История почты и почтовых марок Ямайки
 Ямайка | |
| англ. Jamaica | |
 Блок из шести почтовых марок 1870 года номиналом в 1 шиллинг с ошибкой печати («$ вместо S») | |
| История почты | |
|---|---|
| Член ВПС |
c 1 апреля 1877 и |
| Офис почты | |
| Сайт почты |
[jamaicapost.gov.jm post.gov.jm] |
| Первые почтовые марки | |
| Стандартная | |
| Коммеморативная |
1935 |
| Полупочтовая |
1923 |
| Другие |
служебная — 1890; почтово-налоговая — 1916 |
| Почтовый блок |
1962 |
 Карта Ямайки | |
История почты и почтовых марок Ямайки условно подразделяется на два периода — колониальный и независимости (с 1962). В качестве независимого государства Ямайка входит в число стран-участниц Всемирного почтового союза (ВПС; с 1963), а её почтовым оператором является государственная компания Jamaica Post[en][1].
Содержание
Развитие почтовой связи
Ямайка была первой британской колонией, открывшей почтовое отделение[2]. Габриэль Мартин был назначен почтмейстером 31 октября 1671 года, вскоре после подтверждения принадлежности острова Великобритании. В течение нескольких лет Мартин осуществлял доставку почтовых отправлений почтовой лошадью между Сент-Джаго и Пассадж-Форт (Passage Fort), затем упоминания о нём исчезли из архивов. В 1680-е годы морской капитан Джеймс Уэйл (James Wale) заручился поддержкой графа Рочестера, чтобы открыть почтовое отделение (против желания губернатора Ямайки Моулзуорта (Molesworth)), но, похоже, эта затея не пользовалась успехом, и только в 1705 году был издан указ (9 Anne) о юридическом учреждении почтовой службы (на нескольких островах Вест-Индии) и о позволении почтмейстеру взимать плату за доставку почты. Письма перевозились пакетботами до 1711 года, после чего почтовая связь снова прекратилась до её воссоздания губернатором Николасом Лоузом (Nicholas Lawes) в 1720 году.
Местные плантаторы, как правило, предпочитали доверять свои письма непосредственно капитанам торговых судов и считали взимание платы почтмейстером Эдвардом Дисмором (Edward Dismore) равносильным вымогательству. Проблема достигла кульминации в 1755 году, когда специальная комиссия изучила финансовую сторону почтовой связи, но Дисмор продолжал занимать должность почтмейстера в 1780-х годах, со временем открыв около двух десятков почтовых отделений по всему острову.
Британские почтовые марки были в обращении с 8 мая 1858 года в Кингстоне и с ноября 1858 года в других отделениях[2].
До 1860 года почтовая связь находилась в ведении Великобритании, несмотря на неоднократные попытки ямайской администрации взять её под свой контроль.
В 1863 году на территории Кингстона были размещены четыре почтовых ящика. В 1868 году периодичность доставки внутренней корреспонденции была увеличена с двух раз в неделю до трёх раз в неделю. Перевозка почты первоначально осуществлялась на мулах, а затем по железной дороге в 1860-е годы, затем снова по дорогам из-за сложностей с железнодорожным транспортом, не переходя обратно на железную дорогу до тех пор, пока железные дороги не были улучшены в конце 1870-х годов.
Ямайка вступила в ВПС 1 апреля 1877 года, а после обретения независимости повторно получила членство в этой международной почтовой организации. Обслуживающая страну почтовая компания компания Jamaica Post подчинена Министерству добычи и телекоммуникаций (англ. Ministry of Mining and Telecommunications)[1].
Выпуски почтовых марок
Первые марки
Вскоре после установления контроля британские почтовые марки перестали использоваться, и фирме De La Rue было поручено изготовить почтовые марки для Ямайки с изображением портрета королевы Виктории в лавровом венке. Первый выпуск состоял из марок пяти номиналов, начиная от одного пенни до одного шиллинга (причём у всех марок были разные рамки), с надписью англ. Jamaica Postage» («Ямайка. Почтовый сбор») и с водяными знаками с рисунком ананаса. Марки были впервые выпущены 23 ноября 1860 года[2]. Дополнительные марки этой серии появлялись вплоть до конца столетия.
Последующие эмиссии
Конец XIX века
В 1887 году Законодательный совет принял решение об использовании общего рисунка как для почтовых марок, так и для гербовых марок, и в 1889 году на Ямайке были выпущены три марки колониального типа с надписью «Postage & Revenue» («Почтовый и гербовый сбор»), при этом плакетки обозначения стоимости были разного цвета.
XX век
На выпущенной в 1900 году первой видовой почтовой марке Ямайки был изображён водопад Лландовери. Первоначально задуманная как памятная марка в честь принятия имперской пенни-почты в 1889 году, она слишком долго откладывалась, поэтому считается обыкновенной почтовой маркой. Первоначально выпущенная в красном цвете, марка была переработана и на следующий год вышла в красно-чёрном цвете.
По неизвестным причинам Ямайка не приняла марки с портретом Эдуарда VII после его восшествия на трон. Вместо этого, начиная с 1903 года, на новых марках изображался герб колонии. После специального ходатайства в 1910 году Эдуард VII был признан посмертно на двухпенсовой почтовой марке серого цвета, выпущенной 3 февраля 1911 года. Почтовые марки с изображением Георга V вышли более своевременно, будучи впервые выпущены в 1912 году.
Видовая серия, вышедшая в 1919 году, включала двенадцать почтовых марок от Ямайской выставки 1891 года до различных статуй и пейзажей. Серия не была коммеморативной, а стала результатом неоднократных обращений местных филателистов к губернатору Лесли Пробину (Leslie Probyn).
Очередная стандартная серия была выпущена для Георга VI в 1938 году, при этом на низких номиналах был изображён только портрет короля, а на более высоких номиналах к нему добавились сюжеты, изображающие различные местные отрасли промышленности. Выпуском с новыми сюжетами и портретом Георга VI в анфас было отмечено предоставление самоуправления в 1944 году, хотя он появился в обращении только в августе 1945 года.
Серия из четырех марок с историческими сюжетами отметила 300-летие установления контроля Великобритании в 1955 году, затем в 1956 году за ней последовала серия из 16 марок с изображением флоры, фауны и местных видов.
Независимость
После обретения независимости в 1962 году, на почтовых марках 1956 года были надпечатаны слово «INDEPENDENCE» («Независимость») и год «1962». В 1964 году на серии из трёх почтовых марок была изображена Мисс Мира Кэрол Джоан Кроуфорд; за ней вскоре последовала новая серия из 16 марок различного рисунка. Только на марке номиналом в один фунт фигурировал портрет королевы Елизаветы: с момента получения независимости изображение королевы редко появлялось на почтовых марках Ямайки.
Интересные факты
На Ямайке проходили конкурсы на звание «Мисс Филателия». Так, в 1978 году победительницей конкурса «Мисс Филателия-78» стала Марлен Гонсалвес (род. 1958), учительница из Ямайки[3].
См. также
Напишите отзыв о статье "История почты и почтовых марок Ямайки"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.upu.int/en/the-upu/member-countries/americas/jamaica.html Jamaica] (англ.). The UPU: Member countries: Americas. Universal Postal Union. Проверено 20 июня 2016. [archive.is/t9FDg Архивировано из первоисточника 20 июня 2016].
- ↑ 1 2 3 Rossiter, Stuart & John Fowler. (1986) The Stamp Atlas. — P. 148. (англ.)
- ↑ [www.uralstalker.com/years/2008/page/3/ 2008: Год: Уральский следопыт: Page 3: Авторы] (№ 4, с. 52). Екатеринбург: Журнал «Уральский следопыт» (апрель 2008). Проверено 19 декабря 2015. [archive.is/6SR72 Архивировано из первоисточника 19 декабря 2015].
Литература
- G.W. Collett, W. Buckland Edwards, C.S. Morton, L.C.C. Nicholson, eds., Jamaica: Its Postal History, Postage Stamps, and Postmarks (Stanley Gibbons, 1928, reprinted Postilion Publications)
- Cundall, Frank (1891). [books.google.com/books?id=oFU1AAAAIAAJ&pg=PA195&lpg=PA200&dq=jamaica+%2Bpostal#v=onepage&q=jamaica%20%2Bpostal&f=false Handbook of Jamaica for 1891—1892]. London & Jamaica: S.P. Munsson & T. Laurence Roxburgh.
- Stanley Gibbons catalogue
Cсылки
|
Почта Ямайки в Викиучебнике? |
|---|---|
|
Почта Ямайки на Викискладе? |
- [www.jamaicapost.gov.jm/ Jamaica Post]
- [www.sandafayre.com/atlas/jamaic.htm Jamaica Stamp Atlas entry]
| ||||||||||||||||||
| ||||||||
Отрывок, характеризующий История почты и почтовых марок Ямайки
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
