Карнеги-Хилл

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Не следует путать с Карнеги-холлом — концертным залом.
Карнеги-ХиллКарнеги-Хилл

</tt> </tt> </tt>

</tt>

</tt>

Район Нью-Йорка
Карнеги-Хилл
англ. Carnegie Hill
90-я улица в Карнеги-Хилле в феврале 2011 года
40°47′05″ с. ш. 73°57′22″ з. д. / 40.78472° с. ш. 73.95611° з. д. / 40.78472; -73.95611 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.78472&mlon=-73.95611&zoom=14 (O)] (Я)Координаты: 40°47′05″ с. ш. 73°57′22″ з. д. / 40.78472° с. ш. 73.95611° з. д. / 40.78472; -73.95611 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.78472&mlon=-73.95611&zoom=14 (O)] (Я)
Население (2010 год)20 473 чел.
Маршруты метро
Почтовые индексы10128
Карнеги-Хилл

Ка́рнеги-Хилл (англ. Carnegie Hill) — квартал в верхнем Ист-Сайде в боро Манхэттен, Нью-Йорк; один из самых элитных в городе. Карнеги-Хилл ограничивается 86-й и 98-й улицами,[1] Пятой и Лексингтон-авеню.[2] На юге Карнеги-Хилл граничит с районом Йорквилл, на севере — с Восточным Гарлемом. Границы квартала образуют неправильный треугольник.[3] Карнеги-Хилл находится под юрисдикцией 8-го общественного совета Манхэттена.[4]





История

История квартала берёт начало со времён голландского владычества на Манхэттене. В 1658 году губернатор Питер Стайвесант основал деревню Новый Гарлем (нидерл. Nieuw Haarlem). В 1666 году решением английского губернатора Ричарда Николса к ней была присоединена территория вплоть до нынешней 74-й улицы. До начала XIX века маршруты крупных грузоперевозок по причине неудобного ландшафта обходили квартал стороной. В 1831 году в квартале вдоль Четвёртой авеню была проложена железная дорога, соединявшая Нижний Манхэттен с Гарлемом. Это привело к бурному развитию района. Во второй четверти XIX века улицы Карнеги-Хилла начали перепрокладываться в соответствии с принятым в 1811 году генеральным планом Манхэттена.[5] На 91-й улице была возведена железнодорожная станция «Йорквилл-стейшн» (англ. Yorkville Station), и к 1839 году конный транспорт был практически вытеснен железнодорожным. Шумный и грязный, он стал серьёзным препятствием возведению в квартале фешенебельной застройки. Вдоль путей начали стихийно появляться лачуги скваттеров. Впрочем, в 1870-х годах, после того как владелец железнодорожной компании Корнелиус Вандербильт принял вынужденное решение переместить пути вдоль Четвёртой авеню в туннели, почти все трущобы были снесены. В 1878 году вдоль Третьей авеню была проложена надземная железная дорога. Это привело к активному возведению ленточной застройки среднего класса и появлению в квартале частных мануфактур. Между 90-й и 96-й улицами сохранилось множество домов тех времён.

С 1890 года в квартале начало возводиться множество частных особняков. Наиболее зажиточные семьи заселялись вдоль Пятой и Мэдисон-авеню к северу от 90-й улицы. С начала XX века вплоть до 1930-х годов квартал вновь переживал бурный рост. В Карнеги-Хилл из всё более дорожающего Мидтауна начали переселяться зажиточные горожане. Среди поселившихся в квартале были финансист Феликс Варбург, филантропы Генри Фиппс[en] и Арчер Хантингтон, банкиры Отто Кан[en], Уиллард Стрейт[en] и Уильям Вудворд[en]. Также в квартале были снесены остатки трущоб; на их месте возводились элитные здания. Одним из них в 1901 году стал особняк Эндрю Карнеги на пересечении Пятой авеню и 91-й улицы,[2] по которому квартал и получил своё нынешнее название.[6] Ныне в особняке находится Национальный музей дизайна Купера-Хьюитта, являющийся филиалом Смитсоновского института. Квартал продолжал развиваться и во время Великой депрессии. В 1930-х годах в Карнеги-Хилле поселились адвокат Уильям Лоу[en] и филантроп Вирджиния Вандербильт[en]. В то же время дома ленточной застройки начали перестраиваться под частные таунхаусы. Ко второй половине XX столетия квартал в основном был заселён представителями среднего и зажиточного классов. В 1959 году в Карнеги-Хилле было завершено строительство одного из наиболее заметных произведений архитектуры столетия, Музея Соломона Гуггенхайма.[7] Кроме него в квартале расположены такие культурные заведения, как Еврейский музей,[2] Национальная академия дизайна и Школа Долтона[en].[3][8]

23 июля 1974 года части квартала был присвоен статус исторической достопримечательности. 21 декабря 1993 границы территории с этим статусом были значительно расширены.[9]

Население и общественный транспорт

По данным переписи 2010 года, численность населения квартала составляла 20 473 жителя.[1] Средний доход на домашнее хозяйство почти в 2,5 превышал средний показатель по городу: $124 706.[10] Этот показатель является одним из самых высоких в Нью-Йорке.[11] Карнеги-Хилл обслуживается станциями 86th Street и 96th Street линии IRT Lexington Avenue Нью-Йоркского метрополитена. По состоянию на сентябрь 2012 года в квартале действовали автобусные маршруты M86, M96, M98, M101, M102 и M103.[12]

Галерея

  • Cooper-Hewitt 5th 90 jeh.jpg

    Особняк Эндрю Карнеги (ныне Национальный музей дизайна Купера-Хьюитта)

  • Otto Kahn Mansion 010 stitched.jpg

    Особняк Отто Кана

  • Carnegie Hill townhouses 2003.jpg

    Застройка начала XX века

  • People outside The Jewish Museum - 2004 Museum Mile Festival .jpg

    Еврейский музей

Напишите отзыв о статье "Карнеги-Хилл"

Примечания

  1. ↑ 1 2 John Freeman Gill. [www.nytimes.com/2011/12/18/realestate/carnegie-hill-living-in-land-of-good-bones-and-deep-pockets.html?pagewanted=all&_r=0 Carnegie Hill/Living In - Land of Good Bones and Deep Pockets] (англ.). The New York Times (16 December 2011). Проверено 13 января 2013. [www.webcitation.org/6EC9seHsD Архивировано из первоисточника 5 февраля 2013].
  2. ↑ 1 2 3 The Encyclopedia of New York City, 2010, Joyce Mendelsohn, p. 205.
  3. ↑ 1 2 Claire Wilson. [www.nytimes.com/2006/10/08/realestate/08livi.html?pagewanted=all Full-Nest Zone, Empty-Nester Magnet]. The New York Times (8 октября 2006). Проверено 14 июля 2008. [www.webcitation.org/6EC9tR1yO Архивировано из первоисточника 5 февраля 2013].
  4. ↑ [www.nyc.gov/html/dcp/pdf/lucds/mn8profile.pdf MANHATTAN COMMUNITY DISTRICT 8] (англ.). nyc.gov. Проверено 13 января 2013. [www.webcitation.org/6EC9u9cAE Архивировано из первоисточника 5 февраля 2013].
  5. ↑ Isaac Newton Phelps Stokes, Frederik Caspar Wieder, Victor Hugo Paltsits. [books.google.ru/books?id=1gPBygAACAAJ The iconography of Manhattan island, 1498-1909]. — перепечатанное. — BiblioBazaar, 2011. — 818 с. — ISBN 1175736678.
  6. ↑ Maria Croce. [www.highbeam.com/doc/1G1-60876134.html The Battle of Carnegie Hill] (англ.). Daily Record (12 February 2000). Проверено 14 января 2013. [www.webcitation.org/6EC9ubaXd Архивировано из первоисточника 5 февраля 2013].
  7. ↑ Paul Goldberger. [www.newyorker.com/arts/critics/skyline/2009/05/25/090525crsk_skyline_goldberger Spiralling Upward] (англ.). The New Yorker (25 May 2009). Проверено 27 января 2013. [www.webcitation.org/6F89KUfHJ Архивировано из первоисточника 15 марта 2013].
  8. ↑ David M. Breiner. [www.nyc.gov/html/lpc/downloads/pdf/reports/CarnegieHill_Expanded_HD.pdf Expanded Carnegie Hill Historic District] (англ.). New York City Landmarks Preservation Commission (21 December 1993). Проверено 23 января 2013. [www.webcitation.org/6EC9vEHy5 Архивировано из первоисточника 5 февраля 2013].
  9. ↑ [www.nyc.gov/html/lpc/downloads/pdf/maps/carnegie_hill.pdf Carnegie Hill Historic District] (англ.). Landmarks Preservation Commission. Проверено 27 января 2013. [www.webcitation.org/6EC9vlCsM Архивировано из первоисточника 5 февраля 2013].
  10. ↑ [www.zillow.com/local-info/NY-New-York/Carnegie-Hill-people/r_270810/ Carnegie Hill People & Carnegie Hill Demographics] (англ.). zillow.com. Проверено 27 января 2013. [www.webcitation.org/6EC9wB4UL Архивировано из первоисточника 5 февраля 2013].
  11. ↑ Janet L. Abu-Lughod. [www.questia.com/library/118835709/new-york-chicago-los-angeles-america-s-global New York, Chicago, Los Angeles: America's Global Cities]. — University of Minnesota Press, 1999. — С. 521. — 592 с. — ISBN 0816633363.
  12. ↑ [www.mta.info/nyct/maps/manbus.pdf Manhattan Bus Map] (англ.). mta.info. Проверено 18 декабря 2012. [www.webcitation.org/6D0cgYgzN Архивировано из первоисточника 28 января 2013].

Литература

  • Kenneth T. Jackson, Lisa Keller, Nancy Flood. [books.google.ru/books?id=lI5ERUmHf3YC The Encyclopedia of New York City] / Lisa Keller. — 2. — Yale University Press, 2010. — 1584 с. — ISBN 0300182570.
Аптаун
Мидтаун
Даунтаун

Отрывок, характеризующий Карнеги-Хилл

– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Карнеги-Хилл&oldid=79320922»