Жеков, Никола

Никола Тодоров Жеков
Дата рождения	25 декабря 1864 (6 января 1865)(1865-01-06)
Место рождения	Сливен
Дата смерти	1 ноября 1949(1949-11-01) (84 года)
Место смерти	Фюссен
Принадлежность	Болгария Болгария
Род войск	Пехота
Звание	Генерал пехоты
Сражения/войны	Первая балканская война, Вторая балканская война, Первая мировая война
Награды и премии

Никола Тодоров Жеков (25 декабря 1864 [6 января 1865], Сливен — 1 ноября 1949, Фюссен, Германия) — болгарский военачальник, генерал пехоты (1936), военный министр (1915), главнокомандующий Действующей армией во время Первой мировой войны (1915—1918).

Образование

Окончил Военное училище в Софии (1887), Военную академию в Турине, Италия (1898).

Военная служба

• В октябре 1885, во время сербско-болгарской войны, служил юнкером-добровольцем в резервном полку.
• В августе 1886, ещё будучи юнкером, участвовал в военном перевороте, свергнувшем царя Александра Баттенберга. За это был разжалован, переведён рядовым в 12-й пехотной полк, но затем амнистирован.
• В 1887—1894 служил в 5-м, затем во 2-м артиллерийских полках.
• В 1894—1898 учился в Военной академии в Турине.
• В 1898—1901 служил в 3-м артиллерийском полку, затем офицером для особых поручений в штабе армии.
• С 1901 — преподаватель педагогики и инспектор классов в Военном училище.
• В 1903—1910 — начальник школы подпоручиков запаса.
• В 1910—1912 — командир 1-го пехотного полка.
• С 18 февраля по 19 сентября 1912 — начальник Военного училища.
• В 1912—1913, во время 1-й Балканской войны — начальник штаба 2-й армии, действовавшей на одринском направлении.
• В 1913, во время 2-й Балканской (Межсоюзнической) войны был тяжело болен, в связи с чем в ней не участвовал, а во время демобилизации армии был назначен начальником штаба оккупационных войск в Западной Тракии.
• В 1913—1914 участвовал в дипломатической миссии в Стамбул, где вёл переговоры о заключении болгаро-турецкой военной конвенции.
• В 1914—1915 — помощник начальника штаба армии.
• В 1915 — командир 8-й пехотной дивизии.
• С 6 августа по 21 сентября 1915 — военный министр.

Главнокомандующий

24 сентября 1915 по настоянию царя Фердинанда был назначен главнокомандующим Действующей армией, участвовавшей в Первой мировой войне. Фактически руководил всеми действиями болгарских вооружённых сил при номинальном верховном главнокомандующем царе Фердинанде (в то же время его деятельность находилась под контролем германского командования). Пользовался значительным авторитетом в армии, считался хорошим оратором.

За время его командования болгарские вооруженные силы добилась ряда успехов. Осенью 1915 1-я и 2-я болгарские армии участвовали в боевых действиях против сербской армии, способствуя австро-германским войскам, наносившим основной удар. В результате они овладели укреплённым пунктом Ниш, отбросили войска сербов от сербско-румынской границы, прервали сообщение Сербии с войсками Антанты, высадившимися в Салониках. К концу ноября болгарские войска заняли большую часть Косова, к декабрю 1915 оккупировали Вардарскую Македонию. В августе 1916 они же заняли несколько городов в Греции. С сентября 1916 3-я болгарская армия успешно действовала против Румынии, взяв 6 сентября крепость Тутракан (Туртукай), в октябре 1916 она заняла Южную Добруджу, а к началу 1917 — и Северную Добруджу.

Однако общее течение Первой мировой войны складывалось не в пользу Германии и Австро-Венгрии, союзниками которых была Болгария, в стране обострялись политические проблемы. Длительная война вызывала недовольство солдат, которое привело к их открытым выступлениям против начальства. 8 сентября 1918 генерал Жеков отбыл на лечение в Вену, а уже 14 сентября войска Антанты начали решительное наступление на Салоникском фронте, на следующий день фронт был прорван, а 24 сентября началось солдатское восстание. 29 сентября в Салониках было заключено перемирие на тяжёлых для Болгарии условиях. 3 октября царь Фердинанд отрёкся от престола, а на следующий день генерал Жеков, находившийся в Вене, был уволен в запас.

Политическая и общественная деятельность

В 1918—1921 генерал Жеков жил в эмиграции в Австрии и Германии. В 1921 вернулся в Болгарию, где был приговорён к 10 годам лишения свободы по обвинению в том, что являлся одним из виновников национальной катастрофы Болгарии во время Первой мировой войны. 10 июля 1924 был досрочно освобождён из заключения, участвовал в нереализованных планах военного переворота, направленного на свержение правительства Александра Цанкова.

Являлся председателем Союза воздушно-химической обороны Болгарии, почётным председателем Общества кавалеров ордена «За храбрость». С 1931 читал лекции в Военной академии, в 1936 царь Борис III произвёл его в генералы пехоты — высшее звание в болгарской армии того времени. В 1937—1942 был редактором издания «Българска военна мисъл». Автор многочисленных трудов, в том числе «Политическая жизнь Болгарии и армия» (1924), «Конная дивизия в 1912 и 1916» (1927), «Болгарская армия. 1878—1928» (1928), «Война как общественное явление и неизбежное зло» (1931), «Война была и будет, вопреки её ужасам и разорению» (1931), «Проблемы Главного командования» (1936), «Масонство и еврейство» (1940), «Германия и Болгария. Статьи и речи. Т. 1» (1943). Автор военно-теоретических и военно-исторических статей, опубликованных в болгарских военных изданиях.

Придерживался правых политических взглядов, был сторонником расширения связей с нацистской Германией, выдвигал идеи национального единства и беспартийного правления, выступал с антисемитских позиций. Имел личные встречи с Адольфом Гитлером, в июле 1940 по приглашению германского верховного командования посетил Западный фронт. В 1940—1944 был почётным председателем крайне правого Союза болгарских национальных легионов (председателем был генерал Христо Николов Луков). В марте 1942 Гитлер наградил его 500 тысячами рейхсмарок за заслуги во время Первой мировой войны, которые он направил на создание фонда обучения болгарских офицеров.

В сентября 1944, перед вступлением на территорию Болгарии советских войск эмигрировал в Германию. 1 февраля 1945 заочно приговорён к смертной казни так называемым «Народным судом». До своей смерти проживал в Германии, где был похоронен.

7 ноября 1992 его останки были перенесены в Военный мавзолей в Софии. Одна из улиц Софии названа его именем.

Звания

• С 27 апреля 1887 — подпоручик;
• С 18 мая 1890 — поручик;
• С 2 августа 1894 — капитан;
• С 1 января 1901 — майор;
• С 1 января 1905 — подполковник;
• С 18 мая 1909 — полковник;
• С 2 августа 1915 — генерал-майор;
• С 6 октября 1916 — генерал-лейтенант;
• С 6 мая 1936 — генерал пехоты.

Награды

• орден «За храбрость» 2-й и 3-й степеней, 2-го класса.
• орден святого Александра 1-й степени с мечами и Великий крест этого ордена без мечей.
• орден «За военные заслуги» 4-й и 5-й степеней.
• орден Pour le Merite («За заслуги», Германия).
• Железный крест 1-го и 2-го класса (Германия).
• орден Красного орла 2-й степени и Большой крест этого ордена с мечами (Германия).
• орден Вюртембергской короны с мечами (Германия).
• орден Железной короны 2-й степени (Австро-Венгрия).
• орден Леопольда 1-го класса (Австро-Венгрия).
• медаль «За военные заслуги» (Османская империя, 1915).
• золотой орден «Имтияз» (Османская империя, 1916).
• серебряный орден «Имтияз» (Османская империя, 1916).
• орден «Османие» с бриллиантами (Османская империя, 1917).

Ссылки

• [forum.boinaslava.net/showpost.php?p=95448&postcount=18 Биография (болгарский язык)]
• [web.archive.org/web/20070624195918/hronos.km.ru/biograf/bio_zh/zhekov.html Биография]

Отрывок, характеризующий Жеков, Никола

– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил: