Мхитар Севастийский

Мхитар Севастийский Մխիթար Սեբաստացի<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
1-й настоятель ордена мхитаристов
Церковь:	Армянская католическая церковь
Преемник:	Стефан Мелконян
Имя при рождении:	Манук Петросян
Рождение:	7 ноября 1676(1676-11-07) Сивас, Османская империя
Смерть:	16 апреля 1749(1749-04-16) (72 года) монастырь св. Лазаря, Италия
Похоронен:	монастырь св. Лазаря
Принятие священного сана:	1696
Принятие монашества:	1691

Мхита́р Севасти́йский или Себастаци (арм. Մխիթար Սեբաստացի, итал. Mekhitar da Pietro, в миру Манук Петросян; 7 ноября 1676, Сивас, Османская империя — 16 апреля 1749, монастырь св. Лазаря, Италия) — армянский языковед, богослов, основатель ордена мхитаристов.

Биография

Родился в Севастии (Сивас, западная Армения, территория современной Турции) 7 февраля 1676 года. Поступил в монастырь Сурб Ншан (Святого Знамения), где принял имя Мхитар (Утешитель). В 15 лет уже был саркавагом (диаконом). Стремясь к знаниям, отправился в Эчмиадзин, который считал центром цивилизации. В пути встретил миссионера-европейца и армянского путешественника, чьи рассказы о западном мире его глубоко поразили; с тех пор он стремился приобщить свой народ к достижениям Запада. Полтора года бродил с места на место, зарабатывая на жизнь преподаванием, затем вернулся в Сивас, где посвятил себя чтению армянских, сирийских и греческих богословов. После неудачной попытки попасть в Европу через Александрию был рукоположен в Сивасе в сан священника (1696), получил церковную ученую степень вардапета (1699).

В качестве проповедника отправился в Константинополь, где вокруг него собрался кружок учеников, в 1701 году оформившийся в монашескую общину, которая, помимо типичных религиозных задач, поставила себе целью просветительскую деятельность среди армян и их воссоединение со Святым Престолом. В ходе начавшихся гонений на католиков со стороны турецких властей и подчиненных им православных и нехалкидонских иерархов был вынужден укрыться в монастыре капуцинов, находившемся под дипломатической защитой Франции, затем бежать в Морею (в то время находившуюся под контролем Венецианской республики. В Модоне он построил армянскую церковь и монастырь, заложив основы будущего ордена. В 1712 году Папа Климент XI дал этому начинанию официальное одобрение и назначил Мхитара аббатом. Однако уже через три года между Венецией и Османской империей началась война, поставившая монастырь под угрозу. Мхитар с шестнадцатью спутниками перебрались в Венецию, чтобы основать там новый монастырь. Модон же был захвачен турками, монастырь разрушен, около 70 остававшихся там монахов рассеяны.

В Венеции Мхитару удалось получить в дар небольшой остров Святого Лазаря, расположенный в южной части Венецианской лагуны, вблизи острова Лидо. Официальное переселение состоялось 8 сентября 1717 года. На острове Мхитар и его собратья восстановили из руин старую церковь и выстроили монастырь, со временем ставший одним из мировых центров армянской культуры. Здесь Мхитар прожил 30 лет, занимаясь литературными трудами и печатным делом. Он скончался 16 апреля 1749 года.

Важнейшие работы

• Комментарий на Евангелие от Марка (1737)
• Комментарий на Книгу Екклезиастика
• Армянская грамматика
• Армянская грамматика народного языка
• Армянский словарь (1744)
• Армянский Катехизис (на литературном и народном языках)
• Армянская Библия

Ссылки

• [www.newadvent.org/cathen/10102a.htm Католическая энциклопедия]  (англ.)
• Мхитар Севастийский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Мхитар Севастийский

– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.