаваемая лучшей в своём классе. Ни польская TKS, ни итальянская CV3/33 или чешская LT vz.33 не имели перед Т-27 особых преимуществ. В вермахте некоторым аналогом танкеток был PzKpfw I, но он был вдвое крупнее, сильнее вооружён и бронирован. Впрочем, к 1939 году и он безнадёжно устарел.

На 1941 год реальные боевые возможности Т-27 были невелики. Его броня пробивалась с дистанции порядка 200—300 м бронебойными немецкими винтовочными пулями S.m.K.H. калибра 7,92 мм, то есть даже при отсутствии у противника специальных противотанковых средств приближаться к нему на Т-27 было рискованно. Против же имевшихся в большом количестве в вермахте 7,92-мм противотанковых винтовок PzB 39, не говоря уже о противотанковых пушках, Т-27 была совершенно беззащитна.

Однако не стоит считать, что Т-27 к 1941 была совершенно бесполезной машиной. Она вполне могла применяться для патрулирования, охраны штабов, как бронированный тягач и транспортёр (так, например, вермахт широко использовал устаревшие немецкие и французские танки для охраны мостов, аэродромов и т. п., а также для борьбы с партизанами). Низкий силуэт Т-27 способствовал её маскировке, что позволяло достаточно эффективно применять её в обороне.

Некоторое количество танкеток Т-27 было захвачено вермахтом в 1941 году. В ряде источников, например, иллюстрированном справочнике И. П. Шмелёва, утверждается о использовании Т-27 вермахтом для вспомогательных целей (патрулирование, тягач для противотанковых пушек). Согласно той же книге, Т-27 передавались союзникам нацистской Германии, например, Венгрии было поставлено 9 экземпляров, несколько досталось Румынии и использовались в их вооружённых силах. Кроме того, 10 танкеток было поставлено в Монголию.

Танкетка Т-27 не была столь плоха, как о ней говорят. Она имела явные преимущества над танками — она была лёгкой, что позволяло её использовать в десантных войсках. А также при наступлении, по быстро сделанным мостам и переправам. Танкетку можно было протащить через горы и болота, чего с более тяжёлыми аппаратами сделать куда сложнее. Также мосты в те времена в сельской местности часто имели грузоподъёмность 2-3 тонны. Т-27 незаменим для поддержки пехоты в наступлении, когда танки просто не смогли проехать к месту сражения. А вот в оборонительной войне, когда надо было останавливать вражеские танки, она была бесполезна. Слабое вооружение и бронирование — это плата за малый вес.

Литература

• Свирин М. Н. Броня крепка. История советского танка. 1919—1937. — М.: Яуза, Эксмо, 2005. — 384 с., ил. — 5000 экз. — ISBN 5-699-13809-9.
• И. П. Шмелёв. Бронетехника Германии 1934—1945 гг. Иллюстрированный справочник. — М.: Астрель, АСТ, 2003.
• Г. Л. Холявский. Энциклопедия танков. — Мн.: Харвест, 2006. — 576 с. — (Библиотека военной истории). — ISBN 985-433-253-5.
• М. Барятинский. Танкетка Т-27 и другие. — М.: Моделист-конструктор. — (Бронеколлекция, выпуск № 3, 2008).
• А. Кириндас, М. Павлов. Нет предела совершенству // «Техника и вооружение», № 5, май 2013. стр.17-18

Ссылки

• [opoccuu.com/tanks.htm Русские танки]
• [www.battlefield.ru/t27.html Танкета Т-27: история создания и боевое применение]. The Russian Battlefield. [www.webcitation.org/65SGSMFbt Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
• [armor.kiev.ua/Tanks/BeforeWWII/T27/ Танкетка Т-27]. Броне-сайт Чобитка Василия. [www.webcitation.org/65SGTnF4c Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
• [bronetehnika.narod.ru/t27/t27.html Танкетка Т-27]
• [www.panoramio.com/photo/938990 Т-27 в Алакуртти, Мурманская область]

Отрывок, характеризующий Т-27

Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.