Филадельфийский конвент

Филадельфийский конвент, проходивший с 25 мая по 17 сентября 1787 года в Филадельфии, штат Пенсильвания, был созван для пересмотра Статей Конфедерации. Несмотря на то, что изначально Конвент был задуман только для исправления и уточнения существующих законов, в ходе дискуссий участники Конвента перешли к созданию нового документа — Конституции США, которая в итоге и была подписана в качестве основного закона нового государства.

Предыстория

После получения независимости 13 американских штатов в качестве основного закона использовали Статьи Конфедерации, принятые ещё во время войны на Втором континентальном конгрессе. Однако федеральное правительство, действующее в рамках Статей, оказалось слишком слабым и не обладало достаточными полномочиями для разрешения возникавших между штатами конфликтов. К таким конфликтам относится, например, спор между Мэрилендом и Виргинией о положении границы между штатами вдоль реки Потомак. Кроме того, правительство не обладало достаточной властью для сбора налогов и в финансовом отношении полностью зависело от штатов.

В сентябре 1786 года в городе Аннаполис (штат Мэриленд) прошла конференция, на которую прибыли делегаты 5 штатов (Нью-Джерси, Пенсильвания, Нью-Йорк, Делавэр и Виргиния). Целью конференции было исправление недостатков, присущих Статьям Конфедерации. Однако участники сочли, что штатов, представленных на конференции, недостаточно для принятия решения, поэтому на май 1787 года был назначен Конвент в Филадельфии. Отчёт о конференции в Аннаполисе был направлен в Конгресс. В отчёте была выражена надежда на то, что на предстоящий Конвент приедут делегаты из большего количества штатов и договорённость о необходимых исправлениях в Статьях будет достигнута.

Конвент

Для участия в Конвенте было избрано 74 делегата от 12 штатов. Единственным штатом, отказавшимся прислать своих представителей, стал Род-Айленд. Из-за того, что путешествия на большие расстояния в те времена были затруднительны, многие делегаты не смогли приехать в срок, поэтому, несмотря на то что начало было назначено на 14 мая, кворум из 7 штатов был обеспечен лишь к 25 мая, а максимальное количество участников, присутствовавших на Конвенте, составило 55 человек. В Конвенте приняло участие большинство отцов-основателей, за исключением Томаса Джефферсона и Джона Адамса. Председателем был избран Джордж Вашингтон.

Конвент прошёл в здании, ставшем впоследствии известным как Индепенденс-холл.

Список делегатов

Из 70 назначенных представителей штатов в работе Конвента приняли участие 55 делегатов.

Нью-Гемпшир	Николас Гилман, 32, купец Джон Лэнгдон, 44, купец	Массачусетс	Элбридж Джерри, 43, купец Натаниэль Горам, 49, бизнесмен Руфус Кинг, 32, адвокат Галеб Стронг, 44, адвокат
Коннектикут	Оливер Эллсворт, 24, адвокат Виллиам Самуэль Джонсон, 60, адвокат Роджер Шерман, 67, адвокат	Нью-Йорк	Александр Гамилтон, 32, адвокат Джон Лансинг, 33, адвокат Роберт Йетс, 49, адвокат
Нью-Джерси	Дэвид Брерли, 42,адвокат Джонатан Дейтон, 26, адвокат Уильям Черчилль Хьюстон, 41, адвокат Уильям Ливингстон, 64, адвокат Уильям Патерсон, 44, адвокат	Пенсильвания	Джордж Клаймер, 48, бизнесмен Томас Фитцсимонс, 46, купец Бенджамин Франклин, 81, изобретатель Джаред Инджерсолл, 38, адвокат Томас Миффлин, 43, купец Гувернер Моррис, 35, адвокат Роберт Моррис, 53, бизнесмен Джеймс Уилсон, 46, адвокат
Делавэр	Ричард Бассет, 42, адвокат и плантатор Ганнинг Бедфорд, 42, адвокат Джейкоб Брум, 35, купец Джон Дикинсон, 55, адвокат Джордж Рэд, 54, адвокат	Мэриленд	Даниэль Кэрролл, 57, плантатор Даниил Сент-Томас Дженифер, 64, плантатор Лютер Мартин, 39, адвокат Джеймс Мак-Генри, 34, врач Джон Фрэнсис Мерсер, 28, плантатор
Вирджиния	Джон Блэр, 55, адвокат Джеймс Мэдисон, 37, плантатор Джордж Мэйсона, 62, плантатор Джеймс Макклерг, 41, врач Эдмунд Рэндольф, 34, адвокат Джордж Вашингтон, 55, плантатор Джордж Уайт, 61, адвокат	Северная Каролина	Уильям Блаунт, 38, плантатор Уильям Р. Дэви, 31, адвокат Александр Мартин, 47, купец Ричард Доббс Спайт, 39, политик Хью Уильямсон, 52, врач
Южная Каролина	Пирс Батлер, 43, плантатор Чарльз Пинкни, 29, адвокат и плантатор Чарльз Котсворт Пинкни, 43, адвокат и плантатор Джон Рутледж, 48, адвокат и плантатор	Джорджия	Авраам Болдуин, 33, адвокат Уильям Хью, 39, адвокат Уильям Хьюстон, 32, адвокат Уильям Пирс, 48, купец

Дискуссия

План Вирджиния

Во время ожидания кворума Джеймс Мэдисон, возглавлявший делегацию Вирджинии, составил свой проект новой конституции. Этот план был предложен на рассмотрение Конвентом губернатором Вирджинии Эдмундом Рэндольфом в форме текста, состоящего из 15 тезисов. План Вирджиния включал в себя следующие положения:

• разделение федерального правительства на три ветви власти — законодательную, исполнительную и судебную;
• законодательная власть представляет собой двухпалатный парламент («легислатура из двух ветвей» в терминах Мэдисона), в который штаты направляют своих представителей в количестве, пропорциональном собственному населению;
• одна из палат парламента избирается непосредственно населением, вторая — легислатурами штатов;
• исполнительная власть назначается законодательной.

План Нью-Джерси

В ответ на предложение Рэндольфа представитель штата Нью-Джерси Уильям Патерсон выдвинул свой вариант:

• высшим законодательным органом власти является однопалатный Конгресс, в котором каждый штат имеет ровно один голос независимо от населения;
• федеральная исполнительная власть серьёзно ограничена в своих полномочиях, в частности, не может брать на себя непосредственное командование войсками;
• штаты остаются свободными и независимыми, в соответствии со Статьями Конфедерации.

План Гамильтона

Александр Гамильтон был сторонником британской модели государства. Поэтому предложенный им план включал в себя создание сильного централизованного государства с сокращением прав штатов, верховного правителя, избираемого пожизненно, двухпалатный парламент (верхняя палата которого, по аналогии с палатой лордов, также состоит из пожизненных депутатов). Предложение Гамильтона было отвергнуто, так как имело слишком много общего с британской монархией, а кроме того, штаты не желали отказываться от своих широких полномочий.

Коннектикутский компромисс

План Вирджиния был признан одним из наиболее удачных, однако его положение о пропорциональном представительстве в высшей законодательной власти не устраивало малонаселённые штаты, выступавшие за равное представительство согласно плану Нью-Джерси. Тогда делегатом от штата Коннектикут, Роджером Шерманом, был предложен компромиссный вариант. Высший законодательный орган, Конгресс, состоит из двух палат. Одна из них, Палата представителей, должна быть представлена каждым штатом пропорционально населению, как и задумывалось в плане Вирджиния. Во вторую палату — Сенат — от каждого штата направляется по два представителя.

Компромисс был принят после продолжительных дебатов. Предложение Шермана с незначительными изменениями было включено в итоговый проект Конституции.

Работорговля

Некоторые участники Конвента предлагали запретить работорговлю на всей территории Союза. В ответ на это три штата — Джорджия, Северная Каролина и Южная Каролина — заявили, что в случае принятия подобного запрета они покинут Конвент. Было решено, что вопрос о рабстве не имеет настолько серьёзного значения, чтобы из-за него ставить под угрозу ратификацию новой конституции. Поэтому был принят компромиссный вариант: Конгрессу даны полномочия запретить рабство на территории всех штатов, однако воспользоваться ими Конгресс может не ранее 1808 года, то есть спустя 20 лет после Конвента.

Компромисс трёх пятых

Отдельные споры вызвал вопрос о том, как именно следует считать население штатов для распределения налогов и мест в Палате представителей. Представители южных рабовладельческих штатов настаивали на том, что при подсчётах следует учитывать всех жителей штатов, как свободных, так и рабов. Представители северных штатов выступали против, считая, что под населением штата следует понимать только свободных граждан. В итоге было достигнуто соглашение, получившее название «компромисса трёх пятых»: южные штаты имели право при определении численности своего населения прибавить к количеству свободных граждан три пятых от общего числа рабов. Компромисс трёх пятых был непосредственно включён в текст новой конституции.

Подписание конституции

Первоначальный вариант Конституции был написан членами специально составленного для этой задачи комитета. Работа комитета длилась с 26 июля по 6 августа. Свою задачу комитет видел в том, чтобы написать текст, который, по словам одного из участников Эдмунда Рэндольфа, «мог бы быть применим к любым временам или событиям».

Окончательная версия Конституции была составлена к 17 сентября. Среди оставшихся к этом моменту делегатов трое отказались подписать её:

• Джордж Мэйсон (Вирджиния) настаивал на том, что сначала следует составить и включить в текст Билль о правах;
• Эдмунд Рэндольф считал, что в Конституции недостаточно развитая система сдержек и противовесов;
• Элбридж Герри (Массачусетс) также отметил необходимость Билля о правах, а кроме того, критиковал чрезмерно сильную исполнительную ветвь власти.

Однако 39 делегатов подписали Конституцию, после чего её проект был отправлен в Конгресс.

См. также

• Статьи Конфедерации
• Конституция США

Отрывок, характеризующий Филадельфийский конвент

Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.