Каннский кинофестиваль 1983
Каннский кинофестиваль 1983 | |||
Общие сведения | |||
---|---|---|---|
Дата проведения | |||
Место проведения | |||
Жюри фестиваля | |||
Председатель жюри | |||
|
36-й Каннский кинофестиваль 1983 года, проходивший с 7 по 19 мая в Каннах, Франция. Многие участники фестиваля ругают только что выстроенный огромный фестивальный дворец, называя его «уродливым бункером».
Содержание
Жюри
- Уильям Стайрон (США) (председатель)
- Анри Алекан (Франция)
- Yvonne Baby (Франция) (журналист)
- Сергей Бондарчук (СССР)
- Юсеф Шахин (Египет)
- Сулейман Сиссе (Мали)
- Джилберт Де Голдшмидт (Франция)
- Марианджела Мелато (Италия)
- Карел Рейш (Великобритания)
- Тийс Ван Лир (Израиль)
- Филипп Каркассон (Франция) (Золотая камера)
- Дэн Файнару (Израиль) (Золотая камера)
- Моника Грегуар (Золотая камера)
- Алексис Грива (Мексика) (Золотая камера)
- Адриен Хансиа (США) (Золотая камера)
- Бернард Хьюбард (Израиль) (Золотая камера)
- Жан-Даниэль Саймон (Израиль) (Золотая камера)
Фильмы в конкурсной программе
- Деньги
- Кармен
- Кросс-Крик
- Стена
- Юг
- Эрендира
- Убийственное лето
- Пыль и жара
- Раненый человек
- Судебное дело прекращено
- Король комедии
- Луна в сточной канаве
- Счастливого Рождества, мистер Лоуренс
- Смысл жизни по Монти Пайтону
- Смерть Марио Риччи
- Легенда о Нараяме
- Ностальгия
- История Пьеры
- Нежное милосердие
- Рецидивная связь
- Вокзал для двоих
- Год опасной жизни
Особый взгляд
- Дикая лошадь
- Африканская камера
- Происшествия
- Я, Кьяра и Хмурый
- Матиуэтт, или Захолустье
- Восьмидесятые
- Стрижка
- Улисс
- Заппа
- Nešto između
- Le certificat d’indigence
- Mu Ma Ren
- La bête lumineuse
- Can She Bake a Cherry Pie?
- Bella Donna
Фильмы вне конкурсной программы
- Анджело, моя любовь
- Люди в лодке
- Дорога, дорога
- Экватор
- Неудачники
- Голод
- Злодейка
- Уту (Возмездие)
- Военные игры
- Modori-gawa
- Holtpont
- L’homme au chapeau de soie
Короткометражные фильмы
- Бабочка
- Дон Кихот
- Я знаю, что ошибаюсь, но спросите моих друзей
- Слишком много базилика
- Ad astra
- Un Arrivo
- L'Égout
- La Fonte de Barlaeus
- Haast een hand
- The Only Forgotten Take of Casablanca
Награды
- Золотая пальмовая ветвь: Легенда о Нараяме, режиссёр Сёхэй Имамура
- Гран-при: Смысл жизни по Монти Пайтону, режиссёр Терри Джонс
- Приз жюри: Судебное дело прекращено, режиссёр Мринал Сен
- Приз за лучшую мужскую роль: Джан Мария Волонте — Смерть Марио Риччи
- Приз за лучшую женскую роль: Ханна Шигулла — История Пьеры
- Приз за лучшую режиссуру:
- Приз за художественный вклад: Кармен, режиссёр Карлос Саура
- Технический гран-при: Кармен, режиссёр Карлос Саура
- Золотая пальмовая ветвь за короткометражный фильм: Я знаю, что ошибаюсь, но спросите моих друзей, режиссёр Пьер Леви
- Приз жюри за короткометражный фильм:
- The Only Forgotten Take of Casablanca, режиссёр Чарли Уэллер
- Слишком много базилика, режиссёр Керри Фелтэм
- Золотая камера: The Princess, режиссёр Пал Эрдёшш
- Перспективная Кино награда: Три кроны для моряка, режиссёр Рауль Руис
- Приз международной ассоциации кинокритиков (ФИПРЕССИ):
- Ностальгия, режиссёр Андрей Тарковский
- Счастливчик Даниель, режиссёр Пал Шандор
- Приз экуменического (христианского) жюри: Ностальгия, режиссёр Андрей Тарковский
- Приз молодёжного жюри:
- Приз молодёжного жюри (иностранное кино): Мисс Одинокое сердце, режиссёр Майкл Диннер
Напишите отзыв о статье "Каннский кинофестиваль 1983"
Ссылки
- [www.festival-cannes.com/en/archives/1983/inCompetition.html 36-й Канский кинофестиваль]
- [www.imdb.com/Sections/Awards/Cannes_Film_Festival/1983 Каннский кинофестиваль 1983 года в Базе IMDB]
- [www.kinopoisk.ru/awards/cannes/1983/ Каннский кинофестиваль 1983 года]
|
Отрывок, характеризующий Каннский кинофестиваль 1983
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.