Old Wave

</td></tr> </td></tr>

Old Wave
Студийный альбом Ринго Старра
Дата выпуска	16 июня 1983
Записан	апрель—июль 1982, Starling Studios, Ascot, Беркшир, Англия
Жанр	рок-н-ролл
Длительность	36:52
Продюсер	Джо Уолш
Язык песен	английский
Лейблы	Bellaphon/RCA
Профессиональные рецензии
Allmusic
Хронология Ринго Старра
Stop and Smell the Roses (1981) Old Wave (1983) Starr Struck: Best of Ringo Starr, Vol. 2 (1989)
Синглы из Old Wave
«In My Car» Выпущен: 16 июня 1983 (только в Германии)

К:Альбомы 1983 года

Old Wave (рус. Старая волна) — девятый студийный альбом Ринго Старра, выпущенный в 1983 следующим после альбома 1981 года Stop and Smell the Roses.

В начале 1982 года Старру не терпелось начать работу над следующим альбомом. Решив, что в этот раз ему нужно сделать более однотипный по звуку альбом, он захотел поработать только с одним продюсером, Джо Уолшом, бывшим участником распавшейся группы Eagles. Уолш и Старр знали друг друга с середины 1970-х, встретившись и подружившись в Лос-Анджелесе. Уолш немедленно согласился работать с Ринго, они встретились в феврале 1982 и начали готовить материал для записи альбома. Первоначально альбом был назван It Beats Sleep.

Об альбоме

После убийства Джона Леннона 8 декабря 1980 Старр не ощущал себя больше в безопасности в США и вернулся домой в Англию и стал жить в особняке Титтенхёрст Парк (англ. Tittenhurst Park), который Старр купил у Леннона в 1973. Преобразовав домашнюю студию Леннона в студию с названием «Startling Studios», Старр решил записывать новый альбом здесь. Песня Леннона «Borrowed Time», демозапись которой две недели до гибели Леннон передал Старру в Нью-Йорке, чтобы они немного погодя записали её вместе для альбома Старра Stop and Smell the Roses (1981), была записана, но никогда не включалась ни в одно из изданий альбома Old Wave; песня присутствует на посмертном LP-альбоме Леннона Milk and Honey (1984), коллекции песен, включающей и четыре композиции, изначально предназначавшиеся для альбома Ринго, — то, что каждый из остальных троих «битлов» нередко делал.

Запись альбома

Работа по подготовке к записи началась в марте 1982. К Старру присоединился не только Джо Уолш — Гэри Брукер (клавишник Procol Harum), Джон Энтвисл (басист The Who), Рэй Купер и Эрик Клэптон тоже записали один или несколько треков. В отличие от обычной практики для альбомов Старра, где ему помогали знаменитые приятели и друзья, этот альбом в основном именно «альбом Старра и Уолша» — и в центре внимания оказываются именно они.

Название альбома Old Wave (рус. Старая волна) было игрой с названием музыкального стиля «new wave» (рус. новая волна).

На обложку альбома помещена раскрашенная чёрно-белая фотография Старра в ещё «до-битловские» дни, сделанная «в фото-киоске где-то в северной Англии».

Запись альбома прошла гладко и была завершена летом 1982 года.

Выпуск альбома

Поскольку контракт Старра с лейблом RCA Records был разорван, Ринго должен был найти новый лейбл для выпуска Old Wave. Хотя прошло немногим более десяти лет после распада The Beatles, ни один ведущий американский или британский лейбл не интересовался возможностью подписать контракт со Старром. Ринго не мог спокойно признать это и решил издать альбом любым возможным путём. Выпуск альбома был запланирован на лейбле Boardwalk Records, но это не произошло пока не умер глава лейбла Нил Богарт.

Альбом был выпущен 16 июня 1983 в Германии лейблом Bellaphon, 24 июня 1983 лейблом RCA Canada для продажи в других странах.

RCA Canada начиная с июня 1983 продавала альбом в Канаде, Австралии, Новой Зеландии, Японии, Голландии (куда импортировались диски, отпечатанные в Германии, а на них приклеивалась голландская этикетка), Мексике и Бразилии; в Германии альбом и сингл с него был выпущен лейблом Bellaphon. В Мексике был неофициально издан сингл с песнями «She’s About a Mover» и «I Keep Forgettin'». Продажи Old Wave во всех этих странах не были успешными — и после Old Wave Старр долгое время не выпускал студийных альбомов, до выхода в 1992 году альбома Time Takes Time.

В США и Великобритании альбом (выпущенный RCA Canada) не продавался — но четыре трека с альбома были выпущены в США на CD Sturr Struck 24 февраля 1989.

Единственный официальный сингл с альбома был выпущен лейблом Bellaphon в Германии — с песнями «In My Car» и «As Far as We Can Go». На альбом Джо Уолша 1987 года Got Any Gum? вошла кавер-версия на песню «In My Car», которая была также издана как сингл и стала почти хитом.

В 1994 году Old Wave был переиздан на CD-диске в США лейблом Capitol Records. На переиздание как бонус-трек вошла первоначальная запись (англ. original recording) песни «As Far as We Can Go», сделанная в июле 1978 года в Копенгагене. На этой записи Старру аккомпанирует на электропиано автор песни Russ Ballard в сопровождении Копенгагенского Филармонического оркестра (во время этих сессий записи в Копенгагене 22-23 июля 1978 Ринго записал ещё три так и не изданных трека: «She’s So In Love», «On The Rebound» и «One Way Love Affair»).

Список композиций

Сторона 1
№	Название	Автор	Длительность
1.	«In My Car»	Джо Уолш, Ричард Старки, Mo Foster, Kim Goody	3:13
2.	«Hopeless»	Уолш, Старки	3:19
3.	«Alibi»	Уолш, Старки	4:02
4.	«Be My Baby»	Уолш	3:48
5.	«She’s About a Mover»	Doug Sahm	3:53

Сторона 2
№	Название	Автор	Длительность
6.	«I Keep Forgettin'»	Джерри Лейбер, Майк Столлер	4:20
7.	«Picture Show Life»	John Reid, John Slate	4:18
8.	«As Far as We Can Go»	Russ Ballard	3:51
9.	«Everybody’s in a Hurry But Me»	Уолш, Старки, Джон Энтвисл, Эрик Клэптон, Chris Stainton	2:34
10.	«Going Down»	Уолш, Старки	3:34

Бонус-трек на CD-переиздании 1994 года
№	Название	Автор	Длительность
11.	«As Far as We Can Go (Original Version)»	Russ Ballard	5:33

Участники записи

• Ринго Старр: барабаны (1-4, 9), перкуссия (1-4, 6), вокал (1-8, 10, 11)
• Джо Уолш: гитары (1-6, 9, 10), синтезаторы (8), talkbox (8), бэк-вокал (1-6, 8, 10)
• Mo Foster: бас-гитара (1-4, 10), гитары
• Гэри Брукер: клавишные (1-4), фортепиано, электропиано
• Chris Stainton: клавишные (1-4), фортепиано, орган
• Steve Hess: бэк-вокал (1, 2)
• Mark Easterling: бэк-вокал (1, 2)
• Patrick Maroshek: бэк-вокал (1, 2)
• Freebo: бас-гитара (5-7), туба (5-7)
• Sherwood Ball: гитара (5-7, 10)
• Kal David: гитара (5-7, 10)
• Peter Bunetta: барабаны (5, 7, 10)
• Bruce MacPherson: орган (5-7, 10)
• Sam Clayton: перкуссия (5, 7, 10)
• Joe Lala: перкуссия (5, 7, 10)
• Jocko Marcellino: перкуссия (5, 7, 10)
• Garrett Adkins: тромбон (5-7, 10)
• Lee Thornburg: труба (5-7, 10)
• David Wooford: саксофон (5-7, 10)
• Russ Kunkel: барабаны (6)
• Waddy Wachtel: соло-гитара (7), гитара (10)
• Joe Vitale: фортепиано (8), бэк-вокал (8)
• Эрик Клэптон: гитара (9)
• Джон Энтвисл: бас-гитара (9)
• Рэй Купер: перкуссия (9)
• Russ Ballard: электропиано (11)
• Copenhagen Philharmonic Orchestra (11)

Ссылки

• [www.discogs.com/master/389248 Ringo Starr — Old Wave] (англ.) на сайте Discogs

Отрывок, характеризующий Old Wave

Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.