Комниновское возрождение

Комниновское возрождение — термин, используемый историками для описания военного, финансового и территориального восстановления Византийской империи во время правления династии Комнинов, начиная с воцарения Алексея I Комнина в 1081 году, заканчивая смертью Мануила I Комнина в 1180 году. Комниновское возрождение также тесно связано с основанием Комниновской армии. Хотя название «Византия» стало общепринятым термином для обозначения поздней Восточной Римской империи, столица которой был «Новый Рим», основанный Константином Великим на месте древнего города Византий, позднее известного как Константинополь, важно помнить, что обитатели и правители этой империи, хотя и говорили в основном на греческом языке и часто именовались греками, сами называли себя ромеями, а страну называли «Римской империей» (гр.: Βασιλεία Ῥωμαίων, Basileia Rhōmaiōn) или «Романия» (Ῥωμανία, Rhōmanía).

Диррахий (1081)

Битва при Диррахии (около современного города Дуррес в Албании) произошла 18 октября 1081 года, между войсками Византийской империи, возглавляемыми императором Алексеем I Комнином и норманнами Южной Италии под руководством Роберта Гвискара, герцога Апулии и Калабрии. Битва разыгралась возле Диррахия, столицы византийской провинции Иллирия, и закончилась победой норманнов.

Вслед за норманнским завоеванием византийской Италии и сарацинской Сицилии, византийский император Михаил VII заключил помолвку своего сына с дочерью Роберта Гвискара. Когда Михаил был свергнут, Роберт использовал это как повод вторгнуться в Византийскую империю в 1081. Его армия осадила Диррахий, но его флот был разбит Венецией. 18 октября возле Диррахия норманны вступили в бой с византийской армией во главе с Алексеем I. Битва началась с наступления византийского правого крыла на левое крыло норманнов, которое пришло в беспорядок и начало отступать. Варяжские наемники начали преследовать отступающих норманнов, но были отделены от основных сил и перебиты. Норманнские рыцари в центре атаковали византийский центр, заставив византийцев отступить.

После победы норманны завладели Диррахием в феврале 1082 года и продвинулись вглубь страны, захватив большую часть Македонии и Фессалии. Роберт был вынужден покинуть Грецию, чтобы помочь своему союзнику, Папе Римскому, отбить атаки Священной римской империи во главе с Генрихом IV. Роберт оставил своего сына Боэмунда во главе армии в Греции. Боэмунд начал успешно, нанеся поражения противнику в нескольких сражениях, но был разбит Алексеем около Лариссы. Вынужденный покинуть Балканы и отступить в Италию, Боэмунд потерял все территории, завоеванные норманнами во время этой кампании. Византийское «выздоровление» послужило началом Комниновского возрождения.

Лебунион (1091)

Битва у подножия горы Лебунион была первой решительной победой Византии времен Комниновского возрождения. 29 апреля 1091 года вторгающиеся силы печенегов были разбиты наголову соединенными силами Византийской империи под предводительством Алексея Комнина и его куманскими (половецкими) союзниками.

Бероя (1122)

Битва при Берое (современная Стара Загора, Болгария) — сражение, произошедшее в 1122 году между печенегами и византийцами во главе с императором Иоанном II, закончившееся тем, что печенеги перестали быть независимой силой.

Сирмий (1167)

Битва при Сирмии (или при Земуне) произошла 8 июля 1167 года между силами Византийской империи и силами Королевства Венгрия. Византийцы одержали решительную победу, заставив венгров принять мир на византийских условиях.

Мириокефал (1176)

Битва при Мириокефале (также Мириокефалоне, греч. Μάχη του Μυριοκέφαλου) — сражение между Византийской империей и сельджуками, захватившими Малую Азию после поражения при Манцикерте. Битва состоялась 17 сентября 1176 года в области Фригия. В битве при Мириокефале тюрки-сельджуки организовали засаду в одном из горных ущелий близ крепости Мириокефалон под предводительством конийского (румского) султана Кылыч-Арслана II и наголову разбили армию византийского императора Мануила I Комнина. Данное поражение свело на нет приобретения Византии в удачном выпаде против турок, побеждённых в битве при Филомелионе (нынешний Акшехир) в 1117 году.

Культурное возрождение

В XII веке в Византии вырабатывается собственная модель раннего гуманизма, проявившегося в возрождении интереса к классическим авторам. Своё наиболее характерное выражение это явление нашло в Евстафии Фессалоникийском. Новые тенденции проникли и в искусство. Комнины были большими покровителями искусств, и при их поддержке византийские художники стали двигаться в сторону гуманизма и большей эмоциональности. Во второй половине XI века в иконописи на смену аскетизму вновь приходит классическая форма и гармоничность образа. Появляется и новое течение, склонное к нарушению классической уравновешенности и гармонии в сторону большей спиритуализации образа — т. н. «комниновский маньеризм».

Конец

Комниновское возрождение закончилось около 1185 года со смертью последнего императора этой династии — Андроника I Комнина. С его смертью возобновилось падение Византийской империи, и к 1204 году Византия перестала быть великой державой того времени, ослабленная силами крестоносцев, которые раскололи империю.

См. также

• Византийская империя под властью Комнинов

Литература

• Norwich, John Julius (1997). A Short History of Byzantium. Viking. ISBN 0679772693
• Angold, Michael (1997). The Byzantine Empire, 1025—1204: A Political History. Longman. ISBN 0582294681
• Haldon, John (2001). The Byzantine Wars. Tempus. ISBN 0752417770

Отрывок, характеризующий Комниновское возрождение

– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.