Западный пограничный округ

Краснознамённый Западный пограничный округ КЗПО
Нарукавный знак пограничных войск КГБ СССР
Годы существования	29 марта 1918 4 ноября 1991 года
Страна	СССР СССР
Подчинение	командующему ПВ КГБ СССР
Входит в	КГБ СССР, ВС СССР (до 21.03.1989)
Тип	пограничный округ
Включает в себя	управление, соединения, части, учреждения
Функция	охрана границы СССР
Численность	объединение
Дислокация	В разные годы: Украинская ССР, Молдавская ССР, Белорусская ССР, Литовская ССР, Крымская АССР - до 1945, Крымская область РСФСР (1945-1954), Крымская область УССР (1954-1991)
Цвета	Зелёный
Участие в	Великая Отечественная война Борьба с УПА Борьба с Армией Крайовой
Знаки отличия

Краснознамённый Западный пограничный округ (сокращённо - КЗПО) — военно-административное оперативное объединение (пограничный округ) пограничных войск КГБ СССР

Данное объединение, в разные исторические периоды под различными названиями, осуществляло задачу по охране западной границы СССР от Чёрного до Балтийского моря. В виду того что объединение в ходе многочисленных реформ разделялось на отдельные соединения, а после заново объединялось в единое формирование, в статье рассматривается общая история всех соединений входивших в его состав.

История формирования

Предшественники формирования в Российской империи

5 августа 1827 года была создана Таможенная пограничная стража. В 1835 году она была переименована в Пограничную стражу.
Ко второй половине XIX века Российская империя в своей западной оконечности включала в свой состав Польшу, Украину, Бессарабию и бывшие прибалтийские княжества входившие в состав Виленской и Ковенской губернии. Пограничная стража в данных регионах часто вступала с масштабные боестолкновения как с внешними нарушителями границы так и привлекались к подавлению мятежей происходивших в самих провинциях. К примеру в ходе Крымской войны подразделениям пограничной стражи приходилось отражать частые морские десанты со стороны коалиции противника. Также пограничной страже приходилось совместно с войсками Варшавского округа участвовать в подавлении Польского восстания 1863 года.

Указом Александра III от 15 октября 1893 года на основе пограничной стражи департамента таможенных сборов Министерства финансов был сформирован Отдельный корпус пограничной стражи, который организационно упорядочил охрану границы. В составе корпуса были сформирован 4 округа в чьи задачи входила охрана сухопутной западной границы Российской империи от Балтийского до Чёрного моря.

Задачей данных округов являлась охрана морской, речной и сухопутной границы с Австро-Венгрией, Германской империей и Королевством Румыния.

С началом Первой мировой войны все пограничные бригады на западных рубежах были переподчинены Военному министерству, дополнительно развёрнуты к штатам военного времени и частично участвовали в боевых действиях.

Межвоенный период

По итогам Брестского мира, заключённого 3 марта 1918 года от Советской России были отторгнуты Польша (вместе с Западной Украиной и Западной Белоруссией) и губернии образованные на месте бывших прибалтийских княжеств.

29 марта 1918 года решением Военного Совета РСФСР был создан Западный участок отрядов завесы, представлявший собой соединение для защиты границы от вторжения германских войск, который согласно мнению военных историков следует считать за объединение выполнявшее функции пограничных войск. Указанная дата считается днём создания Западного пограничного округа, который является правопреемником Западного участка отрядов завесы.

28 мая 1918 года был подписан Декрет о создании пограничной охраны Советской республики.

1 февраля 1919 года по распоряжению Революционного военного совета пограничная охрана была преобразована в пограничные войска. Пограничные округа были переименованы в пограничные дивизии, районы — в пограничные стрелковые полки, подрайоны — в батальоны, дистанции — в роты. Всего было сформировано три пограничные дивизии, в каждой из которых имелось пять полков и пять кавалерийских дивизионов.

В связи с тяжёлой ситуацией на фронтах Гражданской войны, 18 июля 1919 года Совет Труда и Обороны включил пограничные войска в состав действующей армии.

19 января 1921 года решением Совета Труда и Обороны пограничные войска были выведены из состава армии.

Под руководством председателя ВЧК Ф. Э. Дзержинского к июню 1921 года было сформировано 15 пограничных бригад, общей численностью 36 000 человек, что составило меньше половины принятого штата пограничных войск.

Для охраны западных сухопутных и морских границ были созданы следующие пограничные округа с дислокациями управлений в указанных городах:

• Белорусский пограничный округ - Минск
• Киевский пограничный округ - Киев. 26 января 1940 года переименован в Украинский пограничный округ.
• Харьковский пограничный округ - Харьков
• Азовско-Черноморский пограничный округ - Симферополь. К началу 1940 переименован в Крымский пограничный округ.

С присоединением к СССР в августе 1940 года Молдавии, Литвы, Эстонии и Латвии была произведена реорганизация пограничных войск НКВД со следующими организационными мероприятиями:

• создан Прибалтийский пограничный округ
• создан Молдавский пограничный округ

25 февраля 1940 года руководством НКВД, на базе 9 пограничных отрядов Украинского округа был создан Западный пограничный округ с управлением в г. Львов. Этим же решением управление пограничных войск Украинского округа было переименовано в Управление пограничных войск УССР в подчинении которого было 10 пограничных отрядов и сам Западный пограничный округ.

Тем же решением Белорусский пограничный округ вместе с Прибалтийским округом вошли в состав вновь сформированного Северо-Западного пограничного округа.

15 августа 1940 года Управление пограничных войск УССР, находящееся в Киеве, было расформировано. Западный пограничный округ, находящийся во Львове был переименован в Управление пограничных войск УССР. Все части Киевского пограничного округа вошли в состав нового округа.

Великая Отечественная война

Начальный этап

Пограничные войска НКВД охранявшие западную границу СССР, 22 июня 1941 года первыми приняли на себя удар от вторжения сухопутных войск Вермахта. В основном это коснулось формирований Украинского, Белорусского и Прибалтийского пограничных округов.

По плану боевых действий немецких войск на уничтожение советских пограничных застав было отведено полчаса. К примеру время захвата 10-й пограничной заставы 98-го Любомльского пограничного отряда согласно трофейной рабочей карте офицера было обозначено как 4.30 22 июня.

Преобладание противника в живой силе на разных участках наступления было в 6-20 раз, ручным пулемётам - 2-3 раза. На участках наступления где противник применял бронетехнику, пограничные заставы были уничтожены в среднем за 1-2 часа. Большинство пограничных застав было уничтожено к середине дня 22 июня.

В редких случаях пограничникам удавалось отстоять позиции либо сражаться в окружении на протяжении нескольких суток. К примеру 13-я пограничная застава 90-го Владимир-Волынского отряда вела бои в окружении в течение 11 суток.

23 июня произошёл первый в истории Великой Отечественной войны прецедент, когда советским войскам удалось произвести успешную контратаку. Относительно малым силам пограничников (около 500 бойцов из 92-го Перемышльского пограничного отряда) удалось в контратаке отбить на сутки у наступавших немецких войск г. Перемышль. Данное событие, имевшее несомненную ценность для поднятия боевого духа в рядах РККА, было озвучено Совинформбюро 25 июня 1941 года.

Особо стоит отметить оборону Брестской крепости длившуюся более недели, участие в которой кроме пограничников принимали части Красной армии. Суммарные потери немцев в Брестской крепости составили до 5 % от общих потерь вермахта на Восточном фронте за первую неделю войны.

Формирования Молдавского пограничного округа общей численностью личного состава в 10973 человека, нёсшие охрану советско-румынской границы, совместно с частями 9-й Армии удерживали позиции до 2 июля 1941 года.

На участке ответственности 79-го Измаильского пограничного отряда, усиленного армейскими частями, пограничники неоднократно осуществляли небольшие рейды через реку Дунай на румынскую территорию. Вечером 25 июня командование 9-й Армией приняло решение на проведение крупной десантной операции, в ходе которой бойцы 79-го пограничного отряда и 51-й стрелковой дивизии высадившись со сторожевых катеров 4-го отряда пограничных судов смогли разгромить батальон румынской пехоты и захватить г. Килия-Веке, который удерживало с утра 26 июня по 28 июня.

В связи с тем что малочисленные подразделения пограничников практически полностью уничтожались в приграничных сражениях и физически невозможно было провести статистику потерь, среди безвозвратных потерь свыше 90% составляют пропавшие без вести. На 1 апреля 1942 года в пограничных войсках числилось убитыми и умершими от ранений — 3684 человека, пропавшими без вести — 35298 человек, попавшими в плен — 136 человек, ранеными и обмороженными - 8240 человек, выбывшими по разным причинам — 956 человек. Самые большие потери были у пограничных частей Белорусского, Украинского и Прибалтийского пограничных округов.

Реформирование пограничных войск

С дальнейшим отступлением советских войск на восток, Белорусский, Украинский, Молдавский и Прибалтийский пограничные округа фактически прекратили своё существование. Требовалось принятие экстренных мер по реорганизации остатков пограничных войск НКВД на западном направлении, включая формирования Крымского округа, до зоны ответственности которого фронт ещё не приблизился.

Приказом заместителя народного комиссара внутренних дел СССР по пограничным и внутренним войскам генерал-лейтенанта И. И. Масленникова от 26 июня 1941 года остатки уцелевших подразделений пограничных отрядов, были выведены в тылы Красной армии и переформированы в пограничные полки НКВД с сохранением порядкового номера. Им была поставлена задача по охране тыла действующей армии, которую они выполняли совместно с внутренними войсками НКВД. Данным приказом остатки пограничных войск бывших пограничных округов на западном направлении, переходили в оперативное подчинение начальникам охраны тыла следующих фронтов:

• войска Молдавского округа - охрана тыла Южного фронта.
• войска Украинского округа - охрана тыла Юго-западного фронта
• войска Крымского округа - охрана тыла Отдельной Приморской армии Южного фронта.
• войска Белорусского округа - охрана тыла Западного фронта. Части пограничных войск Белорусского пограничного округа, дислоцированные на территории Литовской ССР, перешли в управление охраны тыла Северо-западного фронта.

Окончательное решение о полном выводе всех формирований пограничной и конвойной службы НКВД из состава действующей армии произошло по решению Ставки Верховного Главнокомандования 15 декабря 1941 года. Также из пограничников выведенных в тыл, были сформированы истребительные батальоны по борьбе с диверсантами. Задачи по охране тыла действующей армии и по борьбе с диверсантами пограничные формирования выполняли вплоть до завершения боевых действий.

Выход на границу

В период с 3 по 11 апреля 1944 года 24-й, 123-й, 124-й и 128-й пограничные полки НКВД, следовавшие в арьергарде 2-го Украинского фронта достигли государственной границы СССР на реке Прут. Решением командования от каждого полка было оставлено по одному батальону для охраны границы, а сами полки продолжили продвижение следом за наступающими на запад войсками 2-го Украинского фронта.

20 мая 1944 года вновь был воссоздан Молдавский пограничный округ. Одновременно в мае началось повторное формирование Украинского пограничного округа в районе Харькова, которое закончилось к 10 августа 1944 года, когда пограничные отряды приступили к охране советско-польской границы.

Кроме этого постановлением ГКО СССР от 2 апреля 1945 года был организован Юго-западный пограничный округ с управлением в Кракове, в составе 5 пограничных отрядов, на который была возложена задача по временной охране границы между Польшей и Чехословакией (до создания пограничной стражи Польши).

К ноябрю 1944 года в состав 12 управлений войск НКВД охраны тыла фронтов находилось 46 пограничных полков. Общая численность этих войск составляла 77112 человек.

Борьба с националистами

Начиная с апреля 1944 года, пограничные полки НКВД из управлений охраны тыла 1-го и 2-го Белорусского, 1-го, 2-го, 3-го и 4-го Украинских фронтов приступили к ликвидации формирований ОУН и УПА, развернувших широкое противодействие советской власти на освобождённых территориях.

К примеру 29-30 августа 1944 года в окрестностях г. Рава-Русская действиями 104-го пограничного полка усиленного артиллерией, было ликвидировано крупные бандформирования УПА «Эмма» и «Железняка» общей численностью в 1400 человек. 4-5 сентября в районе Старого Порицка, усилиями 2-го и 104-го пограничных полков и 145-го стрелкового полка НКВД, ликвидировано бандформирование «Чарнота» в 800 человек.

С продвижением советских войск на запад и отдалением линии фронта, размах боевых действий с националистами постоянно нарастал. К концу 1944 года руководство УПА и ОУН перешли к планомерному формированию новых сотен в южных районах Станиславской области (ныне Ивано-Франковская), взамен уничтоженных войсками НКВД, для борьбы с советской властью на территории нескольких областей Западной Украины..

Процесс борьбы с украинскими националистами, в котором активное участие принимали пограничные войска, затянется на целое десятилетие до 1954 года.

Борьба с Армией Крайовой

В ходе освобождения Польши, Западной Украины и Западной Белоруссии войсками, в тылу советских войск участились случаи расправы над советскими военнослужащими и военнослужащими Войска Польского, в которых участвовали бойцы Армия Крайова (АК).

В период с 28 июня 1944 до 30 мая 1945 членами АК было убито 594 и ранено 218 советских военнослужащих

Руководство АК, находящееся в Лондоне издало приказ согласно которому бойцы АК должны были выступать против советских войск и Войска Польского. В связи с этим пограничным полкам из управления охраны тыла 1-го Белорусского фронта был отдан приказ на нейтрализацию формирований АК. 8 августа 1944 года 172-й пограничный полк НКВД в Радзиньском уезде наткнулся на сопротивление при мероприятиях по разоружению 35-го пехотного полка АК.

Следует отметить что АК имел структуру пехотных соединений довоенной польской армии (дивизия-полк-компания-плютон-дружина). Территория Польши была разбита на округа по воеводствам. Часть формирований находилась на нелегальном положении, часть на полулегальном.

Для планомерной борьбы с формированиями АК из пограничных полков и полков внутренних войск создаётся Сводная дивизия войск НКВД под командованием генерал-майора Б. И. Серебрякова. В состав дивизии вошли 2-й, 11-й, 18-й и 98-й пограничные полки, 145-й стрелковый полк внутренних войск, 198-й отдельный мотострелковый батальон внутренних войск. Впоследствии, в разное время ей придавались и другие соединения, в частности 338-й погранполк, 267-й полк внутренних войск, дивизион бронепоездов.

Усилиями войск НКВД а также активной работой с местным населением, АК утратил свою боеспособность ко второй половине 1945 года.

Послевоенный период

С окончанием войны к СССР отошла частично территория Восточной Пруссии, которая стала Калининградской областью РСФСР. Её граница с Польшей вошла в зону ответственности Белорусского пограничного округа.

В 1957 году была проведена реформа, в ходе которой в зону ответственности Прибалтийского военного округа была включена граница Калининградской области и граница Литовской ССР с Польшей, которая в довоенное время входила в зону ответственности Белорусского пограничного округа.

22 февраля 1954 года были объединены Украинский и Молдавский пограничные округа под общим названием Юго-западный пограничный округ. Управление округа было в г. Львов. Юго-западный округ контролировал границу с Чехословакией, Румынией, Венгрией и побережье Чёрного моря в Украинской ССР.

20 февраля 1954 года Белорусский округ был переименован в Западный, 10 марта 1956 года – вновь переименован в Белорусский. 28 июня 1957 года Белорусский округ был во второй раз переименован в Западный. 22 января 1960 года приказом главы КГБ Западный пограничный округ был преобразован в Оперативную группу пограничных войск КГБ при Совете Министров Белорусской ССР. Тем же приказом Юго-Западный пограничный округ был преобразован в Оперативную группу пограничных войск КГБ при Совете Министров Украинской ССР с отделением из прежнего состава округа 22-го Кишинёвского пограничного отряда, который занимался охраной границы Молдавской ССР с Румынией.

13 марта 1963 года объединением Оперативных групп пограничных войск Белорусской ССР и Украинской ССР а также 22-го Кишинёвского пограничного отряда был создан Западный пограничный округ с управлением в Киеве. В таком составе Западный пограничный округ просуществовал до распада СССР.

Период распада СССР

4 ноября 1991 года Верховный совет Украины принял закон «О государственной границе Украины», согласно которому Украина должна была самостоятельно охранять собственные границы и намеревалась создать для их охраны собственные пограничные войска.

Фактически пограничные войска Западного пограничного округа дислоцированные на территории Украины, переходили под её юрисдикцию. Данным законопроектом дальнейшее функционирование Западного пограничного округа КГБ СССР как единого формирования в прежнем составе, с этой даты было прекращено.

10 июня 1992 года указом №139 президента Молдавии были созданы пограничные войска «О неотложных мерах по организации охраны государственной границы Республики Молдова». Одновременно вышло постановление правительства Молдавии о создании пограничных войск.

Республика Беларусь была последним из трёх государств входивших ранее в зону ответственности Западного пограничного округа, которое законодательно придала своим границам с сопредельными государствами, статус государственной границы. Это произошло 11 июня 1993 года по постановлению Верховного Совета Республики Беларусь от 11.06.1993 № 2379-XII «О придании границе Республики Беларусь с Российской Федерацией, Украиной, Литовской Республикой и Латвийской Республикой правового статуса Государственной границы».

Состав округа

Состав Западного пограничного округа перед распадом СССР. Отряды указаны по расположению с севера на юг, выделены почётные названия отрядов:

• Управление округа — Киев, Украинская ССР
  • Комендатура управления округа (в/ч 2451) — Киев
• 16-й Гродненский пограничный отряд (в/ч 2141) — Белорусская ССР
• 86-й Брестский Краснознаменный пограничный имени Ф. Э. Дзержинского (в/ч 2187) — Белорусская ССР
• 7-й Карпатский, орденов Красной Звезды, Кутузова и Александра Невского пограничный отряд (в/ч 2144) — г. Львов, Украинская ССР
• 27-й Мукачевский Краснознаменный пограничный отряд (в/ч 2142) — Украинская ССР
• 98-й Черновицкий пограничный отряд (в/ч 2195) — Украинская ССР
• 79-й Нижнеднестровский Краснознаменный пограничный отряд (в/ч 2134) — г. Кишинев, Молдавская ССР
• 26-й Одесский Краснознаменный пограничный отряд (в/ч 2138) — Украинская ССР
• 107-й Симферопольский Краснознаменный пограничный отряд (в/ч 2161) — Украинская ССР
• Отдельный контрольно-пропускной пункт «Киев»
• Отдельный контрольно-пропускной пункт «Мариуполь»
• Отдельный контрольно-пропускной пункт «Мостиска»
• Отдельный контрольно-пропускной пункт «Одесса»
• Отдельный контрольно-пропускной пункт «Чоп»
• Отдельный контрольно-пропускной пункт «Измаил»
• 6-я межокружная школа сержантского состава (в/ч 2418) — г. Великие Мосты
• Окружной военный госпиталь (в/ч 2524) — г. Одесса
• Окружной военный госпиталь (в/ч 2522) — г. Львов
• 9-й военный склад (в/ч 2429) — г. Львов
• 130-й отдельный батальон связи (в/ч 2428) — г. Киев
• 30-й отдельный инженерно-строительный батальон (в/ч 9507) — г. Львов
• 5-я отдельная Краснознаменная бригада пограничных сторожевых кораблей (в/ч 2382) — г. Балаклава
• 18-я отдельная бригада пограничных сторожевых кораблей (в/ч 9799) — г. Одесса

Командующие округом

Список командующих округом (начальников войск):

• Иванов Борис Алексеевич — март 1963 — январь 1972
• Лавриненко Николай Васильевич — 7 января 1972 — декабрь 1980
• Калиниченко Илья Яковлевич — декабрь 1980 — июнь 1985
• Стус Владимир Иванович — июнь 1985 — август 1990
• Губенко Валерий Александрович — август 1990 — октябрь 1991

Герои Советского Союза

Военнослужащие пограничных округов охранявших западную границу (Белорусский, Украинский, Молдавский, Крымский), удостоенные звания Герой Советского Союза за участие в Великой Отечественной войне:

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1932 Бузыцков Иван Дмитриевич]. Сайт «Герои Страны». — командир пулемётного отделения 5-й заставы 25-го Кагульского отряда Молдавского округа. Звание присвоено 26 августа 1941 года.
•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=5647 Ветчинкин Кузьма Фёдорович]. Сайт «Герои Страны». — начальник 12-й заставы 25-го Кагульского отряда Молдавского округа. Звание присвоено 26 августа 1941 года.
•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2440 Кижеватов Андрей Митрофанович]. Сайт «Герои Страны». — начальник 9-й заставы 17-го Брестского отряда Белорусского округа. Звание присвоено 6 мая 1965 года, посмертно.
•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=4626 Кирдищев Гавриил Федотович]. Сайт «Герои Страны». — начальник 8-й заставы 2-го стрелкового батальона 13-го пограничного полка НКВД по охране тыла 3-го Белорусского фронта. Звание присвоено 24 марта 1945 года, посмертно.
•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=5666 Константинов Александр Константинович]. Сайт «Герои Страны». — помощник начальника штаба 1-й пограничной комендатуры 25-го Кагульского отряда Молдавского округа. Звание присвоено 26 августа 1941 года.
•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7418 Крылов Фёдор Гаврилович]. Сайт «Герои Страны». — стрелок 13-й заставы 3-го батальона 217-го пограничного полка НКВД по охране тыла 3-го Белорусского фронта. Звание присвоено 24 марта 1945 года, посмертно.
•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=286 Лопатин Алексей Васильевич]. Сайт «Герои Страны». - начальник 13-й заставы 90-го Владимир-Волынского отряда Украинского округа. Звание присвоено 18 декабря 1957 года, посмертно.
•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=5667 Михальков Василий Фёдорович]. Сайт «Герои Страны». - командир отделения 5-й заставы 25-го Кагульского отряда Молдавского округа. Награждён 26 августа 1941 года.
•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7366 Морин Фёдор Васильевич]. Сайт «Герои Страны». - начальник 17-й заставы 91-го Рава-Русского отряда Украинского округа. Звание присвоено 8 мая 1965 года, посмертно.
•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7365 Петров, Василий Васильевич]. Сайт «Герои Страны». - заместитель политрука 7-й заставы 90-го Владимир-Волынского отряда Украинского округа. Звание присвоено 8 мая 1965 года, посмертно.
•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6731 Пустельников Семён Селиверстович]. Сайт «Герои Страны». - стрелок 9-й заставы 2-го отряда Украинского округа. Звание присвоено 31 марта 1945 года, посмертно.
•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7367 Рубцов Герасим Архипович]. Сайт «Герои Страны». - командир 456-го сводного пограничного полка НКВД (сформирован в Крымском округе) по охране тыла Приморской армии. Звание присвоено 8 мая 1965 года, посмертно.
•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2809 Рыжиков Анатолий Васильевич]. Сайт «Герои Страны». - командир взвода связи - начальник связи Бужорской комендатуры 2-го Каларашского отряда. Награждён 26 августа 1941 года.
•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2524 Середа Иван Михайлович]. Сайт «Герои Страны». - комендант 1-го участка 94-го Сколенского отряда Украинского округа. Звание присвоено 8 мая 1965 года, посмертно.
•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6878 Усов Виктор Михайлович]. Сайт «Герои Страны». — начальник 3-й заставы 86-го Августовского отряда Белорусского округа. Звание присвоено 6 мая 1965 года, посмертно.
•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1793 Утин Василий Ильич]. Сайт «Герои Страны». — комсорг и стрелок 14-й мотострелковой роты 95-го пограничного полка НКВД по охране тыла Южного фронта. Звание присвоено 27 марта 1942 года, посмертно.
•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7379 Чадайкин Василий Иванович]. Сайт «Герои Страны». — заместитель командира отделения 1-й резервной заставы 134-го пограничного полка НКВД по охране тыла 3-го Украинского фронта. Звание присвоено 15 мая 1946 года, посмертно.

См. также

• Пограничные войска КГБ СССР
• Пограничный округ

Литература

• Е. Д. Соловьёв, А. И. Чугунов. Западная граница // Пограничные войска. Сборник материалов и документов. 1918-1928. — Москва: «Наука», 1973. — P. 545-571. — 928 p. — 25 000 экз.
• П. А. Иванчишин, А. И. Чугунов. Западная граница // Пограничные войска. Сборник материалов и документов. 1929-1939. — Москва: «Наука», 1972. — P. 109-125. — 776 p. — 20 000 экз.
• Е. В. Цыбульский, А. И. Чугунов, А.И. Юхт. Западная граница // Пограничные войска. Сборник материалов и документов. 1939-1941. — Москва: «Наука», 1970. — P. 501-560. — 815 p. — 20 000 экз.
• А. И. Чугунов, Т.Ф. Каряева, Е. В. Сахарова. Западная граница // Пограничные войска. Сборник материалов и документов. 1941-1945. — Москва: «Наука», 1975. — P. 423-435, 601-611. — 708 p. — 5000 экз.
• Е. Д. Соловьёв, А. И. Чугунов. Западная граница // Пограничные войска. Сборник материалов и документов. Май 1945-1950. — Москва: «Наука», 1975. — P. 513-544. — 760 p. — 25 000 экз.
• В.И. Боярский, В.И. Бурдужук, В.И. Борискин, А.С. Велидов. На страже границ Отечества. История пограничной службы.. — Москва: «Граница», 1998. — P. 225, 277-309, 410-412, 468-469, 539-566. — 607 p. — 5000 экз. — ISBN 5—86436—078—3.
• В.И. Боярский, В.И. Бурдужук, Ю.И. Завацкий, Е.П. Егоров. На страже границ Отечества. Пограничные войска России в войнах и вооруженных конфликтах XX века. — Москва: «Граница», 2000. — 504 p. — 5000 экз. — ISBN 5—86436—294—8.

Ссылки

• [ps.fsb.ru/history/general/text.htm%21id%3D10320628%40fsbArticle.html Охрана границ Советского государства (1917–1991 гг.). Сайт Пограничной службы ФСБ России]

Отрывок, характеризующий Западный пограничный округ

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.


На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.