Линейные корабли типа «Делавэр»
Линейные корабли типа «Делавэр» (англ. Delaware) — тип линкоров флота США. Построено две единицы: «Делавэр» и «Норт Дакота» (англ. North Dakota). Вторая серия американских дредноутов, развитие типа «Саут Кэролайна». Первые американские линкоры, построенные после отмены лимита на водоизмещение, введённого ранее Конгрессом США.
Содержание
История разработки
Для американских конгрессменов стало неприятным откровением то, что последние линкоры типа «Саут Кэролайна» имели водоизмещение не только меньше, чем у современных им дредноутов европейских стран, но даже меньше, чем у последних достраивавшихся в Японии и Англии броненосцев. Поэтому лимит на водоизмещение в 16 000 тонн был снят, и единственными ограничениями оставались финансовые[2][3].
Предпосылки для такого решения были заложены на летней конференции в Ньюпорте в 1905 году, где обсуждались проекты предыдущих линкоров. В отличие от единодушно одобренного главного калибра, противоминная артиллерия вызвала резкую критику. Миноносцы ощутимо выросли в водоизмещении, а на последних проектах планировалось бронирование машинной установки толщиной 51 мм. Основной задачей противоминной артиллерии является выведение из строя миноносцев до выхода их на дальность эффективной стрельбы торпедами. Дальность хода торпед постоянно росла и уже достигала 2700 м. А дальность пробития 51-мм брони для 76-мм орудий составляла не более 900 метров, чего было явно недостаточно. Для 102-мм орудий эта дальность составляла 3660 м, а для 127-мм — 4570 м. Специалисты склонялись к выбору 102-мм орудия, так как оно имело большую скорострельность[4].
Предлагалось также улучшить горизонтальное бронирование, а вместо таранного форштевня разработать новую форму носовой оконечности. Главный же вывод был о невозможности создать сбалансированный корабль в отведённом Конгрессом лимите, поэтому 30 сентября 1905 года Морское министерство направило петицию с просьбой увеличить лимит до 18 000 т. 29 июня 1906 года Конгресс издал акт, которым предписывалось создать линкор с более мощным вооружением и бронированием, чем у зарубежных, с высокой скоростью и большим радиусом действия[5].
Свои варианты проектов поручили разработать частным верфям и Бюро конструирования и ремонтов. При этом было понятно, что ни один из проектов не будет получен ранее лета 1906 года и постройка не начнётся до конца 1907 года. В бюро разработкой вариантов проекта заведовал конструктор «Саут Кэролайна» Вашингтон Л. Кэппс. Все варианты бюро к июлю 1906 года свелись к двум и приобрели конкретные очертания. Первым был линкор водоизмещением 20 500 т с десятью 305-мм орудиями и силовой установкой как на броненосце типа «Вирджиния», что обеспечивало бы ему скорость до 20 узлов. Второй вариант имел водоизмещение 24 000 т, 12 305-мм орудий и машины как на броненосном крейсере «Пенсильвания», что давало ещё один узел скорости дополнительно[5][6].
При добавлении пятой башни главного калибра пришлось решать проблему возросшей нагрузки на корпус. С другой стороны, размещение башен в оконечностях также приводило к возрастанию нагрузки на корпус. Вдобавок, чтобы корабль не зарывался в волну, для обеспечения плавучести тяжёлым оконечностям нужно было придать более полную форму, что отрицательно сказывалось на мореходности и скорости. Эту проблему можно было решить, сдвигая башни ближе к центру корабля, но использование мощной энергетической установки неизбежно сдвигало башни в оконечности[7].
Кэппсом было принято решение разместить машинные отделения между башнями № 3 и № 4. Башня № 3 была возвышенной, а № 4 и № 5 располагались на уровне верхней палубы, тыльными сторонами друг к другу. Следствием такого расположения стала невозможность башни № 3 стрелять прямо в корму из-за воздействия дульных газов на прицелы 4-й[7][8].
К этому времени было разработано новое 50-калиберное 127-мм орудие с хорошей скорострельностью, поэтому было принято решение установить его на новый тип. Располагаться они должны были в каземате на батарейной палубе, как на броненосцах «Коннектикут». Первоначально планировалась установка шести торпедных аппаратов — по одному в носу и корме и по два по бортам, но в конечном счёте остановились на двух бортовых[2].
К 1907 году почти всеми специалистами признавалось, что будущее за паротурбинными машинными установками, и поэтому на двух кораблях новой серии линкоров решили провести отложенный ранее эксперимент. Один получил паровые машины, второй — паровые турбины. Правда, из-за необходимости вписать силовую установку в ту же длину пришлось использовать турбины Кертиса вместо более длинных турбин Парсонса[8].
Бронирование и противоторпедная защита во многом повторяли таковые на «Саут Кэролайне», за исключением того, что вес можно было не экономить, и горизонтальное бронирование получилось равномерной толщины по длине. При этом уже зарождалась идея схемы бронирования «всё или ничего» — казематы 127-мм орудий сначала предлагали оставить без защиты, но потом всё же защитили 127-мм бронепоясом[2].
12-орудийный проект бюро во многом повторял 10-орудийный, но был на 12 метров длиннее. Все проекты частных верфей были отклонены, хотя внимание привлекли разработки «Фор Ривер Шипбилдинг компани». Проект впечатлял своей огневой мощью — 14 305-мм орудий и 20 102-мм при 22 000 тоннах водоизмещения и скорости в 21 узел. Его недостатком было то, что часть башен главного калибра были бортовыми. На бумаге этот проект выглядел сильнее проектов бюро, но возникли сомнения, что он может быть реализован в металле с заявленными характеристиками, поэтому он был в конечном счёте отклонён[9]. На основе этого варианта верфь построила для Аргентины два дредноута по изменённому проекту — «Ривадавия» и «Морено», которые при меньшем числе орудий — 12 — имели нормальное водоизмещение в 27 900 тонн[10][11].
19 ноября 1906 года на заседании комиссии под председательством помощника секретаря по делам флота Трумэна Р. Ньюберри было принято решение строить корабль по 10-орудийному проекту Бюро конструирования и ремонтов. А 2 марта 1907 года была утверждена и постройка второго корабля по тому же проекту[12]. Новые линкоры получили имена «Делавэр» и «Норт Дакота» с присвоением бортовых номеров 28 и 29 соответственно. 12-орудийный проект бюро в конечном счёте был использован при разработке типа «Вайоминг» программы 1908 года[10].
| Сравнительные данные вариантов линкора программы 1907 года[10] | |||
|---|---|---|---|
| Проект верфи Фор Ривер |
10-орудийный проект бюро |
12-орудийный проект бюро | |
| Нормальное водоизмещение, т | 22 352 | 20 320 | 22 352 |
| Длина, м | 164,6 | 155,5 | 169 |
| Скорость, узлы | 21 | 21 | 21 |
| Вооружение — калибр (снарядов на орудие) | |||
| 305 мм | 7х2 (80) | 5х2 (100) | 6х2 (100) |
| 127 мм | — | 14 (240) | 16 (270) |
| 102 мм | 20 | — | — |
| ТА | 4 | 2 | 2 |
| Бронирование, мм | |||
| Пояс | 279—229 | 279—229 | 279—229 |
| Каземат | 279 | 254—203 | 254—203 |
| Верхний каземат | — | 127 | 127 |
| Барбеты | 254 | 254 | 254 |
| Башни лоб/борт | 305/203 | 305/203 | 305/203 |
| Статьи весовой нагрузки, т | |||
| Бронирование | 6163 | 5089 | 5442 |
| Вооружение | 2002 | 1506 | 1801 |
| СУ | 2235 | 1966 | 2383 |
| Уголь | 3048 | 2337 | 2540 |
| Нефть | 345 | 345 | |
Конструкция
Корпус
Линкоры типа «Делавэр» имели корпус с полубаком. По сравнению с предыдущим типом верхнюю палубу продлили в кормовую оконечность и каюты офицеров вернули на привычное место в корме. Форштевень был прообразом бульба для уменьшения волнового сопротивления. Проектное водоизмещение по сравнению с предыдущим типом «Саут Кэролайна» было увеличено до 20 000 т, а полное достигло 22 325 т. Длина корпуса составила 158,1 м, ширина 26 м, осадка 8,3 м. Общий вес корпуса составлял 9105,4 т. Метацентрическая высота при нормальном водоизмещении составляла 1,153 м, а при полном — 1,293 м[6].
Благодаря изменениям корпуса корабли отличала хорошая мореходность. Оснащались двумя винтами и одним полубалансирным рулём. Это обеспечивало приличную маневренность — диаметр тактической циркуляции составлял 585 метров (640 ярдов) на 19 узлах[13].
По штату мирного времени экипаж корабля состоял из 55 офицеров и 878 матросов. В военное время за счёт резервистов экипаж возрастал до 1384 человек[14]. Условия обитаемости по сравнению предыдущим типом улучшились. Общая стоимость постройки возросла на треть — с 4,4 млн долларов до 6 млн. Эту цену пришлось заплатить за увеличение скорости на три узла и количества орудий главного калибра на четверть[5].
Силовая установка
Благодаря увеличению водоизмещения получилось установить более мощную силовую установку, чем на «Саут Кэролайне». На кораблях этой серии провели эксперимент, который не стали делать на предшественниках, — один корабль серии получил паровые машины, второй — паровые турбины[6].
На «Делавэре» были установлены две вертикальные четырёхцилиндровые паровые машины тройного расширения общей номинальной мощностью 25 000 л. с. с приводом на два винта. На испытаниях он развил скорость в 21 узел. При этом на экономической скорости хода в 10 узлов он мог преодолеть 9750 миль[6].
На «Норт Дакоте», впервые для линкоров США, была установлена двухвальная установка с паровыми турбинами Кертиса. На испытаниях линкор развил мощность в 31 635 л. с., достигнув скорости в 21,01 узла. Хотя и ожидалось, что экономичность паровых турбин будет хуже, но реальность превысила самые худшие опасения. На 10-узловой скорости дальность плавания составила 6560 миль. Этого не хватало на переход без дозаправки даже до Филиппин, что было одним из требований к проектантам. Ситуация была улучшена только в 1917 году после установки более экономичных турбин Парсонса. Мощность достигла 33 875 л. с., что обеспечило максимальную скорость в 21,83 узла[8].
Пар вырабатывался 14 котлами «Babcock & Wilcox» с давлением пара 18,6 атмосферы (265 psi), размещёнными в 4 отсеках. Котлы работали на угольном отоплении с возможностью впрыска нефти. Полный запас топлива составлял 2670 т угля и 380 т нефти[14].
Мощность турбогенераторов увеличилась — были установлены 4 агрегата по 300 кВт[14].
Бронирование
Схема бронирования не претерпела существенных изменений, но за счёт увеличения размеров общий вес вертикального бронирования достиг 4992 т. Сюда же следует добавить 1048,4 т броневой палубы[14].
Главный броневой пояс из крупповской цементированной брони по длине имел равномерную толщину и простирался на три четверти длины корабля. Он имел высоту 2,44 м, при этом у верхней кромки его толщина равнялась 279 мм, а у нижней — 229 мм. В конечностях он замыкался 254-мм траверзами. Поверх главного шёл верхний броневой пояс. Его высота равнялась 2,21 м, толщина внизу была 254 мм и 203 мм по верхней кромке. Он замыкался траверзами толщиной 229 мм. Казематы 127-мм орудий защищались 127-мм поясом, сходившимся под углом к башням № 2 и № 3 траверзами той же толщины. В этом районе обшивка имела толщину 28,6 мм, поэтому общая эквивалентная толщина бронирования составляла порядка 152 мм[14].
Броневая палуба из никелевой стали шла по верхней кромке главного броневого пояса. Она была двухслойной и на большей площади имела толщину 38 мм (19 + 19 мм). Над погребами главного калибра она увеличивалась до 51 мм (32 + 19 мм). В носовой оконечности за погребами главного калибра она имела толщину 63 мм (44 + 19 мм), заканчиваясь в носу толщиной 38 мм (25 + 13 мм)[14].
В кормовой оконечности над рулевыми механизмами шла двухслойная броневая палуба со скосами, толщиной 76 мм (63 + 13 мм). Над ней располагались 38-мм плиты никелевой стали, которые по замыслу конструкторов должны были вызвать предварительный разрыв снаряда[14].
Толщина барбетов башни составляла 254 мм. В нижней части, в местах, где барбеты прикрывали друг друга, они утончались до 102 мм. Лобовая плита башен имела такую же толщину, как и на «Саут Кэролайне», — 305 мм, боковые плиты — 203 мм. Толщина крыши была увеличена до 76 мм никелевой стали[14].
Стенки боевой рубки имели толщину 292 мм, крыша — 51 мм. Броня дымоходов не предусматривалась, так как считалось, что тягу можно будет обеспечить искусственным дутьём[14].
Противоторпедная защита была сходна с предыдущим типом. Были установлены две противоторпедные переборки, перед которыми размещались угольные ямы, создававшие дополнительную конструктивную защиту. Между бортом и угольными ямами шел воздушный промежуток — расширительная камера. Несмотря на наличие системы контрзатопления, переборки в диаметральной плоскости отсутствовали из-за опасения опрокидывания при затоплении[14].
Вооружение
Основным вооружением линкоров были десять 305-мм/45 орудий Mark 6 в пяти башнях, расположенных по линейно-возвышенной схеме. 305-мм орудие Mark 5 имело ствол длиной в 45 калибров, скреплённый шестью цилиндрами. Затворы орудий обслуживались вручную. Заряжание было картузным, с использованием 140,6 кг пороха. 394,6 кг бронебойному снаряду придавалась скорость в 823 м/с, что при максимальном угле возвышения 15° обеспечивало дальность 18 290 м. Боезапас составлял по 100 снарядов на ствол[15].
Орудия размещались в башнях Mark 8 с электрическими приводами, при этом ряд операций, на европейских линкорах механизированных, на них выполнялся вручную. Башни имели двухстадийную подачу боеприпасов. Заряды и снаряды подавались подъёмниками в перегрузочное отделение, затем они перегружались вручную на верхние подъёмники и ими подавались в боевое отделение. Вращение башни обеспечивалось двумя электромоторами мощностью 25 л. с. Вертикальное наведение каждого из орудий производилось 15-сильным электродвигателем. Привод досылателя имел мощность 10 л. с. Все механизмы имели резервный ручной привод[15].
Противоминный калибр состоял из 14 50-калиберных 127-мм орудий Mark 5, расположенных в казематах. Орудие Mark 5 имело длину ствола в 50 калибров и картузное заряжание. Использовались три типа снаряда — бронебойные массой 22,7 кг и 27,2 кг и полубронебойный массой 22,7 кг. Заряд пороха для 22,7 кг снаряда имел массу 9,5 кг, что обеспечивало ему начальную скорость в 914 м/с. Для снаряда в 27,2 кг использовался заряд пороха массой 8,5 кг, что придавало ему скорость в 823 м/с[16]. Из-за расположения на небольшой высоте от уреза воды все орудия заливались во время непогоды, а носовые даже в тихую погоду от носового буруна. Поэтому носовая пара орудий была перенесена на надстройку, а порты этих орудий заделаны. После окончания Первой мировой войны была предпринята попытка заменить их двухорудийными башнями на верхней палубе, оставив только пару кормовых орудий. Но разработка артустановки затянулась, и от этой идеи отказались. В состав вооружения также входили два подводных 533-мм бортовых торпедных аппарата.
| Орудие | 12"/45 Mark 5[15] | 5"/50 Mark 5 и Mark 6[16] |
|---|---|---|
| Год начала эксплуатации | 1906 | 1904 |
| Калибр, мм | 305 | 127 |
| Длина ствола, калибров | 45 | 50 |
| Скорострельность, выстрелов в минуту | 2—3 | 6—8 |
| Углы склонения | −5°/+15° | −10°/+15° (Mark 5) −10°/+25° (Mark 6) |
| Тип заряжания | картузное | картузное |
| Вес снаряда, кг | 394,6 | 22,7 |
| Начальная скорость, м/с | 823 | 914 |
| Максимальная дальность стрельбы, м | 18 290 | 17 370 |
Системы управления артиллерийским огнём
Для вертикальной наводки башни оснащались парой прицельных труб, жёстко связанных с орудиями и выводившихся вбок через бортовые броневые плиты. Прицел для горизонтального наведения располагался в задней части башни[17]. На верхнем наблюдательном посту располагались только дальномеры. Вся информации с них обрабатывалась на нижнем центральном посту. Позже на линкоры была установлена система центральной наводки орудий. Расчёт положения движущейся цели, с решением дифференциального уравнения, выполнял разработанный к 1917 году электромеханический компьютер фирмы «Форд»[18].
После знакомства с британской системой управления огнём американцами были внесены усовершенствования. Кроме передачи данных об угле вертикальной наводки, в башни стал передаваться и угол горизонтального наведения. Присутствовала обратная связь о реальном угле горизонтальной наводки башен. Также были установлены приборы центрального управления стрельбой противоминным калибром на базе директоров фирмы «Виккерс»[19]. Для групповой стрельбы были установлены указатели дистанции до цели («range-clocks») и на барбеты нанесена шкала («deflection scales»)[20].
Служба
| Название | Верфь | Закладка | Спуск на воду | Вступление в строй | Судьба |
|---|---|---|---|---|---|
| USS Delaware (BB-28) | Newport News | 11 ноября 1907 года | 6 февраля 1909 года | 4 апреля 1910 года | списан в 1924 году |
| USS North Dakota (BB-29) | Fore River Shipyard | 16 декабря 1907 года | 10 ноября 1908 года | 11 апреля 1910 года | списан в 1931 году |
«Делавэр» (ВВ-28)
Линкор «Делавэр» был заложен 11 ноября 1907 года на верфи «Ньюпорт Ньюс Шипбилдинг энд Драй Док». 6 февраля 1909 года он был спущен на воду и вошёл в состав флота 4 апреля 1910 года[21][22].
Первым командиром корабля стал кэптен С. А. Гоув. Во время испытания выяснилось, что носовые 127-мм орудия сильно заливаются даже в тихую погоду, поэтому было принято решение их перенести на надстройку, а порты заделать[21].
1 ноября 1910 года в составе 1-й дивизии линейных кораблей посетил британский Уэймут и французский Шербур. После возвращения из Европы, 7 января 1911 года во время учений в заливе Гуантанамо взорвался котёл, из-за чего погибло 8 человек. 18 января линкор стал на ремонт в Нью-Йорке[23].
С 31 января по 5 мая 1910 года выполнил миссию по доставке на родину тела чилийского министра Круза. С 19 по 28 июня 1910 года представлял США в Портсмуте на коронации короля Георга V. До вступления США в войну в 1917 году участвовал в различных маневрах и учениях, обучении кадет. В 1913 году посетил Вильфранш во Франции. В 1914 и 1916 годах привлекался к операциям по защите американских граждан и их собственности во время беспорядков в Мексике[8][22].
На линкоре были установлены 2 зенитных 76-мм орудия на площадках шлюпочных кранов и изменено расположение прожекторов, на носовой ажурной мачте был установлен восьмиугольный противоторпедный пост. Шлюпки постепенно заменялись на спасательные плоты[8].
После вступления США в войну вошёл в состав 9-й дивизии линкоров, вошедшей в декабре 1917 года в состав Гранд Флита как 6-я «американская» эскадра. 6—10 февраля 1918 года участвовал в обеспечении эскорта крупного конвоя в Норвегию, при этом дважды уклонялся от торпед, выпущенных немецкой подлодкой. В марте и апреле также участвовал в проводке конвоев. 24 апреля при проводке одного из конвоев передовое охранение вступило в кратковременный огневой контакт с силами германского Флота открытого моря, но у «Делавэра» не было возможности открыть огонь. В июне — июле прикрывал постановку минных заграждений в Северном море[24][22].
30 июля 1918 года был сменён в Европе линкором «Арканзас» и вернулся на Хэмптонский рейд. После объявления перемирия вернулся к рутине походов и плановых ремонтов мирного времени. В 1919 году на нём была усилена броня крыши башен и боевой рубки, модернизированы приборы управления артиллерийским огнём и установлены ещё две 76-мм зенитки[25].
В 1923 году совершил свой последний поход и нанёс визиты в Копенгаген, Гринок, Кадис и Гибралтар. По условиям Вашингтонского соглашения был исключён из списков флота. 30 августа 1923 года на верфи «Норфолк Нэви Ярд» его экипаж перешёл на заменивший «Делавэр» новый линейный корабль «Колорадо» (BB-45). 10 ноября 1923 года был исключён из списков флота и после демонтажа ценного оборудования 5 февраля 1924 года продан на слом[26][22].
«Норт Дакота» (ВВ-29)
Линкор «Норт Дакота» был заложен 16 декабря 1907 года на верфи «Фор Ривер Шипбилдинг компани» в Куинси. Корабль был спущен на воду 10 ноября 1908 года и вошёл в состав флота 11 апреля 1910 года на церемонии в Бостоне. Первым командиром корабля был назначен коммандер Чарльз П. Плакетт[26][27].
Вошёл в состав Атлантического флота, как и остальные дредноуты, занимался учебными походами и учениями у побережья США. В составе первой дивизии линкоров посетил в конце 1910 года порты Англии и Франции. В 1914 году участвовал в высадке американского десанта в мексиканском Веракрусе во время беспорядков. Начало Первой мировой войны в Европе мало что изменило в жизни линкора, и он продолжил проводить боевую подготовку. В 1917 году во время капитального ремонта получил турбины Парсонса вместо турбин Кертиса[28][27].
В отличие от «Делавэра», со вступлением США в войну «Норт Дакота» не был отправлен в Европу, продолжив нести службу у берегов Новой Англии. В конце войны на нём были произведены усовершенствования, аналогичные проведённым на «Делавэре»[29].
Осенью 1919 года линкор доставил на родину тело умершего итальянского посла, совершив ряд визитов в страны Средиземноморья. Осенью 1923 года посетил Шотландию, Скандинавию и Испанию[30][27].
По результатам Вашингтонского соглашения был выведен из состава действующего флота 22 ноября 1923 года и разоружён. Благодаря установке достаточно современной машинной установки не был пущен на слом, а использовался в качестве радиоуправляемой мишени. Прослужил в качестве мишени до 1931 года, когда его на этом посту сменил выведенный из состава флота по результатам Лондонского соглашения линкор «Юта» (ВВ-31). 7 января 1931 года линкор «Норт Дакота» был исключён из состава флота и 16 марта продан на слом. Достаточно хорошо сохранившаяся турбинная установка была демонтирована и установлена впоследствии на линкоре «Невада» в процессе модернизации[31].
Оценка проекта
Если тип «Саут Кэролайна» был ограничен 16000-тонным лимитом, установленным Конгрессом, то вторая серия американских дредноутов избежала этой участи. С этого момента американские дредноуты строились с водоизмещением равным или большим, чем у своих европейских современников. За счёт этого удалось установить более мощную силовую установку и достичь «дредноутского стандарта» скорости в 21 узел. Именно поэтому некоторыми современниками линкоры типа «Делавэр» назывались первыми американскими дредноутами. В отличие от «Саут Кэролайны», новые корабли были замечены в Европе, так как по многим параметрам не только не уступали, но и превосходили своих заокеанских современников[32][33].
Благодаря расположению башен главного калибра в диаметральной плоскости американский линкор имел бортовой залп из 10 орудий. Из-за бортового расположения башен у британского «Сент Винсента» при стрельбе на один борт не могла стрелять одна из башен, а у немецкого «Нассау» и японского «Кавати» — целых две. Поэтому на борт у них могли стрелять только 8 орудий. У германского линкора орудия имели меньший калибр — 280 мм — и более низко расположенные дальномеры, что могло затруднить стрельбу на большой дистанции. У японского дредноута бортовые башни имели орудия с длиной ствола в 45 калибров, против 50 у носовых и кормовых и за счёт этого разную баллистику[34].
Единственным недостатком американского линкора было то, что за счёт нагревания от паропроводов зарядов пороха в башне № 3 её снаряды имели большую начальную скорость, и за счёт этого получался увеличенный разлёт снарядов. Система же управления огнём на момент создания была одной из самых прогрессивных[35].
Удачным был и выбор калибра противоминной артиллерии. 127-мм орудий было достаточно для борьбы с миноносцами, и они стали «стандартом» на американских линкорах. Несколько портило картину то, что их заливало в непогоду, но от этого страдали и многие европейские корабли[35].
Бронирование было на уровне европейских линкоров, а за счёт отсутствия бортовых башен конструктивная противоторпедная защита получилась внушительной глубины даже по меркам Второй мировой войны — 7 метров. О прочности их корпусов и башен красноречиво говорит тот факт, что американцы в основном вели стрельбу полными залпами, в то время как британцы и немцы предпочитали стрельбу полузалпами из-за опасения сотрясения корпуса. У американцев получилось создать прочные мореходные корабли с большой дальностью плавания. Автономность и обитаемость вообще были выше всяких похвал[34].
Платой за рост водоизмещения, скорости и мощности вооружения стал рост стоимости постройки на четверть, по сравнению с предыдущим типом[10]. Но несмотря на не слишком удачный эксперимент с турбинной установкой, эти корабли хорошо укладывались в американскую концепцию эволюционного развития. Они получились достаточно удачными для того, чтобы следующая серия американских дредноутов[прим. 1] была заложена по практически такому же проекту[34][36].
«Саут Кэролайна» |
«Норт Дакота» |
«Сент Винсент» |
«Нассау»[37]
| ||
|---|---|---|---|---|---|
| Год закладки | 1906 | 1907 | 1907 | 1907 | |
| Год ввода в строй | 1910 | 1910 | 1909 | 1909 | |
| Водоизмещение нормальное, т | 16 256 | 20 320 | 19 560 | 18 873 | |
| Полное, т | 17 983 | 22 229 | 23 030 | 20 535 | |
| Тип СУ | ПМ | ПТ | ПТ | ПМ | |
| Мощность, л. с. | 16 500 | 25 000 | 24 500 | 22 000 | |
| Максимальная скорость, узл | 18,5 | 21 | 21 | 19,5 | |
| Дальность, миль (на скорости, узл.) | 6950 (10) | 6560 (10) | 6900 (10) | 8000 (10) | |
| Бронирование, мм | |||||
| Пояс | 254 | 279 | 254 | 300 | |
| Палуба | 35—63 | 35—63 | 76 | 55—80 | |
| Башни | 305 | 305 | 279 | 280 | |
| Барбеты | 254 | 254 | 229 | 265 | |
| Рубка | 305 | 292 | 279 | 400 | |
| Схема размещения вооружения |  |
 |
 |
| |
| Вооружение | 4×2×305/45 22×1×76/50 2 ТА |
5×2×305/45 14×1×127 2 ТА |
5×2×305/50 20×1×102 3 ТА |
6×2×280/45 12×1×150 16×1×88 6 ТА | |
См. также
Напишите отзыв о статье "Линейные корабли типа «Делавэр»"
Примечания
- ↑ Следующим типом были заложенные годом позже линкоры типа «Флорида»
Использованная литература и источники
- ↑ Silverstone P. H. The New Navy. 1883—1922. — New York, USA: Routledge, 2006. — P. 13. — ISBN 978-0-415-97871-2.
- ↑ 1 2 3 Friedman, US Battleships, 1985, p. 65.
- ↑ Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 10.
- ↑ Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 10—11.
- ↑ 1 2 3 Friedman, US Battleships, 1985, p. 63.
- ↑ 1 2 3 4 Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 12.
- ↑ 1 2 Friedman, US Battleships, 1985, pp. 64—65.
- ↑ 1 2 3 4 5 Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002.
- ↑ Friedman, US Battleships, 1985, p. 68.
- ↑ 1 2 3 4 Friedman, US Battleships, 1985, p. 69.
- ↑ Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 15.
- ↑ Friedman, US Battleships, 1985, pp. 68—69.
- ↑ Friedman, US Battleships, 1985, p. 432.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 13.
- ↑ 1 2 3 DiGiulian, Tony. [www.navweaps.com/Weapons/WNUS_12-45_mk5.htm United States of America 12"/45 (30.5 cm) Mark 5 and Mark 6] (англ.). www.navweaps.com. — Описание 305-мм орудий Mark 5 и Mark 6. Проверено 3 октября 2012. [www.webcitation.org/6Bw3T4PAP Архивировано из первоисточника 5 ноября 2012].
- ↑ 1 2 DiGiulian, Tony. [www.navweaps.com/Weapons/WNUS_5-50_mk5.htm United States of America 5"/50 (12.7 cm) Mark 5 and Mark 6] (англ.). www.navweaps.com. — Описание 127-мм орудий Mark 5 и Mark 6. Проверено 3 октября 2012. [www.webcitation.org/6CIqrHmfw Архивировано из первоисточника 20 ноября 2012].
- ↑ Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 33.
- ↑ Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 36—37.
- ↑ Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 37.
- ↑ Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 36.
- ↑ 1 2 Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 52.
- ↑ Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 53.
- ↑ Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 54.
- ↑ Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 55.
- ↑ 1 2 Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 56.
- ↑ Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 57.
- ↑ Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 57—58.
- ↑ Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 58.
- ↑ Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 59.
- ↑ Conway's, 1906—1921. — P.113
- ↑ Балакин, Дредноуты, 2004, с. 11.
- ↑ 1 2 3 Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 96.
- ↑ 1 2 Мандель, Скопцов. Линкоры США, 2002, с. 96—97.
- ↑ Friedman, US Battleships, 1985, p. 71.
- ↑ Gray, Randal (ed). Conway's All The Worlds Fighting Ships, 1906-1921. — London: Conway Maritime Press, 1985. — P. 145. — 439 p. — ISBN 0-85177-245-5.
Литература
- Балакин С. В., Кофман В. Л. Дредноуты. — М.: Техника-Молодёжи, 2004. — ISBN 5-93848-008-6.
- Мандель А. В., Скопцов В. В. Линейные корабли Соединенных Штатов Америки. Часть I. Линкоры типов «South Carolina», «Delaware», «Florida» и «Wyoming». — СПб.: издание альманаха «Корабли и сражения», 2002. — (Боевые корабли мира).
- Тарас А. Е. Энциклопедия броненосцев и линкоров. — М.: Харвест, АСТ, 2002. — ISBN 985-13-1009-3.
- Conway's All The Worlds Fighting Ships, 1906—1921 / Gray, Randal (ed.). — London: Conway Maritime Press, 1985. — 439 p. — ISBN 0-85177-245-5.
- Friedman N. U.S. Battleships: An Illustrated Design History. — Annapolis, Maryland, U.S.A.: Naval Institute Press, 1985. — ISBN 0-087021-715-1.
- Silverstone P. H. The New Navy. 1883—1922. — New York, USA: Routledge, 2006. — ISBN 978-0-415-97871-2.
Ссылки
- [www.history.navy.mil/photos/usnshtp/bb/bb30cl.htm Florida Class (BB-30 and BB-31), 1909 Building Program] (англ.). Исторический раздел официального сайта ВМС США. — Описание и фото линкоров типа «Делавэр». Проверено 31 октября 2012. [www.webcitation.org/6CIqtCkHM Архивировано из первоисточника 20 ноября 2012].
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Линейные корабли типа «Делавэр»
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
