Реальные пацаны
Поделись знанием:
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.
Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.
Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.
В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.
Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]
Билибин собрал кожу над бровями и с улыбкой на губах задумался.
– Vous ne me prenez pas en расплох, vous savez, – сказал он. – Comme veritable ami j'ai pense et repense a votre affaire. Voyez vous. Si vous epousez le prince (это был молодой человек), – он загнул палец, – vous perdez pour toujours la chance d'epouser l'autre, et puis vous mecontentez la Cour. (Comme vous savez, il y a une espece de parente.) Mais si vous epousez le vieux comte, vous faites le bonheur de ses derniers jours, et puis comme veuve du grand… le prince ne fait plus de mesalliance en vous epousant, [Вы меня не захватите врасплох, вы знаете. Как истинный друг, я долго обдумывал ваше дело. Вот видите: если выйти за принца, то вы навсегда лишаетесь возможности быть женою другого, и вдобавок двор будет недоволен. (Вы знаете, ведь тут замешано родство.) А если выйти за старого графа, то вы составите счастие последних дней его, и потом… принцу уже не будет унизительно жениться на вдове вельможи.] – и Билибин распустил кожу.
– Voila un veritable ami! – сказала просиявшая Элен, еще раз дотрогиваясь рукой до рукава Билибипа. – Mais c'est que j'aime l'un et l'autre, je ne voudrais pas leur faire de chagrin. Je donnerais ma vie pour leur bonheur a tous deux, [Вот истинный друг! Но ведь я люблю того и другого и не хотела бы огорчать никого. Для счастия обоих я готова бы пожертвовать жизнию.] – сказала она.
Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.
«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.
В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.
Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.
Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…
В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.
Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.
Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.
| Реальные пацаны | |
 Постер первого сезона | |
| Жанр | |
|---|---|
| Создатель |
Антон Зайцев |
| В ролях |
Николай Наумов |
| Композитор | |
| Страна | |
| Количество сезонов |
5 сезонов по нумерации оф. сайта |
| Количество серий |
178 (список эпизодов) |
| Производство | |
| Продюсер |
Антон Зайцев |
| Режиссёр | |
| Оператор |
Сергей Долгушин |
| Сценарист |
Антон Богданов |
| Хронометраж |
25 мин. |
| Студия |
Good Story Media |
| Трансляция | |
| Телеканал | |
| На экранах |
с 8 ноября 2010 |
| Формат видео |
4:3 (1—90 серия) |
| Формат звука |
стерео |
|
[realniepazany.tnt-online.ru/ pazany.tnt-online.ru] | |
«Реа́льные пацаны́» — российский комедийный телесериал о жизни депутата Коляна и его друзей — Антохи и Вована. Сериал официально признан культурным достоянием Пермского края[1]. Премьера сериала состоялась 8 ноября 2010 года на канале ТНТ.
Производитель — «Good Story Media», «А+production» (с 4 сезона).
Содержание
- 1 Рейтинги, отзывы и анонсы
- 1.1 Сезон 1, блок 1 (8 ноября 2010 — 30 декабря 2010)
- 1.2 Сезон 1, блок 2 (9 марта 2011 — 7 апреля 2011)
- 1.3 Сезон 2, блок 1 (7 ноября 2011 — 8 декабря 2011)
- 1.4 Сезон 2, блок 2 (27 августа 2012 — 27 сентября 2012)
- 1.5 Сезон 3, блок 1 (8 апреля 2013 — 30 апреля 2013)
- 1.6 Сезон 3, блок 2 (30 сентября 2013 — 24 октября 2013)
- 1.7 Сезон 4, блок 1 (1 сентября 2014 — 2 октября 2014)
- 1.8 Сезон 4, блок 2 (13 апреля 2015 — 15 мая 2015)
- 1.9 Сезон 5, блок 1 (16 мая 2016 — 8 июня 2016)
- 2 Сюжет
- 2.1 Пилотная серия
- 2.2 1 сезон, блок 1
- 2.3 1 сезон, блок 2
- 2.4 2 сезон, блок 1
- 2.5 2 сезон, блок 2
- 2.6 3 «московский» сезон, блок 1
- 2.7 3 «московский» сезон, блок 2
- 2.8 4 сезон, блок 1
- 2.9 4 сезон, блок 2
- 2.10 5 сезон, блок 1 «Помни о своих корнях»
- 2.11 Главные роли
- 2.12 Роли второго плана
- 2.13 Эпизодические роли
- 2.14 Приглашённые знаменитости
- 3 Съёмочная группа
- 4 Факты о сериале
- 5 Примечания
- 6 Ссылки
Рейтинги, отзывы и анонсы
- Разбивка по сезонам приведена по [realniepazany.tnt-online.ru/video.html официальному сайту] телесериала на канале ТНТ на момент 2015 г. Цитируемые новости на момент написания могут упоминать другую разбивку по сезонам.
Сезон 1, блок 1 (8 ноября 2010 — 30 декабря 2010)
Пресса отмечала, что пилотная серия не понравилась жителям Перми, в которой происходит основное действие и съемки сериала[2]. Однако по данным «TNS Россия» сериал занял 2 место в Топ-20 программ, популярных у молодежной возрастной категории от 18 до 30 лет. Повтор 1 сезона получил у той же аудитории долю 21,8 %.[3].
Сезон 1, блок 2 (9 марта 2011 — 7 апреля 2011)
Согласно анонсам, этот блок являлся 2 сезоном на момент выхода, позднее нумерация изменилась на официальном сайте. Газета «Телевести» писала в статье-анонсе 2 сезона, что будут затронуты следующие темы: «Что стало с отцом Коляна, как выглядит мама Леры, почему Вован питается золотом, зачем Антоха спаивает сотрудницу ЗАГСа? И при чем здесь Владивосток?». Продюсер сериала Антон Зайцев заявил, что в первых эпизодах был упор на «реальную пацанскую жизнь» с брутальным юмором, а во 2 сезоне зрителю откроется глубокий внутренний мир Коляна[4]. Первая серия 2 сезона (7 марта 2011) попала в лидеры телесезона 2010—2011: её рейтинг на канале ТНТ составил 7,6 %, а доля — 33,4 %, на этом канале это была самая рейтинговая передача[5].
Сезон 2, блок 1 (7 ноября 2011 — 8 декабря 2011)
Перед началом сезона его сюжет изначально держался в тайне, в прессе упоминались лишь отрывочные сведения о некоторых сюжетных поворотах, в частности — что в одном из эпизодов герои разобьют Audi A6[6] (см. описание последней серии сезона). Слоган 3 сезона, по словам продюсера — «Клан Сопрано из Перми»[6]. Также «Аргументы и факты» сообщали накануне начала сезона, что в съемках участвовали Анна Семенович и братья Запашные[7]. Непосредственно перед началом сезона там же было описано, что произойдет в сериале за сезон: беременность Леры, серьезная работа Коляна над своим характером и серьезные изменения в жизни всех героев. Продюсеры сериала заявили, что жанр в новом сезоне сместится в сторону криминальной комедии[8].
Первая серия этого сезона заняла 3 место в списке лидеров канала ТНТ в сезоне 2011—2012, получив рейтинг 5,1 % и долю 14 % по данным TNS Russia[9]
Сезон 2, блок 2 (27 августа 2012 — 27 сентября 2012)
По заявлению авторов сериала, серии этого сезона созданы в соответствии с законом «Об ограждении детей от получения информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», подписанным Дмитрием Медведевым[10]. Ряд серий нового сезона был продемонстрирован на предварительном показе 22 августа, а сюжет обсуждался в нескольких изданиях, в частности, «Комсомольская правда» подробно указала направление сюжетных линий и карьерного роста героев[11], «Аргументы и факты», указав основные сюжеты, заявили что сериал может стать «российской Санта-Барбарой»[12]. Все новостные источники, писавшие о новом сезоне сериала, упомянули такие сюжетные линии, как: открытие героями собственного кафе, служба в армии и вступление в секту[13][14].
Сезон 3, блок 1 (8 апреля 2013 — 30 апреля 2013)
В преддверии нового сезона несколько изданий опубликовали интервью с актерами и «спойлеры»[15][16]: Колян будет жить в Москве с Лерой, все главные герои тоже окажутся в Москве, а в съемках примут участие Виктор Рыбин и Наталья Сенчукова.
Сезон 3, блок 2 (30 сентября 2013 — 24 октября 2013)
Согласно официальному анонсу, следующие серии под подзаголовком «Столичный сезон, часть 2» транслировались с 30 сентября 2013.[17][18]
Согласно газетным анонсам[19], в новом сезоне зрителей ждет амбициозный начальник Коляна, который заставит весь коллектив биться за место старшего консультанта; «бизнес» Антохи и Вована совместно с бомжом; они же, осваивающие знакомства в интернете; будни Эдика в тюрьме и выживание Машки с ребёнком и Валей; роман участкового Ознобихина с состоятельной москвичкой и многое другое. Катерина Шпица, игравшая роль начальницы Коляна, в новом сезоне сниматься не будет[20].
Сезон 4, блок 1 (1 сентября 2014 — 2 октября 2014)
Новый сезон вернул главных героев в Пермь, где Антоха и Вован начали свой бизнес, Вова и Валя развивают отношения, Эдик с Машкой сталкиваются с трудностями во время воспитания дочери, у Коляна появляется новая девушка, но он все ещё пытается наладить отношения с Лерой.
Сезон 4, блок 2 (13 апреля 2015 — 15 мая 2015)
Премьера состоялась 13 апреля 2015 года на телеканале ТНТ[21].
Колян остановил свой выбор на Лере, но теперь на него ложится ответственность за всю её семью, у Антохи наконец-то появляется постоянная подруга, Иваныч старается отстоять свой бизнес и вступает в конфликт с главой администрации.
Сезон 5, блок 1 (16 мая 2016 — 8 июня 2016)
У Коляна закончился условный срок и он выдвигает свою кандидатуру на местных выборах. Лера занялась популяризацией коми-пермяцкой культуры. Валя и Вова наконец-то перестают ссориться, а Машка бросает Эдика и уходит к давнему знакомому Фитилю.
Сюжет
Пилотная серия
Телеканал предлагает пермскому пацану Коляну, попавшемуся на краже канализационных люков, принять участие в реалити-шоу. За ним всё время будет ходить оператор, снимающий его жизнь, работу и друзей. От Коляна требуется только жить честно. У Коляна уже есть условный срок и несколько приводов в милицию, и, если он откажется, ему грозит тюремное заключение. Поэтому Колян соглашается на участие в реалити-шоу «Реальные пацаны».
1 сезон, блок 1
Колян работает продавцом-консультантом в салоне мобильной связи с коллегой — метросексуалом Эдиком; его лучшие друзья, Антоха и Вован — механики в автосервисе, Колян часто бывает и у них. Дома Коляна ждёт мама Марина и её сожитель Армен — продавец обуви на рынке; отец Коляна отбывает наказание в колонии. Колян, как условно осужденный, ежедневно отмечается у участкового Игоря Ознобихина и его помощника Алексея Базанова; вне работы Базанов влюблен в бывшую одноклассницу, проститутку Настю Иванчук.
В личной жизни у Коляна присутствуют две девушки: простоватая Машка, с которой он познакомился полгода назад и живет в одном районе, и обеспеченная и интеллигентная студентка Лера, с которой Колян рос в одном дворе до её переезда и в которую он влюблён. При этом ее отец, Сергей Иванович, имеющий серьезный бизнес, откровенно презирает Коляна. Также присутствуют подруга Машки — девушка «с тяжелым характером» Валя, и подруги Леры — гламурные девушки Олеся и Вика.
Центральная сюжетная линия сезона — попытки Коляна выбрать: остаться жить с нелюбимой, но доступной Машкой или завоёвывать любимую, но недоступную Леру. Колян выбирает Леру, но сезон заканчивается тем, что Лера уходит от Коляна, а сам он, после попойки на свадьбе друзей, просыпается без трусов в постели у Машки.
| Номер серии | Описание серии | Премьера | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Коляну грозит 2 года лишения свободы за кражу канализационных люков, а телевидение даёт ему шанс на исправление. Колян становится примерным гражданином и находит работу продавцом сотовых телефонов. Но участковый Ознобихин подозревает Коляна в краже телефона у клиента салона в первый же день работы. | 8 ноября 2010 | ||||
| 2 | В салоне сотовой связи Колян встречает бывшую одноклассницу Леру, дочку бизнесмена. Девушка делает платёж за сотовую связь и у Коляна оказывается чек с её номером телефона. Антоха, в порядке критики акции «Браслетики добра» в салоне сотовой связи, решает сделать реальное добро, подарив детдомовцу девяносто девять рублей. Во время обхода младший лейтенант Базанов встречает бывшую одноклассницу, ныне проститутку, Настю Иванчук. | 9 ноября 2010 | ||||
| 3 | Колян стремится найти возможность для общения с Лерой. Колян, Антоха и Вован вместе идут на танцевальную вечеринку латиноамериканских бальных танцев. | 10 ноября 2010 | ||||
| 4 | Колян пытается решить, стоит ли добиваться Леры или остаться с Машкой. Антон и Вова планируют попасть в женское общежитие. Мама Коляна подозревает своего сожителя Армена в краже серёжек. | 11 ноября 2010 | ||||
| 5 | Колян встречает Леру и её отца, Сергея Ивановича, в университете. Базанов пытается навести порядок с уличной проституцией и защищает ударившую его Настю. | 15 ноября 2010 | ||||
| 6 | Колян уходит из салона сотовой связи и по приглашению Сергея Ивановича устраивается работать курьером в его фирме. Антоха и Вован ремонтируют машину важных людей из Березников. Валя пытается познакомиться с Эдиком с помощью «метода со страшной подругой». Колян спасает «угнанную» машину Сергея Ивановича, и заваливает первый рабочий день. | 16 ноября 2010 | ||||
| 7 | Подруга Леры Олеся в пьяной депрессии из-за того, что её парень подарил ей не тот BMW; она случайно запирает свою собачку в машине, и Колян помогает им выбить в машине стекло, но заваливает важное задание на работе. Участковый Ознобихин приходит к Наумовым домой в рамках борьбы с нелегальной иммиграцией, и по ходу дела вскрывает квартиру с множеством нелегальных китайцев. Колина мама узнает о том, что у Армена есть жена и трое детей. | 17 ноября 2010 | ||||
| 8 | Колян снова работает в салоне сотовой связи и продолжает попытки завязать отношения с Лерой. Машка просит Коляна подарить ей декоративную собачку, и он идет на вечеринку в модный клуб по приглашению Леры. Там он узнаёт, что у Леры есть молодой человек, и решает жить с Машкой. | 18 ноября 2010 | ||||
| 9 | С сильным похмельем Лера просыпается у Коли дома. Она уходит к подругам, чтобы справиться с изменой бывшего парня. Машка приходит жить к Коляну, но тот прогоняет её. Колян и Лера договариваются сходить в кино, однако оба хорошенько напиваются и еле добираются до кинотеатра. | 22 ноября 2010 | ||||
| 10 | Лера уехала в Лондон, чтобы развеяться, а Машка бросила Коляна. Колян, тоже чтобы развеяться, идёт с друзьями в стрип-клуб, где Антоха устраивает потасовку с чеченцами. Благодаря участковому Ознобихину выяснение отношений переносится на футбольное поле. Валя начинает встречаться с Эдиком. | 23 ноября 2010 | ||||
| 11 | Колян вступается за свою бывшую девушку Машку и оказывается втянут в конфликт с её бывшим парнем, вернувшимся из армии. Эдик не может решиться бросить Валю. У Армена заболела грыжа, Марина пытается уладить болезни с помощью народной медицины. Колян торгует за Армена на рынке, и продает инвалиду один ботинок из пары. Антоха и Вован решили замутить бизнес с разведением бойцовских собак, но из-за нехватки стартового капитала покупают двух декоративных кроликов, которые оказываются геями. | 24 ноября 2010 | ||||
| 12 | Машка и Колян снова встречаются, однако у них появляются проблемы в сексе. Валя и Эдик помогают Машке устроить романтическую обстановку в квартире. Вован, Колян и Машка идут на концерт группы «Мальчишник», где Вова пытается сфотографироваться с группой, а Колян — оживить страсть к Машке. Антоха попался участковому Ознобихину с пакетиком марихуаны, и Базанов «под чутким руководством» участкового производит контрольную закупку у цыган. | 25 ноября 2010 | ||||
| 13 | Колян встречает бывшую одноклассницу, и узнает, что Лера ходит в больницу к их бывшей учительнице английского, после чего Колян сам идёт в эту больницу. В конце серии Лера с Колей первый раз целуются. Антоха присматривает за своим малолетним племянником. Мама Коляна пытается, по совету подруги, вызвать ревность у Армена. | 29 ноября 2010 | ||||
| 14 | Колян, его друг детства Ваня, Антоха, Вован и Эдик собираются на дачные шашлыки мужской компанией. Эдик не может признаться Вале, что она ему не нравится, и Валя с Машкой увязываются за Эдиком; Лера подвозит Коляна, а Вован приводит Иванчук. Под давлением компании Колян признаётся друзьям, что встречается с Лерой. Антоха подозревает, что старый друг Коляна — гей. | 30 ноября 2010 | ||||
| 15 | Друзья Коляна и подруги Леры обсуждают, что у тех ещё не было секса. Пацаны предлагают Коляну покатать Леру на лимузине. Но лерины подружки не хотят отпускать её одну в лимузин с тремя пацанами, в результате кататься едет большая компания, а потом Лера приглашает всех к себе. Машка делает тест на беременность и выясняет, что беременна, поэтому Колян принимает решение расстаться с Лерой. | 1 декабря 2010 | ||||
| 16 | Оказалось, что Машка не беременна. Колян пытается вернуться к Лере, но та уже встречается с богатым парнем Валерой. Машка, мстя бросившему её Коле, пытается встречаться с гинекологом. Базанов, проводя проверку в квартире Коляна, напивается и грубит участковому Ознобихину в присутствии начальства. В гости к Коляну приехал троюродный брат Димасик. | 2 декабря 2010 | ||||
| 17 | Колян пытается объясниться с Лерой, но его кусает оса. Машка нашла парня, очень похожего на Коляна. Валя устраивается на работу продавцом в столовой. | 6 декабря 2010 | ||||
| 18 | Колян всё же сумел поговорить с Лерой, для этого ему пришлось найти способ попасть на благотворительный приём. Димасик проворачивает аферу с реализацией итальянских похоронных костюмов. Антоха и Вован повышают популярность своего автосервиса, сняв дорожные люки. | 7 декабря 2010 | ||||
| 19 | Лера и Колян пытаются найти подходящее место для первого секса. Участковый Ознобихин проводит операцию — рейд по проституткам. Базанов покупает подарок для высокого начальства, и проводит свидание с Иванчук. Валя устраивается на работу, используя резюме, сделанное Эдиком. | 8 декабря 2010 | ||||
| 20 | Колян дарит Лере брошь, купленную Димасиком. Машка, Валя и Эдик загорают на крыше; Эдик участвует в драке. Ознобихин борется с «мафией» Наумовых. | 13 декабря 2010 | ||||
| 21 | Валя и Эдик устраивают в садике развратное представление. Колян остается дома у Леры, но её папа приходит раньше времени. Антоха и Вован в костюмах Человека-паука и Бэтмена помогают Вале, а потом спешат на помощь к Коляну. | 9 декабря 2010 | ||||
| 22 | Лера ведёт Коляна на день рождения к друзьям. Колян, чтобы оправдать себя, пытается работать в трёх местах одновременно. Антоха и Вован открывают ночной шиномонтаж. | 14 декабря 2010 | ||||
| 23 | Машка придумала изящную комбинацию, чтобы голой оказаться вместе с Коляном в квартире у Леры. Вована приняли за скинхеда (за надпись «Кох еврей»). Настя Иванчук решила выйти замуж за Базанова и обещает перестать работать проституткой. | 15 декабря 2010 | ||||
| 24 | Антоха и Вован собирают пустые бюллетени, чтобы сделать «вброс» на выборах, а затем организуют Лере и Коляну романтический вечер на крыше. | 16 декабря 2010 | ||||
| 25 | Сергей Иванович нанимает Коляна и его друзей, чтобы те устроили розыгрыш для его американского партнёра — напали на него во дворе. Но Вован нечаянно стреляет в него из пневматического пистолета. Узнав об этом, Сергей Иванович разыгрывает уже ребят, заставляя их хоронить труп в ковре и пластиковом пакете. | 20 декабря 2010 | ||||
| 26 | Лера пытается пристроить Коляна на работу к своим знакомым. В итоге его увольняют отовсюду. Эдик принимает решение ограбить ЗАГС. | 21 декабря 2010 | ||||
| 27 | Сергей Иванович планирует «отмыть» деньги через фирму Коляна и Димасика, он переводит фирме деньги, которые Колян должен обналичить. Димасик отправляет Коляна за шифером в деревенский колхоз, а сам снимает деньги со счёта. | 22 декабря 2010 | ||||
| 28 | Колян с друзьями ищут Димасика и находят на даче у Машки. Эдик и Машка понимают, что нравятся друг другу. В итоге Димасик попался и ребята возвращают деньги Сергею Ивановичу. | 23 декабря 2010 | ||||
| 29 | Сергей Иванович запрещает Лере встречаться с Коляном, но она его не слушает и уходит из дома. Эдик пытается найти способ сказать Вале, что ему нравится Машка. Антоха и Вован скованы наручниками из секс-шопа. | 27 декабря 2010 | ||||
| 30 | Мама Коляна учит Леру вести хозяйство. Лера предлагает Коляну снять квартиру. Эдик и Базанов устраивают мальчишник перед свадьбами, на мальчишник вызывают проститутку, по вызову приезжает Настя, но ей удаётся спрятаться от Базанова. | 28 декабря 2010 | ||||
| 31 | Эдик готовится к свадьбе, сначала просит Антоху и Вована сломать ему руку, но в конце концов принимает белую таблетку, оставшуюся с Казантипа, и едет на свадьбу. Мама Базанова узнаёт, что Настя работает проституткой и не приходит на свадьбу. | 29 декабря 2010 | ||||
| 32 | Свадьба грозит разочарованием. Эдик и Базанов бросают жён у алтаря. А Колян потеряет Леру во второй раз. | 30 декабря 2010 | ||||
1 сезон, блок 2
Пока Колян пытается вернуть Леру, у его друзей происходит любовный квадрат: хоть Валя и замужем за Эдиком, она начинает изменять ему с коллегой по автосалону Олегом, а сам Эдик изменяет Вале с Машкой.
Отец Коляна выходит на свободу и приезжает домой в начале сезона. В середине сезона появляется приехавшая из Испании мать Леры. В конце сезона Колян женится на Лере.
В последней серии Коляна ждёт суд за угон автомобиля, которого он не совершал, и виноваты в этом его друзья Антоха и Вован. В последней сцене вновь появляется девушка из проекта «Реальные пацаны» и сообщает о том, что до решения суда съёмки сериала придётся приостановить.
| Номер серии | Описание серии | Премьера | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| 33 (1) | Колян просыпается без трусов в постели у Машки, и обнаруживает что Лера ушла из его дома. Базанов, с целью мести Иванчук, заказывает проститутку — Настину подругу Ленку. Вован с Антохой просыпаются голые вдвоем на одном диване. Освежить смутные воспоминания о прошедшей свадьбе может только сохранившаяся видеозапись. | 9 марта 2011 | ||||
| 34 (2) | Чтобы не думать о Лере, Колян решил уйти с головой в работу, но его планы ломает недавно вышедший из тюрьмы друг «Бояра», из-за которого Коляна увольняют за плохое обращение с клиентами. Вован и Антоха пьют «на спор» ящик безалкогольного пива. Эдик вселяется в квартиру к Валиным родителям. Армен дарит Марине цепочку на юбилей знакомства, она подбирает ответный подарок. | 10 марта 2011 | ||||
| 35 (3) | Лера в депрессии, подруги подговаривают своих мужчин поехать и «разобраться» с Коляном, в результате ссорятся и мирятся все, кроме Коли и Леры. Антоха и Вован за деньги вводят в реалити-шоу молчаливого пацана, маячащего «в кадре». Эдик собирается в командировку, вместо него приходит вороватый временный работник. | 14 марта 2011 | ||||
| 36 (4) | Из тюрьмы вышел отец Коляна, теперь он серьёзный бизнесмен в дорогом костюме и с дорогими часами. В это же время у участкового появляется потерпевший — немец, у которого украли дорогой костюм и часы. Антоха и Вован пытаются получить деньги по медицинской страховке. Машка избавляется от Валиного борща, а Валя — от Машкиного арбуза. | 15 марта 2011 | ||||
| 37 (5) | Колян придумал, как вернуть Леру: он говорит её подругам, что уезжает во Владивосток, считая, что они скажут об этом Лере, но его план не работает. Валя поставила фингал Эдику, и он хочет из-за этого развестись. Родные и друзья провожают Коляна во Владивосток. | 16 марта 2011 | ||||
| 38 (6) | Колян, узнав, что Лера его по-прежнему любит, пытается с ней встретиться, но планы ломают Антоха и Вован, случайно закрывшиеся в автохолодильнике с рыбой. У отца Коли день рождения, и он приводит домой «клофелинщицу». Валя устроилась на работу в автосалон, её некомпетентность разоблачает менеджер Олег, а она разоблачает воровство Олега. | 17 марта 2011 | ||||
| 39 (7) | Лера — в Испании, Коля — в депрессии. Он знакомится с Надей, которая показывает ему, как пользоваться скайпом, и Колян начинает общаться с Лерой. Взамен он отвозит Надину машину в автосервис к Вовану и Антохе. Эдик приходит к Вале на работу, получает характеристику «лошара» от Олега. Валя переспала с Олегом. Вован ломает бампер Надиной машины, и пацаны получают проблем от афганца «дяди Лёши». | 21 марта 2011 | ||||
| 40 (8) | Разговаривая по скайпу с Лерой, Колян предложил обменяться фотографиями, на которых Колян как бы во Владивостоке. Одна из Надиных подруг умеет пользоваться «Фотошопом», но её недавно бросил парень и ей не до Коляна. Вован и Антоха помогают Коляну успокоить девушку. Машка пытается намекнуть Эдику на измену жены. | 22 марта 2011 | ||||
| 41 (9) | Подруга Леры Олеся засекла Коляна в Перми, и он пытается её нейтрализовать, чтобы та не разболтала Лере. Антоха и Вован сливают с машин клиентов бензин, чтобы потом продать его тем же клиентам. К Армену приехал племянник, торгующий похоронными венками, Колин папа пытается их выгодно продать. Валя, сказав что идёт к больной тёте, сбегает к любовнику, а в это время Эдик устраивает романтическое свидание с Машкой. | 23 марта 2011 | ||||
| 42 (10) | Лера узнала об обмане Коляна и больше не хочет видеть ни его, ни даже оператора. Колян в глубокой депрессии. Алкогольный метод Антохи и Вована не помогает, только психотренинг у Нади может что-либо изменить. Эдик окончательно решает развестись с Валей, но она бросает его первой и он узнаёт об её изменах. Отец Коли и Армен разгружают фуру с картошкой. | 24 марта 2011 | ||||
| 43 (11) | Колян устраивается работать в гостиницу. Одна из гостей — богатая и красивая женщина — предлагает ему также попробовать себя в сфере эскорта. Эдик решает вернуть Валю, чтобы бросить её первым из мести, для чего устраивает двойное свидание с Валей и её любовником, на которое берет девушку-коллегу. Колян узнаёт, что Лера беременна. | 28 марта 2011 | ||||
| 44 (12) | Лерина мама помогает Коляну устроить встречу с дочерью. Чтобы пробраться мимо консьержки в дом Леры, Колян переодевается электриком, танцует стриптиз и выбивает пробки в электрощитке. Антон и Вова, взявшиеся перетащить диван начальника, застревают в лифте. Сергей Иванович застревает в лифте по вине Коляна. | 29 марта 2011 | ||||
| 45 (13) | Лариса устраивает Коляну свидание с Лерой, но он вместо этого решил помочь маленькому мальчику, заблудившемуся в Перми. Армен и Саша влипли в историю с ковром Марины, который сожгли районные подростки, и Саша пытается «забрать такой же» ковер у подруги Марины, Наташки. | 30 марта 2011 | ||||
| 46 (14) | Сегодня наступает футбольная дилемма: помирившаяся с Коляном Лера предлагает любимому сходить в театр, а Вован и Антоха зовут его смотреть футбол по телевизору. Иваныч, также помирившийся с бывшей женой, тоже хочет на футбол, но Лариса тянет его в театр. Армен и Саша тоже большие фанаты футбола, но Марина требует им уйти на вечер из дома, потому что собрала всех сотрудниц у себя. | 31 марта 2011 | ||||
| 47 (15) | Лера простила Коляна. Теперь Коля решил сделать Лере предложение, причём в кругу родственников. А родственники, собравшись вместе, ведут себя как скорпионы в банке. Машка признается Вале в том, что Эдик ей тоже изменяет. | 4 апреля 2011 | ||||
| 48 (16) | Коля и Лера ходят на занятия в «Центр планирования семьи», там пропадает музыкальный центр, и все улики ведут к Наумову — его подозревает бывший одноклассник, работник Центра. Тем временем Колян случайно помогает принять роды. Антоха купил брату рюкзак для лагеря, но тот заболел, и вместо Толяна едет Вован. | 5 апреля 2011 | ||||
| 49 (17) | У Коли и Леры свадьба. Машка не может снять с себя «примеренное» обручальное кольцо Леры; Вован, сняв кольцо, случайно глотает его. Ознобихин и Базанов задержали цыганку с золотыми кольцами, и Колян одалживает кольцо у них. Антоха, пытаясь отсрочить момент свадьбы, спаивает регистраторшу ЗАГСа. | 6 апреля 2011 | ||||
| 50 (18) | Колян прячет подарок Лере на День святого Валентина, и случайно обнаруживает там ответный (как ему кажется) подарок Леры — мужские духи. Он нечаянно разбивает флакон, и покупает вместо него дешевую подделку. Ознобихин и Базанов готовятся к театрализованному представлению в костюмах Ангела и Дьявола. Вован случайно опрокидывает движок на дорогой автомобиль; Антоха решает замести следы и инсценировать угон, в процессе Вован забывает в разбитой машине свой телефон, зарегистрированный на Коляна. Коляна задерживают по делу об угоне и помещают под стражу, съемки временно приостановлены. | 7 апреля 2011 | ||||
2 сезон, блок 1
Друзья Коляна признаются, что они угнали и повредили машину, после чего превращаются в подсудимых, а позднее в условно осужденных. Они мирятся с Коляном и начинают жить в его будущей квартире, где должны сделать ремонт, и попутно попадают в разные нелепые ситуации.
Колян начинает работать на Иваныча (тестя), у которого появляется серьёзный конкурент, создающий проблемы с бизнесом и с которым Колян «воюет» весь сезон. Эдик в свою очередь начинает работать с Коляном, чтобы заплатить на старой работе долг в 50000 рублей.
Как побочная линия сюжета проходят попытки помощника участкового Базанова восстановить отношения с бывшей женой. Ещё одна побочная линия — попытки Вали (теперь уже бывшей жены Эдика) забеременеть.
Конец сезона — у Коляна и Леры рождается сын. Антоха и Вован успевают сделать ремонт. У Иваныча налаживается бизнес. Эдик выплачивает долг и втайне от Машки начинает помогать Вале с беременностью. Базанов ссорится с Иванчук, увольняется из полиции и уходит в армию.
| Номер серии | Описание серии | Премьера | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| 51 (1) | До вынесения приговора Коляну Вован и Антоха во всём сознались, после чего превратились в подсудимых; суд вынес им условный срок. Антона и Вована уволили из автосервиса, и они остались без крыши над головой, унеся со старой работы только свой диван. Недавно переименованные в полицейских участковый и его помощник весь день пытаются ликвидировать мышь в своём отделе. Эдик и Машка не могут признаться вышедшей из психбольницы Вале (теперь уже бывшей жене Эдика) в том, что уже два месяца живут вместе. Папа Леры подарил Лере с Коляном новую квартиру, в которой немецкие рабочие уже делали ремонт. После конфликта с немцами-рабочими Колян увольняет их и нанимает Антоху и Вована, в конце концов простив их за «подставу» с разбитым автомобилем. | 7 ноября 2011 | ||||
| 52 (2) | Валя решает, по совету врачей из психушки, работать с детьми и стать воспитательницей в детском саду. На медосмотре она узнаёт, что у неё остался год чтобы забеременеть, и она пытается переспать с парнем из техподдержки. Эдик помогает Коляну перевести сантехнику для новой квартиры, и в результате лишается работы и остается должен 50 тысяч рублей. Иванчук не может получить у Базанова развод. | 8 ноября 2011 | ||||
| 53 (3) | Сергей Иванович ради счастья дочери решил взять Николая к себе, а заодно сразу сделать его начальником. Теперь у Коляна целых три подчиненных: Антоха, Вован и Эдик. Сергей Иванович поручает Коляну и Эдику первое ответственное задание — отвезти лесорубам зарплату. | 9 ноября 2011 | ||||
| 54 (4) | Колян уговаривает Сергея Ивановича провести ему обзорную экскурсию по лихим 90-м. Оборин соглашается и берет зятя на «стрелку» с молодым и наглым фраером из Москвы. «Стрелка» заканчивается взрывом машины Иваныча. | 10 ноября 2011 | ||||
| 55 (5) | У Сергея Ивановича проблемы с дерзким москвичом, и Колян прячет Леру в надежном месте — у себя дома. А Лера подозревает, что у Коляна синдром Кувад. Базанов просит у Иванчук прощального секса перед разводом, а для отвлечения мамы просит Игоря Сергеевича сходить с мамой в кино. Вован находит в соседней квартире странную компанию, и среди них девушку, которая хочет заняться с ним тантрическим сексом, хотя Антоха утверждает, что это секта. | 14 ноября 2011 | ||||
| 56 (6) | Иваныч прячется от полиции дома у Наумовых. Колян с пацанами решают подкинуть зарвавшемуся москвичу в машину наркотики и сдать его полиции. Лера пытается доказать, что беременная — такой же обычный человек, как и все остальные. Валя работает воспитательницей детского сада, и вступает в конфликт с другой воспитательницей. | 15 ноября 2011 | ||||
| 57 (7) | Колян получает очередное ответственное задание от Иваныча — забрать важную тетрадку из офиса. Для подстраховки Колян берет с собой Эдика, а для массовки Вована и Антоху. Базанов уходит ночью из дома, чтобы поговорить с Иванчук, и вызывает у мамы большое беспокойство. Машка обеспокоена ночным отсутствием Эдика, и является к нему на работу в лучшем нижнем белье. | 16 ноября 2011 | ||||
| 58 (8) | Колян, Эдик и Иваныч встречаются в неформальной обстановке с единственным человеком, способным решить все вопросы с москвичом — прокурором. Пацаны, втайне от Леры, продолжают делать ремонт в квартире, но лоб в лоб сталкиваются с девушкой. Валя выбирает отца своего будущего ребёнка из отцов детей в детском саду. | 17 ноября 2011 | ||||
| 59 (9) | Иваныч в тюрьме, и Коля пытается скрыть это от Леры. Лера узнала правду о том, что ремонт в их квартире делают Вован и Антоха, но Коля продолжает упираться и не признает давно известный факт. Антоха и Вован затеяли сомнительный бизнес по выращиванию в шкафу травки. Базанов сбежал из дома и с работы, и мама с Игорем Сергеевичем пытаются вернуть его. | 21 ноября 2011 | ||||
| 60 (10) | Чтобы заработать хоть какие-то деньги, Колян и Эдик решают заделаться бомбилами. Лера встречается со своей подругой Викой, у которой серьезные проблемы в личной жизни — она разошлась со своим парнем Андрюшей. Оборина выпустили из тюрьмы под домашний арест, под присмотр Базанова и Ознобихина. Оборин и Базанов спасают кассиршу в магазине от разбойного нападения. | 22 ноября 2011 | ||||
| 61 (11) | Колян и Эдик пытаются заработать деньги частным извозом, и подвозят дедушку, от которого хочет избавиться толстый внук. Вован и Антоха сдают ремонтируемую квартиру за 500 рублей в час, и их первыми клиентами оказываются гомосексуалисты. Валя везёт детей на экскурсию, и встречает своего бывшего парня — «Картошку». | 23 ноября 2011 | ||||
| 62 (12) | Сергей Иваныч пытается найти компромат на столичного бизнесмена. Колян и компания пытаются помочь тестю, изготовив компромат с помощью Вики, которая, как оказалось, стала новой подругой москвича. Машка идёт за Эдиком в ночной клуб. Валя знакомится с богатым бизнесменом, и пытается поспорить с ним, кто кого перепьёт, «на секс». | 24 ноября 2011 | ||||
| 63 (13) | Колян получает от Сергея Ивановича по морде за самодеятельность. Чтобы подумать о жизни, он отправляется на набережную, где случайно становится участником разборки между выпускниками школы. Антоха и Вован идут на оплаченный митинг, где Вован неожиданно становится главным оратором. Базанов получает добро на сожительство с Настей от мамы, но обнаруживает, что Иванчук живёт с другим мужчиной. Участковый подсказывает Коляну идею для проблемы Оборина. | 28 ноября 2011 | ||||
| 64 (14) | У Оборина созрел коварный план, который должен помешать москвичу захватить бизнес. Для плана требуется подпись депутата, увлекающегося профессиональным боксом. Колян вынужден участвовать в боксёрском поединке. Антоха и Вован уезжают на шашлыки | 29 ноября 2011 | ||||
| 65 (15) | Иваныч решил устроить грандиозную аферу, одной из ключевых фигур которой является Анна Семенович. Антоха лежит в больнице после операции на аппендиците, и завидует тому, что Вован решается замутить со звездой. Олеся вернулась из Тибета, и пытается помешать Семенович «отбивать наших парней». | 30 ноября 2011 | ||||
| 66 (16) | Семенович не помогла, и Сергей Иванович готовит новый коварный план. Он приглашает в Пермь братьев Запашных с тигром. | 1 декабря 2011 | ||||
| 67 (17) | Иваныч одержал победу над Москвичом! Колян решил расслабиться по этому поводу и отдохнуть с пацанами. Но никто не ожидал, что эта простая пацанская вечеринка приведет к таким печальным последствиям. В сюжете серии можно заметить ссылки на фильм «Мальчишник в Вегасе» | 5 декабря 2011 | ||||
| 68 (18) | Неожиданно из монастыря возвращается Колин батя, и в квартире мамы Коляна пропадают телевизор и ковер. Коля с друзьями решают разобраться в этом. | 6 декабря 2011 | ||||
| 69 (19) | Квартира ещё не отремонтирована, и Сергей Иваныч решает поехать и разобраться со строителями. Валя в полной депрессии из-за отсутствия нормального мужика. Парень Иванчук узнаёт от частного детектива Базанова, что Настя изменяет ему с помощником участкового Базановым. Друзья и родственники Коляна помогают ему завершить ремонт. | 7 декабря 2011 | ||||
| 70 (20) | У Леры схватки, семья приезжает в роддом. Коля ссорится с обидчивым врачом-акушером. Эдик и Машка отмечают полгода совместной жизни в гостинице, одновременно Эдик пытается сделать ребёнка Вале, но безуспешно. Иванчук с Ленкой напиваются и захватывают в плен ленкиного клиента. | 8 декабря 2011 | ||||
2 сезон, блок 2
Колян, Вован и Антоха пытаются управлять подаренным им Иванычем кафе «Кумир» и постоянно попадают в истории. Базанов «демобилизовался» из армии и становится охранником в их кафе (но вскоре восстанавливается помощником участкового), а Машка — официанткой.
Армен и мама Коляна вступают в официальный брак. Валя безуспешно пытается забеременеть с помощью «вероятно бесплодного» Эдика, но беременной от него оказывается Машка.
Колян мечется в поисках своего места в жизни, пытаясь перестать жить на иждивении богатого тестя: устраивается работать кабельщиком, пытается поступить в университет. В последней серии Колян получает письмо о зачислении в московский вуз, но Оборины противятся его отъезду в Москву. Заканчивается сезон кадрами с Красной площади.
| Номер серии | Описание серии | Премьера | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| 71 (1) | Пришла зима, Колиному сыну Мише уже 5 месяцев. Иваныч посылает Коляна прибраться в продаваемом кафе «Кумир», куда скоро придет покупатель. Коля проваливает задание, но, как ни странно, получает от Иваныча это кафе. Эдик по-прежнему живёт с Машкой, и уже устал от неудачных попыток «сделать ребёнка» Вале. | 27 августа 2012 | ||||
| 72 (2) | Кафе пацанов обокрали. Следствие ведет участковый Ознобихин и его новая помощница Катерина, которая пришла на службу вместо Базанова. Базанов пытается освоиться в роли школьного учителя, а Машка пытается справиться с ревизией на работе и с сыном начальницы. | 28 августа 2012 | ||||
| 73 (3) | Сразу же после открытия пацанам приходит предложение об аренде кафе для мероприятия сектантов. Вова забирает все деньги из сейфа, чтобы купить сертификат у сектантов «на землю в последнем ковчеге». Теперь перед пацанами стоит 2 задачи: вернуть деньги любой ценой и втащить Вове. Армен уезжает к семье на родину; Марина, решив, что он её бросил, ищет себе другого мужика. К Эдику приезжают родители и он ищет лучший момент для того, чтобы познакомить их с Машкой. | 29 августа 2012 | ||||
| 74 (4) | В кафе отключили свет за долги предыдущего хозяина заведения. Чтобы не срывать корпоратив на тридцать человек, пацаны едут за дизельным генератором в воинскую часть. Базанов с Машкой и Валей гадают в кафе. | 30 августа 2012 | ||||
| 75 (5) | Колян и Лера ищут няню для ребёнка. Иваныч с его бывшей решают вновь пожениться и он отправляет Коляна выгнать из его квартиры бывшую любовницу Виолу. Антоха и Вован находят документы, билет в Чехию и 300 долларов одной девушки. Они решают взять 300 долларов, как «премию», но вскоре выясняется что эти деньги девушка собирала для лекарства бабушке, а Антоха и Вован уже купили на них Sony PSP. Они решают собрать деньги и вернуть их. | 3 сентября 2012 | ||||
| 76 (6) | Колян, по поручению Ознобихина, читает старшеклассникам лекцию о необходимости вести честный образ жизни, попутно делясь схемами незаконного обогащения. Вечером Лера с Коляном идут к Олесе на день рождения, оставляя сына Мишу с Антохой и Вованом. | 4 сентября 2012 | ||||
| 77 (7) | В районе, где расположено кафе «Кумир», участились нападения на женщин с целью грабежа. По ложному обвинению арестовывают Антоху. Друзья пытаются доказать его непричастность, а также найти настоящего грабителя. Эдику нечем заплатить за квартиру, Валя предлагает ему деньги за секс. Машка узнаёт, что она беременна. | 10 сентября 2012 | ||||
| 78 (8) | Колян, помогая новому соседу Боре, надорвал спину. Боря знакомит его с массажисткой с оригинальными методами массажа и приглашает на вечеринку по случаю новоселья. Лера готовит романтический вечер для Коляна и, попутно, также получает приглашение на вечеринку Бори. Антоха и Вован принимают оплату за бизнес-ланч лотерейными билетами и выигрывают плазменный телевизор. Возникает спор, кому он должен принадлежать. | 5 сентября 2012 | ||||
| 79 (9) | В результате досадного недоразумения представитель органов опеки приняла семью Наумовых-Обориных за неблагополучную. Дабы доказать обратное они приняли предложение участкового принять участие в конкурсе «Папа, мама, я — дружная семья». | 6 сентября 2012 | ||||
| 80 (10) | Колян заимствует у Иваныча забытые часы за 200 тысяч которые Антоха берёт без спроса и благополучно забывает в квартире очередной своей пассии из-за пришедшего мужа. Вован отправляется за новогодней ёлкой в лес, где заблудился. | 11 сентября 2012 | ||||
| 81 (11) | Ознобихин, проводя антинаркотический рейд, застал пацанов за курением кальяна и потребовал сдать мочу на анализ. Лера с Викой затеяли бизнес, им понадобилась помощь Эдика. | 12 сентября 2012 | ||||
| 82 (12) | Эдик с Машей ищут новую квартиру. Колян повел сына в школу раннего развития и, естественно, не смог не накосячить, в результате чего погиб ни в чём не повинный хомяк. А Колина мама отведала корейской кухни. | 13 сентября 2012 | ||||
| 83 (13) | У Коляна большие проблемы — Иваныч узнал от подруг Леры, что Колян поднял руку на Леру. Маша пытается намекнуть Эдику, что беременна, но все получается иначе. Катерину повышают, Базанов пытается вернуться на своё бывшее место. | 17 сентября 2012 | ||||
| 84 (14) | Колян уходит в запой и приводит домой бомжа. Антоха и Вован пытаются помочь пьяному человеку доехать домой. Ознобихина пытается соблазнить Катерина. | 18 сентября 2012 | ||||
| 85 (15) | Колян решает начать жизнь с нуля: отдает ключи от машины и кафе Иванычу, и записывается на курсы менеджмента. Вован с Антохой ищут стриптизерш для заказанного мальчишника. | 19 сентября 2012 | ||||
| 86 (16) | Колян начинает работать кабельщиком, и решает поступить в ВУЗ. Ленка помогает Коляну достать ответы ко вступительному тесту. Сергей Иванович пытается вернуть зятя в семью, незаметно для того устроив его на непыльную работу, но Вован подменяет Коляна на работе, и неожиданно получает приглашение на работу в нефтяной отрасли. | 20 сентября 2012 | ||||
| 87 (17) | Скоро свадьба Армена и мамы Коляна, но накануне торжества выясняется, что банкетный зал отдан другим. Эдик решает вернуться к Машке и убедиться в наличии ребёнка. Колян встречается с Лерой в особняке Иваныча. | 24 сентября 2012 | ||||
| 88 (18) | Оборины едут отдыхать за границу вместе с тёщей Иваныча. Эдик берёт кредит на имя Коляна и хочет покончить жизнь самоубийством. Маша выгоняет его из квартиры. Сергей Иваныч тянет время, чтобы не лететь с тёщей на курорт. | 25 сентября 2012 | ||||
| 89 (19) | На Новый год Колян решил сделать Мишке подарок — он придёт в костюме Деда Мороза. Но сперва надо пойти на утренник вместе с Валей. А к Вове приезжает двоюродная сестра, в которую влюбляется Антоха. | 26 сентября 2012 | ||||
| 90 (20) | На день рождения Иваныча Колян с Лерой дарят пневматический автомат, естественно без косяков не обошлось. Колян получает письмо о том, что он поступил в вуз. Сергей Иваныч против того, чтобы зять ехал учиться в Москву и ставит условие, чтобы он выиграл у него в пейнтбол. | 27 сентября 2012 | ||||
3 «московский» сезон, блок 1
Колян и Лера переезжают в Москву, а сына оставляют Сергею Иванычу; вскоре в Москве объявляются Антоха, Вован, Армен и мама Коляна, Машка, Эдик и Валя, туда же приезжают для повышения квалификации Игорь Сергеевич и Базанов.
Колян ввязывается в «истории», работая продавцом-консультантом в магазине электроники, Лера с подругой открывают свадебный салон, Антоха и Вован работают автомеханиками, чтобы починить машину «Скорая помощь», на которой они планировали заниматься грузоперевозками в Перми, а Эдик с беременной Машкой и Валей живут в чужом доме.
Финал сезона — Лера и Колян сильно ссорятся и Колян в порыве отчаяния целует признавшуюся ему в любви начальницу; Эдика за проживание в чужом доме забирает полиция, но он успевает (с помощью Виктора Рыбина — соседа) вывезти спящую Валю из дома; накануне этого Машка уезжает в роддом.
| Номер серии | Описание серии | Премьера | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| 91 (1) | Коляну выпал шанс изменить судьбу: он поехал в Москву поступать в академию. Но даже в мегаполисе Антоха с Вованом его нашли и в результате серии нелепых историй он и сам опоздал на собеседование, и Лере с её подругой Аней сломал планы на ближайшее будущее. | 8 апреля 2013 | ||||
| 92 (2) | Колян с женой решили остаться в Москве, так как Лера с подругой затеяли совместный бизнес. Тем временем Колян с пацанами отправились покупать машину, а поможет им… Ленин. | 8 апреля 2013 | ||||
| 93 (3) | Колян устроился на работу продавцом-консультантом в магазине техники «Техномощь». Антоха с Вованом поехали было в Пермь, но поняли, что в столице извоз не в пример выгоднее. После должностных перестановок в отделе Ознобихин и Базанов направлены в Москву на повышение квалификации. | 9 апреля 2013 | ||||
| 94 (4) | Антон с Вованом отправились знакомиться с москвичками. Колян случайно встретил Димасика и пригласил к себе посидеть-помириться, но, видимо, горбатого могила исправит. В Москве также нашли друг друга Эдик и Машка, парню пришлось выхлопотать подруге место в больничной палате. | 10 апреля 2013 | ||||
| 95 (5) | Дабы внушить грузчикам уважение, Колян с сотрудниками вынуждены участвовать в «мужских играх». Поскольку машина Антохи с Вованом заглохла, пацаны отправились искать автосервис, а нашли не только его, но и работу. | 11 апреля 2013 | ||||
| 96 (6) | Ознобихин требует с Коляна справку с места работы, но чтобы её получить придётся разобраться с сожителем начальницы Иры. Тем временем сам Игорь Сергеевич на пару с Базановым решают проблемы ярославского детского хора. А Лера с Аней пытаются договориться о названии их свадебного салона. | 15 апреля 2013 | ||||
| 97 (7) | Пацаны начали вспоминать, а потом и обзванивать своих первых девушек: так Колян узнал, что его бывшая находится в подмосковной тюрьме. Эдик нашёл для себя и Маши весьма приличное жильё и не успели они «въехать», как нагрянули знакомиться соседи: Виктор Рыбин с женой. | 16 апреля 2013 | ||||
| 98 (8) | Вот и вечер пятницы. Для укрепления командного духа персонал «Техномощи» собираются идти в сауну. Сам же Колян уже настроился попить с земляками пивка. Но есть и компромиссный вариант — пацаны с пивом тоже приглашены. Лере предстоит встреча с модным модельером, но она простыла, поэтому приняла Анин «аспирин» и её «понесло». Аня, впрочем, тоже себя вела не лучшим образом. | 17 апреля 2013 | ||||
| 99 (9) | Коляну предстоит тест на детекторе лжи, а поскольку ему есть что скрывать, перед процедурой он принял коктейль «Дикий» по рецепту Алика. Приехавшую к Маше Валю соседи приняли за домработницу, для конспирации Эдик легенду поддержал, тем более на ней можно и подзаработать. | 18 апреля 2013 | ||||
| 100 (10) | В поисках отца Коляна в Москву приезжают Марина с Арменом на сеанс к столичному экстрасенсу. Пацаны сразу разглядели в нём мошенника и взялись его разоблачить, но и колдун не прост: что не скажет — всё в точку. Может, у него действительно дар? | 22 апреля 2013 | ||||
| 101 (11) | Армен и мама Коляна собрались за покупками в ГУМ: многое там изменилось с советских времён — и дизайн, и цены… Коляну приходят анонимные СМСки, кто-то настаивает на встрече тет-а-тет. | 23 апреля 2013 | ||||
| 102 (12) | Лера с утра не в настроении и чтобы лишний раз её не раздражать Колян отправляется с пацанами на пляж. Эдик находит в подвале бутылку коллекционного вина и решает разжиться на её продаже. | 24 апреля 2013 | ||||
| 103 (13) | Колян и Лера отмечают трёхлетие знакомства. На Коляна на работе, как всегда, тут же обрушились проблемы. Тем временем Лера занялась заботами знакомого Вадика. Антоха с Вованом в поисках денег отправились на извоз, а нашли Эдика. | 25 апреля 2013 | ||||
| 104 (14) | Пацаны организовали на Рублёвке пикник с шашлыками, собралась едва ли не вся Пермь. Попутно Эдик хочет сделать предложение Машке, Вован — прояснить свои неясные отношения с Валей. Лере же пришлось ехать в салон и на пару с Вадиком решать вопрос аренды. | 29 апреля 2013 | ||||
| 105 (15) | Леру заинтересовали отношения Коляна с начальницей, он пригласил жену в магазин, но именно сегодня Ира принарядилась. Игорь Сергеевич обнаружил в Москве Вована и Антохой и нагрянул в автосервис. Но нет худа без добра: благодаря этому Машку вовремя доставили в роддом. | |||||
| 106 (16) | Желая наладить пошатнувшиеся отношения, Колян решил дать Лере выспаться и сделать за неё всю работу: встретить Иваныча и подготовить салон к открытию. При этом ему приходится метаться между салоном и «Техномощью», а закончилось всё огромными «косяками» Коляна там и там, в результате — очередной ссорой с Лерой. Неожиданно вернулась хозяйка особняка, и Эдик, спасая Валю, не успел скрыться. Ира признается в симпатии к Коле. | 30 апреля 2013 | ||||
3 «московский» сезон, блок 2
Лера и Колян решают развестись. В ЗАГСе им дают месяц на принятие окончательного решения. У Коляна новый начальник — Владислав, а также новые-старые соседи и сослуживцы — Антоха и Вован.
Ознобихин ломает ногу и попутно заводит роман с состоятельной москвичкой Светланой. В его отсутствие Базанов пытается бороться с преступностью самостоятельно.
Эдик ждёт приговора суда. Маша и Валя пытаются прожить в Москве вместе с маленькой Айгюль.
Центральная сюжетная линия сезона — попытки Коляна вместе с коллегами занять место начальника, поскольку Влада собираются повысить до директора.
Также несколько серий посвящено попыткам Вована начать встречаться с Валей.
В последней серии Колян и Лера принимают решение о разводе. Место начальника Коляна остаётся за Владом. Антоха и Вован, обвинённые во вскрытии банкомата, уходят от правосудия и подаются в бега. Ознобихин, выписываясь из больницы, расстаётся со Светланой и вместе с Базановым возвращается в Пермь. Эдика выпускают из-под стражи, приговаривая к 240 часам исправительных работ. Сезон заканчивается кадрами в Перми.
| Номер серии | Описание серии | Премьера | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| 107 (1) | Лера и Колян берут паузу в отношениях на месяц, и Колян живёт месяц в автосервисе; попытка вернуться к Лере заканчивается тяжелой ссорой и решением подать на развод. Вован падает в канализационный люк и знакомится с загадочным бомжом. | 30 сентября 2013 | ||||
| 108 (2) | Коляну и Лере дали месяц на размышление о разводе; он пытается изменить жене с девушкой из кредитного отдела. Участковый Ознобихин случайно знакомится с состоятельной москвичкой Светланой и в результате оказывается в больнице. Вован делает предложение Вале, но она ему отказывает. Антоха задолжал мафии из подпольного казино, и они разносят автосервис — Антоха и Вован лишаются жилья и работы. | 1 октября 2013 | ||||
| 109 (3) | У Коли на работе новый начальник Владислав, и вечером один из продавцов будет уволен. Вован и Антоха ищут работу, помогают коллеге Коляна продать ноутбук, и в результате становятся грузчиками в магазине. Машка посещает Эдика в тюрьме и помогает начальнику тюрьмы с грудным молоком. | 2 октября 2013 | ||||
| 110 (4) | Пацаны пробуют нищенствовать в переходе. К Лере приезжает пьяная Вика, которой изменил парень, и кладёт глаз на бывшего парня Леры Вадика. | 3 октября 2013 | ||||
| 111 (5) | Пацаны, зарегистрировавшись на сайте знакомств, в тот же день знакомятся с тремя москвичками, которые подозрительно быстро соглашаются приехать на вечеринку в их квартиру. Базанов помогает московской полиции ловить барабашку, а находит подпольный цех. | 7 октября 2013 | ||||
| 112 (6) | Вован и Антоха пытаются подзаработать, портя и списывая магазинный товар. Вале и Маше не хватает денег, им подворачивается возможность бесплатно получить коляску для Айгюль, но для этого надо притвориться семейной лесбийской парой. | 8 октября 2013 | ||||
| 113 (7) | Спасая распадающийся брак, в Москву приезжает Сергей Иваныч с внуком; Колян с Лерой и Мишаней идут на фотосессию. Сергей Иваныч наводит порядок в магазине Коляна методами «лихих девяностых». | 9 октября 2013 | ||||
| 114 (8) | Колян проводит выходной с Мишаней; пришедшие к ним в гости Вова с Антохой устраивают потоп. Ознобихин неожиданно узнаёт, что его новая знакомая Светлана не та, за кого себя выдаёт. | 10 октября 2013 | ||||
| 115 (9) | Пацаны, чтобы заработать денег, участвуют в боях без правил среди менеджеров. Валя и Маша меняются обязанностями. | 14 октября 2013 | ||||
| 116 (10) | Колян соревнуется с другими продавцами за место старшего менеджера. Базанов разоблачает банду скупщиков краденого. | 15 октября 2013 | ||||
| 117 (11) | Колян, борясь за повышение, заводит интрижку со зрелой женщиной. Базанов улаживает конфликт в цирковой семье. | 16 октября 2013 | ||||
| 118 (12) | Колян и Антоха помогают Вовану завоевать сердце Вали. Лера объясняется с родителями по поводу развода. | 17 октября 2013 | ||||
| 119 (13) | Колян встречает одноклассника, которого некогда макал головой в унитаз, теперь же ставшего главой исследовательской лаборатории с личным «Гелендвагеном», и, к тому же, положившего глаз на Леру. Базанову предстоит сделать выбор между честью мундира и здоровьем мамы. | 21 октября 2013 | ||||
| 120 (14) | Колян впервые в жизни идёт в театр. Через Москву проездом в Турцию едут мама Коляна и Армен. | 22 октября 2013 | ||||
| 121 (15) | Владислав, не дождавшись повышения, устраивает в магазине пьяный дебош. Ознобихин выписывается из больницы, Светлана предлагает ему остаться с ней в Москве. | 23 октября 2013 | ||||
| 122 (16) | Сексуальные меньшинства устраивают пикет в защиту Эдика. Лера и Колян сомневаются в необходимости развода, принять решение им помогает неумение Вована пользоваться банкоматом. Колян возвращается в Пермь. Эдика выпускают из тюрьмы. | 24 октября 2013 | ||||
4 сезон, блок 1
Все герои вернулись в Пермь; Колян встречается с новой девушкой Наташей, но его всё ещё тянет к бывшей жене Лере. Вован и Антоха создали свой бизнес — автомойку. А у Базанова новая любовь — соседка по дому, молодая неформалка Марго. Эдик пытается содержать семью, работая распространителем товаров. Вова с Валей хотят пожениться и пытаются получить согласие родителей. Ещё одна сюжетная линия сезона — попытки Коляна удержать бывшую жену Леру с сыном от отъезда за границу.
Заканчиваются серии монологом сидящей в комнате Коляна Леры о том, что Обориным пришлось распродать свой бизнес и вновь осесть в Перми, на заднем плане присутствует беременная Наташа, за кадром слышны звуки Нового Года.
| Номер серии | Описание серии | Премьера | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| 123 (1) | Герои сериала вернулись в Пермь. Колян пытается начать жить заново с новой девушкой Наташей. Его мать обнаруживает, что снова беременна. Эдик с Машей спорят как назвать дочь. Антоха с Вованом затеяли совместный бизнес — автомойку. | 1 сентября 2014 | ||||
| 124 (2) | Не успел Колян представить Наташу родителям, как у него появился соперник в лице кавказца Маги. Вован решил сделать предложение Вале, но его родители против. | 2 сентября 2014 | ||||
| 125 (3) | Желая растормошить Коляна Наташа на открытии автомойки на спор помыла первую машину. И клиент пошёл… К Наумовым зашёл Иваныч, помог Армену отыграться в нарды, а Коляну предложил вспомнить о бывшей семье. | 3 сентября 2014 | ||||
| 126 (4) | Торопясь на встречу с Лерой Колян вновь впутался в полукриминальную историю и вынужден был вместе с Антохой по требованию Ознобихина принять участие в кроссе. Вован с Валей твёрдо решили связать свои судьбы, несмотря на семейные тайны родителей. | 4 сентября 2014 | ||||
| 127 (5) | Ознобихин привлёк подопечных к «реставрационным работам» на детской площадке, а те, по недосмотру Базанова, разрисовали соседний подъезд. Колян недоволен женским воспитанием сына и полдня играл с ним в «пацанские» игры. | 8 сентября 2014 | ||||
| 128 (6) | Колян, на радость матери, собрался на свидание с Лерой. И всё бы прошло отлично, но опять вмешались Антон с Вованом, раздобывшие блохастый диван. Эдик пытается внедрить окружающим новую бизнес-схему. | 9 сентября 2014 | ||||
| 129 (7) | Колян собрался извиниться перед Лерой за испорченный вечер, но из-за Наташи пошёл на «День Рождения» Эдика. Тот решил поддержать легенду для большего успеха своей презентации. Валя с Вованом спорят кого позвать свидетелем на свадьбу. У Базанова защемило шею, что помогло ему познакомиться с новыми соседями. | 10 сентября 2014 | ||||
| 130 (8) | Лера не захотела принять Коляна обратно, тот в сердцах сделал предложение Наташе, теперь надо как-то взять свои слова назад. К Марине приехала свекровь, привезла «успокаивающюю» прялку, не хватает лишь шерсти. Вован временно ослеп, но он не может пропустить костюмированную вечеринку. Туда же отправились Лера с Викой и матерью, а позже и Иваныч. | 11 сентября 2014 | ||||
| 131 (9) | Колян с пацанами повёз бабушку в деревню, где ему пришлось расплачиваться по отцовским долгам. Ознобихин ловит торговцев, продающих несовершеннолетним алкоголь. К операции была привлечена соседка Базанова Марго, весьма удивлённая его реальной профессией. | 15 сентября 2014 | ||||
| 132 (10) | Колян устраивается на почту, где обнаружил письмо от отца Антона. Перепоручив работу Эдику, он понёс конверт адресату и застал его с Наташей. Лера ищет бывшего мужа, чтобы подписать бумаги на выезд сына за границу. Вован с Валей учатся танцам. | 16 сентября 2014 | ||||
| 133 (11) | Испугавшись разлуки с сыном, Колян «объявил войну» Лере. Для «ведения боёв» нужен юрист, а для его найма нужны деньги, которых нет ни у Коляна, ни у Антохи с Вованом, купившим аппарат для мойки, ни у Эдика, получившего первую прибыль. | 17 сентября 2014 | ||||
| 134 (12) | Пока Лера готовится к поездке в Испанию, Колян взялся последний раз понянчиться с Мишей. С Антохой расплатились фальшивой банкнотой, а Вован потребовал у невесты и напарника уважения к себе. К Базанову явилась Марго с синяками на лице, и он в новой форме пошёл поговорить с её отцом. | 18 сентября 2014 | ||||
| 135 (13) | Колян тайком увёз сына к бабушке, на их поиски Иваныч отрядил пацанов. По дороге Антоха «одолжил» колёса со служебной машины Базанова, чтобы перегнать из деревни свою. Ночью в хату пришёл отец Коляна. Во время поисков лекарств для заболевшего Миши Наумовых приняли за беглых зэков. | 22 сентября 2014 | ||||
| 136 (14) | Сбежавшие из колонии зэки захватили дом Наумовых. Батя ради награды решил их обезвредить, боящийся за Мишу Колян ему мешает. Помощь им пришла неожиданно в лице приведённых пацанами Ознобихина с Иванычем и жизненного опыта хозяйки. | 23 сентября 2014 | ||||
| 137 (15) | Антоха с Вованом затеяли на мойке мальчишник, организовав сауну и алкоголь. В это время Эдик отдувается на девичнике Вали и Машки. Базанов по примеру Марго сделал себе пирсинг. Наташа сообщила Коляну и Антохе о беременности — кто же отец? В конце концов вышеперечисленные сошлись на мойке, и мальчишник вышел бурным — с дракой и кровью. | 24 сентября 2014 | ||||
| 138 (16) | Свадьба под стать мальчишнику — у Вована перед женитьбой встали сразу две проблемы: найти сбежавшую невесту и скрыть свежий шрам на голове, полученный под горячую руку от рассерженного отца Наташи, Коляну же надо найти приют для своей бывшей подруги. Чтобы сэкономить на своей свадьбе Эдик с Машкой решили отгулять её на торжестве Вали и Вована. | 25 сентября 2014 | ||||
| 139 (17) | У Иваныча намечается крупный тендер и на радостях он запил, поэтому Колян временно стал хозяином его машины. Пацанам это как нельзя кстати: крутое авто очень пригодится, чтобы показать обнаглевшему молодняку кто на районе хозяин. Тем временем Базанов тоже устроил разборки на рок-фестивале, защищая честь Марго. | 29 сентября 2014 | ||||
| 140 (18) | Во время посещения Наташи в больнице у Коляна из сумки пропали нерозданные пенсии. Антоха в надежде на получение квартиры помогает пенсионерке, но выяснив, что «наследство» ему не светит, решил вернуть затраты похищением её любимого кота. | 30 сентября 2014 | ||||
| 141 (19) | Ознобихин под прикрытием почтальона Наумова разносит повестки в армию и хотя Колян предупредил весь район, Эдик всё равно попался. Теперь надо придумать способ спасти друга. Антоха решил продать свою машину — например Базанову, только бы найти его пропавшие сбережения. | 1 октября 2014 | ||||
| 142 (20) | Беременную Наташу выписали из больницы и ей снова надо найти жильё. Колян хотел было подселить её к Машке взамен уходящего в армию Эдика, но из-за сменившейся ситуации забрал к себе. Всё это заставило его отказаться от предложения Леры поехать в Москву начать всё сначала. Финал серии — несколько месяцев спустя бизнес Иваныча рухнул и Оборины вернулись в Пермь. | 2 октября 2014 | ||||
4 сезон, блок 2
Колян опять оказывается стороной в любовном треугольнике — между Наташей и Лерой. Иваныч пытается удержать бизнес, но на почве треволнений он теряет память, поэтому на Коляна с Лерой ложатся проблемы сразу двух семей: своей собственной и Лериных родителей. У Наташи рождается ребёнок от Антона. Базанов разрывается между Настей и Марго, не зная кого выбрать. Вова и Валя вернулись из медового месяца. У Марины с Арменом родилась дочь Варя.
Заканчивается сезон тем что Сергея Иваныча сажают в колонию-поселение на 2 года.
| Номер серии | Описание серии | Премьера | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| 143 (1) | Колян согласился съездить с Антохой в деревню за моциком, но по пути они повздорили с местными пацанами. Тем временем у матери Коляна и Наташи начались схватки, заботиться о них пришлось Лере. Иваныч старается вернуть тендер, но Виктор Сергеевич, новый руководитель администрации, предлагает соблюдать закон. | 13 апреля 2015 | ||||
| 144 (2) | Колян рискнул прогуляться одновременно с Лерой и Наташей — ничего хорошего из этого не вышло. Приехавший отец Коляна подбил Армена отметить рождение дочки. У Базанова серьёзные планы насчёт Марго, но сперва надо развестись с Настей, попытка связаться с ней через Интернет поставила его в неловкое положение перед новой пассией. | 14 апреля 2015 | ||||
| 145 (3) | Колян не выспался и не заметил, как у него угнали служебный велосипед с почтой. Пропажу быстро нашли, но, чтоб не стать героем новостей, он предложил репортёрам сюжет про публичный дом в детсаду. Откуда же он знал, что туда нагрянули Ознобихин с Базановым. Приехавший с курорта Вован вспомнает откуда у Вали фингал, ответ пришёл из ютьюб-а. | 15 апреля 2015 | ||||
| 146 (4) | ДНК-тест показал, что Наташа родила от Антона. Но наутро папаша исчез и весьма вероятно, что к этому причастен отец Наташи. Базанов согласился забрать у сутенёра Лены её паспорт, но ради этого он объявил девушку погибшей. | 16 апреля 2015 | ||||
| 147 (5) | От переживаний Иваныч потерял память. Фотоархив Обориных был случайно уничтожен Коляном, но на помощь пришёл Вован с его умением собирать пазлы. Антон морально созрел для женитьбы, но Наташа не готова иметь такого мужа. | 20 апреля 2015 | ||||
| 148 (6) | Настя передумала разводиться и начала бороться за любовь супруга, Базанов же запутался, кто ему дороже — она или Марго. Оборины под руководством Коляна начали экономить, ведь денег у них не хватает даже на оплату лечения Иваныча. | 21 апреля 2015 | ||||
| 149 (7) | В Перми ограблен DJ Smash, подозрение пало на Антоху с Вованом. Желая выручить друзей, Колян на пару с Лерой отправился на поиски грабителей. Сына на время операции они оставили у Маши, к которой прибыл на побывку Эдик. Пока те отвлеклись, Миша «проглотил» гильзу. | 22 апреля 2015 | ||||
| 150 (8) | Коляну почти удалось продать «геленваген» Иваныча знакомому внезапно разбогатевшему председателю колхоза, но в последний момент сделка сорвалась. И всё же нет худа без добра: благодаря машине Колян нашёл денежную работу. Валя с Вованом няньчатся с детдомовцем, но пацан от них сбежал. | 23 апреля 2015 | ||||
| 151 (9) | Ушедшему с почты Коляну на прощание досталась путёвка в профилакторий, которую он уступил выписанному из больницы Иванычу, но буйный нрав тестя не позволил сполна насладиться отдыхом. Вован находит за гаражами бочку и задумывает торговать квасом, обстоятельства оказались сильнее его идей. | 27 апреля 2015 | ||||
| 152 (10) | И Колян, и Машка встали перед проблемой устройства детей в детсад, а вакантное место лишь одно. Настя узнала о наличии соперницы и использует свои чары и профессиональные навыки для возвращения Базанова. | 28 апреля 2015 | ||||
| 153 (11) | Обориным надо срочно найти деньги для оплаты коммунальных счетов, поэтому Лера согласилась подработать фотомоделью, а Колян затеял продажу солдатской каши на Дне Рождения района. На торжестве новобрачным дарят 100 000 рублей, Антон решил не упускать свой шанс. | 29 апреля 2015 | ||||
| 154 (12) | Пацаны собрались на дачу окучить картошку, а после отдохнуть на шашлычках. Пока Антоха с Вованом суетятся на участке, у Коляна с Лерой возникло желание, но у них не оказалось презервативов, а в этой глуши их нелегко найти. Мать Коляна отправилась на юбилей родной столовой, где она обвинила начальство в неуважении к старейшим работникам заведения. | 30 апреля 2015 | ||||
| 155 (13) | У Коляна отобрали права и поэтому на работе за него отдувается Лера. Сам Наумов в это время ищет способы вернуть документы, начиная от автоюриста и заканчивая мелкокриминальными услугами детдомовца. | 5 мая 2015 | ||||
| 156 (14) | У Коляна с Лерой появился шанс отдохнуть на халяву по принципу «всё включено», но вместо этого пришлось присутствовать на похоронах соседа. Антоха и Вован ссорятся и решают вести бизнес порознь. | 6 мая 2015 | ||||
| 157 (15) | Лере нужно срочно придумать романтичный сюрприз на годовщину первого поцелуя с Колей, за идеями она обратилась к своим и его друзьям. А Колян решает проблемы дочки босса и спасает её от своего братца Димасика. | 7 мая 2015 | ||||
| 158 (16) | Колян взялся охранять дом Обориных и при первом же обходе обезвредил подозрительного субъекта. Им оказался сам хозяин, который, оказывается, всё помнит и по ночам ходит к юристу. Поскольку его перемещения были замечены не только Коляном, пришлось Иванычу назваться лунатиком. | 12 мая 2015 | ||||
| 159 (17) | Армен и Колян (независимо друг от друга) встретили своих давних товарищей и расписали им свою нынешнюю неплохую жизнь, подтолкнув тех на собственные свершения. Базанов сделал свой выбор, решение оказалось неверным и он чуть не лишился дома и любви. | 13 мая 2015 | ||||
| 160 (18) | Разоблачённый семьёй Иваныч напился и, взяв ружьё, куда-то ушёл — и это в то время, как Колян нашёл ему нужные связи. Наташа согласилась помочь Антону с Вованом разобраться со счетами из налоговой, но взамен потребовала организовать для неё с подругами выпускной. | 14 мая 2015 | ||||
| 161 (19) | По совету босса Коляна Иваныч в знак примирения устроил главе администрации грибную охоту, но тот решил добить просителя и потребовал подарить ему свой завод. Ну что же, Оборин знает как ставить молодую борзоту на место. Антон ради секса на всё согласен, даже съездить к родителям жены за овощами. | 15 мая 2015 | ||||
| 162 (20) | Виктор Сергеевич не стерпел публичного унижения и отправил Иваныча в колонию-поселение. На свидании Оборин передал Коляну наводку на спрятанное золото. Пацанам оно весьма кстати: Антохе надо кормить семью, а Вовану не хватает средств для положительного решения по усыновлению. Вот только такие записки следует читать внимательней. | 15 мая 2015 | ||||
5 сезон, блок 1 «Помни о своих корнях»
У Наумова закончился условный срок, и в связи с этим канал прекращает съемки шоу о нем, но по привычке он продолжает снимать себя сам. Иваныч дал Коляну задание участвовать в выборах депутата городской думы и под руководством опытной пиарщицы он медленно, но верно идёт к цели. Лера устроилась журналистом и, узнав о своих коми-пермяцких корнях, занялась освещением этой древней и богатой культуры.
Заканчивается сериал тем, что Колян выигрывает выборы и становится депутатом, а также делает Лере предложение. Валя и Вова наконец-то перестают ссориться, а Машка бросает Эдика, а тот вступает в конфликт с её новым парнем Фитилём.
| Номер серии | Описание серии | Премьера | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| 163 (1) | Колян с пацанами отмечает окончание своего условного срока. Жизнь налаживается, но он узнаёт, что Сергей Иванович вышел на день из тюрьмы и ищет его. | 16 мая 2016 | ||||
| 164 (2) | Иваныч сделал выводы из своего положения и решил идти во власть. Вернее, туда пойдёт Колян, а помогать ему будет опытная пиарщица Олеся Геннадьевна. Лера работает журналистом и узнаёт о своих коми-пермяцких корнях. Эдику срочно нужны деньги, поэтому работница столовой Машка соглашается на предложение бывшего парня Фитиля. | 16 мая 2016 | ||||
| 165 (3) | Коляну велено купить презентабельный костюм, причём на свои средства. Лера едет знакомиться с новой родней и становится инициатором их примирения со своей семьёй. | 17 мая 2016 | ||||
| 166 (4) | Олеся Геннадьевна отправляет Коляна школу забрать аттестат. Полиция играет в КВН в женской колонии, Базанов и там попадает в неловкую ситуацию. | 18 мая 2016 | ||||
| 167 (5) | Колян придумывает звучный предвыборный слоган, а попутно с пацанами чинит унитаз потенциальной избирательнице. Лера с мамой работают на дому и теряют раритетную серёжку. Машка отмечает день рождения с Фитилём и Валей, Эдик тем временем отбивает мясо у собак. | 19 мая 2016 | ||||
| 168 (6) | Запланированный Але́сей субботник по договорённости с Ознобихиным заменён на поиски и поимку наркоторговца. Мать Коляна расстроилась было по поводу своей увядшей внешности, но пообщавшись с более успешными ровесницами поняла, что её жизнь не так плоха, как казалось. | 23 мая 2016 | ||||
| 169 (7) | Коляну необходимо погасить сексуальное напряжение, а тут ещё и зуб разболелся. Эдик демобилизовался и решил гульнуть перед возвращением домой. Наутро он отправился мириться с ушедшей из дому Машей. | 24 мая 2016 | ||||
| 170 (8) | Базанов приютил на ночь «коллегу», принесшую ему с зоны весточку от его «подружки» Лизы. Кандидат Наумов ищет деньги для выкупа видео с выпускного, тянущего на компромат. | 25 мая 2016 | ||||
| 171 (9) | В Перми началась борьба с нелегальными рекламными щитами. Автоматически под удар попали и размещённые на них предвыборные билборды кандидата Наумова. | 26 мая 2016 | ||||
| 172 (10) | Колян устраивает представление для детей, в качестве актёров приглашены пацаны, Лера и Ознобихин. А в конце — угощение! Ну, почти… После интрижки с работодательницей Эдик оказался заперт на рабочем месте. | 30 мая 2016 | ||||
| 173 (11) | Вечером Коляна принимают в ряды уральского казачества, но сперва он присутствует на свадьбе, где невольно похищает шашку казака донского. Мать Базанова узнаёт о переписке сына с Лизой и потребовала пресечь с ней всякую связь, что проблематично, так как та беременна. | 31 мая 2016 | ||||
| 174 (12) | Эдик борется за возвращение Маши, ныне живущей с Фитилём. Согласно предварительным рейтингам Колян лидирует с большим отрывом, по этому поводу был устроен корпоратив. | 1 июня 2016 | ||||
| 175 (13) | Выяснилось, что пиар-компания Наумова была лишь прикрытием для предвыборной гонки другого ставленника Иваныча — Евсеева. Теперь он требует от Коляна снять свою кандидатуру, но парень решил идти до конца. Антоха с Вованом «забили стрелу» конкурентам, но никто за них «вписываться» не захотел. | 2 июня 2016 | ||||
| 176 (14) | У Антохи с Вованом сгорела мойка, пацаны подали заявление на подозреваемого ими Иваныча, разгневанного строптивостью Коляна, благо тот ничего не отрицает, а заодно из мести заслали ему на зону журнал гомосексуальной тематики. Наумов с Олесей Геннадьевной сделали заявление для прессы о запугивании кандидата, но экспертиза показала бытовую причину пожара. | 6 июня 2016 | ||||
| 177 (15) | Перед самыми выборами Иваныч сделал выгодное предложение Олесе Геннадьевне и та бросила Наумова на произвол судьбы. Антон познакомился с дочкой Евсеева и взялся добыть компромат на её отца. В результате Колян остался ни с чем и на дебатах применил нестандартный ход. | 7 июня 2016 | ||||
| 178 (16) | Друзья и знакомые Коляна собрались в его штабе, чтобы отпраздновать избрание и дать ему депутатские наказы. Там же пересеклись Эдик с Фитилём и Машкой, после разборки девушка окончательно бросила мужа и ушла к новому кавалеру. Колян выигрывает выборы и становится депутатом[22]. | 8 июня 2016 | ||||
Главные роли
- Николай Наумов — Николай Наумов («Колян»‚ «Длинный»), пермский пацан (позже депутат), главный герой сериала, друг Антохи и Вована. Постоянно заваливает важные дела, но имеет честный характер; в детстве занимался боксом, что помогает ему в «разборках» на улице. (с 1 сезона)
- Зоя Бербер — Лера Оборина, жена Коляна. Неглупая девушка модельной внешности из обеспеченной семьи; обладает большим пониманием и терпением, но иногда проявляет стервозный характер. (со 2 серии)
- Владимир Селиванов — Владимир Селиванов («Вован», «Лысый»), главный герой сериала‚ друг Коляна и Антохи. Туповат, но очень добр. (с 1 серии)
- Антон Богданов — Антон Богданов («Антоха», «Рыжий»), главный герой сериала, друг Коляна и Вована. Пользуется большим успехом у женщин, несмотря на невысокий рост. (с 1 серии)
- Станислав Тляшев — Эдуард Тляшев («Эдик»), в разных сериях — начальник, коллега и подчиненный Коляна. Татарин, метросексуал. Служил в армии. Обладает чувством ответственности по отношению к работе, тем не менее трусоват и слаб. (с 1 серии)
- Мария Шекунова — Машка, бывшая девушка Коляна, подруга Вали. Простоватая девушка с большой грудью. (с 1 серии)
- Валентина Мазунина — Валентина Мазунина, жена Вована. Полная, небольшого роста девушка с тяжёлым характером. (с 1 сезона)
- Сергей Ершов — Сергей Иванович Оборин («Иваныч»), отец Леры, преуспевающий пермский бизнесмен и местный авторитет, иногда с замашками «новых русских» из «лихих девяностых». (с 5 серии)
- Марина Федункив — Марина Наумова, мать Коляна. Простая работница столовой, любит покричать на сожителя, мужа и сына; характер скандальный. (с 1 серии)
- Михаил Чуднов — Александр Наумов, отец Коляна, бывший муж Марины; неоднократно сидел в тюрьме; постоянно предпринимает попытки разбогатеть с помощью мелкого мошенничества или хулиганства. (2—3, с 5 сезона)
- Армен Бежанян — Армен Бежанян, квартиросъемщик и сожитель (позже муж) Марины, отчим Коляна, армянин. Торговец обувью на рынке. Молчалив, не ревнив, спокоен. (с 1 серии)
- Игорь Ознобихин — старший лейтенант Игорь Сергеевич Ознобихин, опытный участковый, любит читать лекции задержанным. (с 1 сезона)
- Алексей Базанов — младший лейтенант Алексей Робертович Базанов, помощник участкового. Скромен, картавит, не всегда понимает суть ситуации, гротескно не подходит для своей должности, хотя очень старается. (с 1 сезона)
- Анастасия Плоскова — Настя Иванчук, бывшая проститутка и бывшая жена Базанова. (со 2 серии)
- Юлия Колмогорова-Гришнина — Лариса Александровна Оборина, мама Леры; привыкла жить «на широкую ногу», и постоянно это подчеркивает; имеет проблемы с алкоголем.
- Дмитрий Наумов — Дмитрий Наумов («Димасик»), троюродный брат Коляна. Неприятный человек, мошенник и аферист, ради своей выгоды может обмануть кого угодно, в том числе собственного брата. (16-28, 94, 157 серии)
- Екатерина Шпица — Ира, старший менеджер в магазине, непосредственная начальница Коляна. (1 часть «московского» сезона)
- Антон Батырев — Вадик Каневских, приятель Леры. («московский сезон»)
- Алена Путина — Наталья Ивашкина, студентка пермского колледжа, новая «временная» девушка Коляна‚ позже — жена Антохи (4 сезон)
- Ольга Плеханова — Маргарита, малолетняя неформалка, соседка и новая девушка Базанова. (4 сезон)
- Анна Шепелева — Олеся Геннадьевна Попова, PR-менеджер кандидата в депутаты Наумова. Строга и требовательна, профессионал своего дела. (5 сезон)
Роли второго плана
- Екатерина Караченцова[23][24] — Елена Селивёрстова (Ленка), проститутка, подруга Иванчук. Полновата, не очень красива, но обладает простым и свойским характером[25] (с 1 сезона)
- Геннадий Масленников — Гена, доверенное лицо Сергея Ивановича. Работает на Оборина с самого начала его «карьеры», верен ему до последнего вздоха. Производит впечатление щупловатого и не самого сообразительного человека, но в критических ситуациях способен творить невероятные поступки (с 3 сезона)
- Татьяна Ронзина — Олеся, подруга Леры и Вики. Гламурная, глупая девушка с красивой внешностью, живёт на содержании у своего парня-буддиста Сергея (1—4 сезоны)
- Николай Желнин — Николай Селиванов, отец Вована, старший прапорщик мотострелковых войск. Имеет военные замашки, что часто отражается и на сыне. (1, 3—4, 6 сезоны)
- Любовь Рудометова — Вика, подруга Леры и Олеси. Гламурная девушка с красивой внешностью, чуть более умна чем Олеся, что иногда подчеркивается, встречается со своим парнем Андрюшей, владеющим автомойкой, несмотря на его измены (с 1 сезона)
- Дмитрий Мальцев — Анатолий Богданов («Толян»), младший брат (по матери) Антохи. Наглый, хитрый, не признающий авторитетов школьник (1—4, с 6 сезона)
- Андрей Красильников — Андрей, парень Вики (с 173 серии — муж), владелец автомойки, казак(1—3, 6, 8 сезоны)
- Павел Полуянов — Сергей, парень Олеси и друг Андрея, буддист (1—2, 4 сезоны)
- Валентина Лаптева — Валентина Николаевна Базанова, мать Базанова, воспитательница в детском саду. Тихая незаметная женщина, при этом имеющая огромное влияние на сына (1, 3—4, с 6 сезона)
- Сергей Кузнецов — Бояринцев («Бояра»), бывший одноклассник и друг пацанов (2—4, с 6 сезона)
- Дмитрий Белоцерковский — Борис Ланской, московский «мажор», с 54 по 66 серии зарившийся на лес Иваныча. Встречался с Викой (с 60 по 62 серии). В 66 серии окончательно проигрывает Иванычу в борьбе за разрушение леса (3 сезон)
- Елена Болохонцева — Екатерина Альбертовна Болохонцева, помощница Ознобихина, пришедшая на место Базанова. (4 сезон)
- Платон Зерницкий — Миша, сын Коляна и Леры
- Сергей Фролов — Гена, продавец-консультант в «Техномощи» (5 сезон)
- Марина Богатова — Анька, московская подруга Леры. «Разводит кочек» разных возрастных категорий. Строила свой бизнес вместе с Лерой, с которой открыла в 106 серии свадебный салон. Она, хоть и дружит с Лерой, но с её подружкой Викой явно не ладит (5 сезон)
- Семен Лобашев — Влад, начальник Коляна (5 сезон)
Эпизодические роли
- Михаил Шестаков — покупатель телефона (1)
- Зоя Чуракова — бабушка с котёнком (1)
- Елена Печищева — ведущая телешоу «Реальные пацаны» (1, 50)
- Владислав Дудоладов — Максим, друг Леры (2)
- Вера Оськина — бабушка с бутылками (2)
- Артём Бережной — Марк Засулин, танцор, партнёр Леры (3)
- Наталья Айманова — учительница танцев (3)
- Владислав Кузнецов — дзюдоист, друг пацанов (3)
- Святослав Кузнецов — дзюдоист, друг пацанов (3)
- Антонина Стреляева — Мария Афанасьевна, участница старшей группы танцев (3)
- Герман Чегодаев — участник старшей группы танцев (3)
- Татьяна Ташлыкова — спутница клиента Антохи и Вована, переспала с Антохой (4)
- Анна Вотинцева — Анна, подруга Марины (4, 11, 34, 123)
- Георгий Малахов — майор Юрий Кукушкин (5, 7, 16, 28, 93)
- Станислав Жученко — Жучен, наркоман (6, 60, 78)
- Екатерина Нафикова — Настя, подруга Машки, дзюдоистка, «положила глаз» на Эдика (6)
- Михаил Девятериков — парень из Березников (6)
- Денис Кутьев — парень из Березников (6)
- Илья Линович — кроликовод (11)
- Ксения Гребенюк — целительница (11)
- Елена Антонова — Лена Головач, одноклассница Коляна (13)
- Лидия Аникеева — Анна Николаевна, классный руководитель Коляна и Леры (13)
- Людмила Сумбайкина — соседка по палате Анны Николаевны (13)
- Алексей Оборин — лечащий врач Анны Николаевны (13)
- Ольга Пудова — Наталья, подруга Марины (13, 18, 41, 45, 73)
- Александр Гасенегер — Валерий, бывший ухажёр Леры (16, 18)
- Максим Субочев — Вадим Викторович, директор салона сотовой связи «СОТИК» (16, 27, 34, 35)
- Олег Лысенко — Олег Владиславович Лысенко, директор благотворительного фонда (18)
- Станислав Торопов — ведущий шоу (18)
- Денис Шенин — Морозов, участковый одного из пермских районов (19, 82)
- Наталья Шакина — цветочница (19)
- Людмила Пустовая — Людмила Николаевна, администратор детской площадки, позже директор детского садика (20, 56, 89)
- Татьяна Белоусова — мама Вована (23, 124, 126, 138, 141)
- Елена Ганджариди — Зинаида Григорьевна, мать Иванчук (25, 31, 32)
- Эдуард Ислаев — сутенёр (27)
- Максим Филипьев — бывший председатель колхоза (27, 28, 150)
- Людмила Попова — регистраторша ЗАГСа (31)
- Константин Силантьев — отец Вали (31, 32, 34, 36, 77, 126, 138)
- Вера Хазиева — мать Вали (31, 32, 34, 36, 77, 126, 138)
- Павел Крендель — менеджер кредитного отдела (33)
- Татьяна Пешкова — посетительница «СОТИКа» (34)
- Габриэль Михалик — немец (36)
- Сергей Харламов — Алексей Васильевич, афганец, клиент Антохи и Вована (39)
- Екатерина Жданова — Надя, подруга Коляна, психолог (39, 40, 42)
- Сергей Броян — Арсен, племянник Армена (41)
- Валерий Серёгин — Анатолий, дядя Олега (41)
- Елена Чистякова — флористка (41)
- Сергей Кошков — организатор свадьбы (41)
- Вера Веснина — невеста (41)
- Елена Сивоволова — участница психологического тренинга (42)
- Олимпиада Городилова — участница психологического тренинга (42)
- Елена Яблошевская — администратор гостиницы (43)
- Александр Пустовой — Женя, системный администратор гостиницы (43)
- Кристина Миниахметова — Катя, «девушка» Эдика (43)
- Дмитрий Томчук — Виталий Александрович Бякин, работник центра планирования семьи, одноклассник Коляна (48)
- Юлия Лукьянова — Светлана Николаевна, вожатая (48, 63)
- Тамара Плешкевич — цыганка, задержанная Игоря Сергеевича (49)
- Денис Молоков — Лаки, друг Иваныча (54, 55)
- Владимир Петрив — компьютерщик-растаман (56, 73)
- Ксения Стрекалина — женщина-полицейский (60)
- Светлана Микова — администратор «Шерврудского леса» (61)
- Игорь Безматерных — Дима («Картошка»), бывший Вали, водитель (61)
- Василий Бичев — Юра, жених Иванчук (63, 64, 69, 70)
- Артём Агеев — Александр, пиарщик, друг Иваныча (64—66)
- Василий Макатерский — Макарыч, лесник, знакомый Иваныча (66)
- Александр Улитин — Бородулин, задержанный Ознобихина (69, 79)
- Ильдус Абрахманов — Эльдар Асхатович Тляшев, отец Эдика (73)
- Салима Абрахманова — Лаура Геннадьевна Тляшева, мать Эдика (73)
- Юлия Костина — Екатерина Кириллова, медсестра в военной части, первая «медичка» Антохи (74)
- Нина Балагина — Нонна Борисовна, мать Ларисы и тёща Иваныча (88)
- Дмитрий Грачёв — «Путин» (91)
- Вадим Ракитин — слесарь (91)
- Екатерина Большакова — секретарь приёмной комиссии в ВУЗе (91)
- Александр Зуев — Григорий, брат Александра и дядя Коляна, похожий на Ленина (92)
- Бесо Гатаев — Муслим, борец (93)
- Анастасия Сорокина — Нина, украинка (94)
- Валентина Кошкина — Гала, украинка (94)
- Алёна Галлиардт — Ангелина Витальевна, клиентка Эдика (94, 106)
- Дмитрий Блажко — Олег Рио, бывший участник Дома-2 и бывший парень Иры (96)
- Михаил Панюков — отец Олега Рио (96)
- Марина Дианова — руководитель детского хора из Ярославля (96)
- Ольга Абрамова — первая любовь Коляна (97)
- Александр Гришаев — Сан Саныч, ведущий «Школы ремонта» (99)
- Данила Ариков — Добрыня Сварожич, лже-маг и обманщик (100)
- Мария Крашенинникова — продавщица в ГУМе (101)
- Александра Булычёва — Лена, нудистка (102)
- Игорь Бондаренко — отец Лены, нудист (102)
- Татьяна Плетнёва — мать Лены, нудистка (102)
- Егор Губарев — мальчик на пляже (102)
- Олег Гостик — отец мальчика (102)
- Сергей Хрусталёв — капитан милиции (102)
- Николай Пивненко — Олег Львович (104)
- Анастасия Павленко — спутница Олега Львовича (104)
- Владимир Павленко — покупатель стиральной машины (104)
- Матвей Жизневский — активист «Стоп! Хам» (104)
- Ирина Шабашева — активистка «Стоп! Хам» (104)
- Олег Дуленин — Константин Эдуардович, лечащий врач Ознобихина (108, 110, 114, 121)
- Ирина Колодяжная — Светлана, бывшая возлюбленная Ознобихина (108, 110, 114, 119, 121)
- Игорь Бровин — начальник тюрьмы (109)
- Сергей Михайлов — безногий (110)
- Юрий Бондаренко — Саша Синегузов, одноклассник Коляна, бизнесмен, астматик (119)
- Ирина Иваней — прохожая (122)
- Анастасия Таптыгина — ведущая московского телеканала (122)
- Мемоншо Мемоншоноев — дагестанец (124)
- Алихан Юсупов — дагестанец (124)
- Иван Орлов — консультант в "Техномощь"
Приглашённые знаменитости
В роли самих себя:
- Участники группы «Мальчишник»: Андрей Котов и Павел Галкин (12 серия)
- Анна Семенович (65 серия)[26]
- Эдгард и Аскольд Запашные (66 серия)[26]
- Виктор Рыбин и Наталья Сенчукова (97-106 серии)
- Андре́й Леони́дович Ши́рман, более известный как DJ Smash (149 серия)
В эпизодах сериала появляются известные люди:
- Олег Лысенко (культуролог, преподаватель ПГПУ) — Олег Владиславович Лысенко, директор благотворительного фонда (18 серия)
- Игорь Гиндис (ведущий телеканала «Рифей-Пермь») — Павел Моисеевич, ухажер Лериной подружки (31 и 32 серии)
- Валерий (Финн) Мазанов (диджей «Радио Максимум-Пермь») — сотрудник страховой компании (35 серия)
- Олег Верещагин (игрок КВН, участник «Comedy Club» и «Смех без правил») — Олег, менеджер автосалона, коллега и возлюбленный Вали (38-47 серии)
- Василий Мехоношин (журналист) — Вася, суицидник, участник психологического тренинга (42 серия)
- Павел Седов (ведущий телеканала «СТС-Челябинск») — отец Джон, сектант-мошенник (73 серия)
- Юлия Михалкова-Матюхина (актриса шоу «Уральские пельмени») — Виола, бывшая возлюбленная Оборина. (75 серия)
- Денис Кукояка (ведущий интернет-шоу «Мне нравится») — Алик, продавец в магазине (5 сезон)
- Александр Шулико (ведущий интернет-шоу «Мне нравится») — Валера, продавец в магазине (5 сезон)
- Максим Ярица (актёр шоу «Уральские пельмени») — Олег Анатольевич, начальник Коляна (со 150 серии)
- Константин Мурзенко — сумасшедший охранник
- Сергей Калугин (актёр шоу «Уральские пельмени») — Бебякин, дворовый алкоголик
Съёмочная группа
- Автор идеи — Антон Зайцев
- Режиссёр-постановщик — Жанна Кадникова
- Второй режиссёр — Лев Парамонов
- Авторы сценария — Алексей Базанов, Антон Богданов, Антон Зайцев, Сергей Ершов, Жанна Кадникова, Николай Наумов, Юрий Овчинников, Игорь Ознобихин, Владимир Селиванов, Станислав Тляшев, Максим Филипьев, Денис Шенин, Антон Щукин
- Генеральные продюсеры — Антон Зайцев, Александр Дулерайн, Артём Логинов, Евгений Никишов, Антон Щукин
- Исполнительные продюсеры — Дмитрий Кондратюк, Дмитрий Пачулия
- Оператор-постановщик — Сергей Долгушин
- Художник-постановщик — Владислав Кузнецов
- Режиссёр монтажа — Александр Верхоляк
Факты о сериале
- Диалоги не были полностью прописаны в сценарии, их додумывали сообща актёры, режиссёр и продюсеры на съёмочной площадке[27]. Хотя возможно это преувеличение:
Импровизации тоже находится место, но чаще всего все диалоги прописаны заранее нашими авторами. По большей части, это их заслуга.[28]
- Пробную серию «Реальных пацанов» сняли в сентябре 2009 года в Перми на любительскую камеру, причём переснимать для телевидения её не стали, и она была показана 8 ноября 2010 года как пилотная серия без монтажных дополнений[29].
- Заставку к сериалу снимал оператор фильма «Как я провёл этим летом» Павел Костомаров, получивший «Серебряного медведя» в Берлине в номинации «За выдающийся вклад в искусство»[29].
- В сериале снимаются участники команд КВН «Парма»[30] (Пермский край), «Уральские пельмени»[31] (Екатеринбург), «Друзья»[32] (Пермь), «Добрянка»[33] (Добрянка—Пермь), «Кефир» (Нягань).
- Песни в заглавных титрах («Зацени», автор — Владимир Селиванов) и конечных титрах («Колян», автор — Константин Эйфор, «Мы вообще крутые») исполняют Владимир Селиванов (первую песню в паре с ним исполняет Анастасия Чеважевская)[34].
- В первом и втором сезонах для входящих звонков мобильного телефона у Коляна играло вступление из композиции «На, сука» рэпера Таймера, позаимствованное тем из песни «Dancing with the Moonlight Knight» группы «Genesis». В третьем — пятом сезонах используется вступление из песни «На работу» группы «Триагрутрика» и Смоки Мо из альбома «Т.Г.К.липсис». Также встречаются отдельно в сериале и другие песни группы — «Куда идти после института» и «Провинция моя».
- Игорь Ознобихин, играющий участкового, ранее действительно служил в милиции[35].
- 22 мая 2011 года в программе «Большая разница» была показана пародия на кинотрилогию «Властелин колец», сделанная в стиле «Реальных пацанов»[36].
- В 2014 году продюсерскую компанию «Good Story Media», производящую «Реальных пацанов», выкупил «Газпром-Медиа Холдинг»[37][38][39][40]. Таким образом, «Good Story Media» не прекратила сотрудничество с телеканалом «ТНТ» (раньше компания производила большое количество контента для телеканала «СТС», в том числе сериалы «Воронины», «Как я встретил вашу маму», «Молодожёны», «Кости»). Теперь, когда сериал был продолжен, его стали производить две компании: «Good Story Media» и «А+production».
Напишите отзыв о статье "Реальные пацаны"
Примечания
- ↑ Зубова С. [www.perm.aif.ru/culture/news/51225 27 августа выходит новый сезон сериала «Реальные пацаны»]. Аргументы и факты (08.08.2012). — «Сериал был официально признан культурным достоянием Пермского края. Депутаты краевого парламента практически единогласно проголосовали за вручение ему премии в сфере искусства и культуры за 2010 год. Причина проста: «Реальные пацаны» на порядок подняли популярность Перми в России!» [www.webcitation.org/6BguGywkW Архивировано из первоисточника 26 октября 2012].
- ↑ [www.perm.aif.ru/society/news/23674 «Реальные пацаны» неприятно шокировали пермяков]. Аргументы и факты (09.11.2010). — «местные жители разочаровались в сериале после первого просмотра. «Актёры играют ужасно. Сразу видно, что непрофессионалы. Все диалоги в кино — сплошная гопота, смотреть тошно.» — говорит пермячка Юлия Андреева.» [www.webcitation.org/6BhOwszuU Архивировано из первоисточника 26 октября 2012].
- ↑ [www.televesti.ru/analitikatv/11553-realnye-pacany-i-interny-pervoe-mesto-v-rejtingax.html «Реальные пацаны и «Интерны»: первое место в рейтингах! Два самых успешных сериала канала ТНТ собрали в феврале рекордную аудиторию по России.]. Телевести (21.03.2011). [www.webcitation.org/6CyGLGadY Архивировано из первоисточника 17 декабря 2012].
- ↑ [www.televesti.ru/tvanons/10978-realnye-pacany-2-sezon-v-marte-na-tnt.html Реальные пацаны 2 сезон в марте на ТНТ]. Телевести (28.02.2011). [www.webcitation.org/6CyGN8aQh Архивировано из первоисточника 17 декабря 2012].
- ↑ [www.televesti.ru/analitikatv/13541-liderami-telesezona-2010-2011-stali-medvedev-i.html Лидерами телесезона 2010-2011 стали Медведев и Ванга]. Телевести (04.07.2011). [www.webcitation.org/6CyGPkFEw Архивировано из первоисточника 17 декабря 2012].
- ↑ 1 2 [www.perm.aif.ru/culture/news/28301 «Реальные пацаны» создадут «Клан Сопрано из Перми»]. Аргументы и факты (11.04.2011). — «в одном из эпизодов Колян и его друзья разобьют роскошную Audi A6 стоимостью около двух миллионов рублей.» [www.webcitation.org/6BhP0pfA3 Архивировано из первоисточника 26 октября 2012].
- ↑ [www.perm.aif.ru/culture/news/34505 В новом сезоне «Реальных пацанов» снялась Анна Семенович]. Аргументы и факты (29.09.2011). [www.webcitation.org/6BhP3s7Ge Архивировано из первоисточника 26 октября 2012].
- ↑ [www.perm.aif.ru/society/news/36441/ В новом сезоне «Реальных пацанов» Лера будет беременной]. Аргументы и факты (03.11.2011). [www.webcitation.org/6BhP6pboN Архивировано из первоисточника 26 октября 2012].
- ↑ [www.kommersant.ru/doc/1969427/ Самые популярные телепроекты на основных телеканалах с 1 сентября 2011 года по 22 июня 2012 года]. Коммерсантъ № 117 (4902) (29.06.2012). [www.webcitation.org/6CyGRczJe Архивировано из первоисточника 17 декабря 2012].
- ↑ [www.asfera.info/news/one-67026.html Предпоказ новых серий «Реальных пацанов» и «Зайцев + 1» прошел в Барнауле]. ИА Атмосфера (27.08.2012). [www.webcitation.org/6BhPA6Qtx Архивировано из первоисточника 26 октября 2012].
- ↑ Коробатов Я. [kp.ru/daily/25936.2/2883342/ «Реальные пацаны» пошли по следу Романа Абрамовича]. Комсомольская правда (22.08.2012). [www.webcitation.org/6BhPAYYtn Архивировано из первоисточника 26 октября 2012].
- ↑ Ефимова А. [www.perm.aif.ru/narodnoe_tv_aif/article/23055 «Реальные пацаны» могут стать российской «Санта-Барбарой»]. Аргументы и факты (22.08.2012). [www.webcitation.org/6BhPDASG1 Архивировано из первоисточника 26 октября 2012].
- ↑ Анисимова П. [sobesednik.ru/news/20120827-kolyan-iz-realnykh-patsanov-pereezzhaet-v-moskvu Колян из «Реальных пацанов» переезжает в Москву]. Собеседник.ру (27.08.2012). — «Продолжение приключений Коляна и компании зрители смогут увидеть с сегодняшнего дня, 27 августа, на канале ТНТ. «Реальные пацаны» откроют собственное кафе, побывают в армии и вступят в секту.» [www.webcitation.org/6BhPGkiNP Архивировано из первоисточника 26 октября 2012].
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=Oy3nde1pHCw Премьера нового сезона «Реальных Пацанов»]
- ↑ Надежда Князева. [progorodnn.ru/newsv2/68928.html Подружки из "Реальных пацанов" рассказали о новых сериях, Джигурде и шоколаде]. Pro Город Нижний Новгород (9 апреля 2013). [www.webcitation.org/6GXyApT6R Архивировано из первоисточника 12 мая 2013].
- ↑ Алексей Иванов. [www.kp.ru/daily/26057.4/2967005/ «Реальные пацаны» уехали из Перми в Москву]. Комсомольская правда (3 апреля 2013). [www.webcitation.org/6GXyDws0I Архивировано из первоисточника 12 мая 2013].
- ↑ [realniepazany.tnt-online.ru Реальные пацаны. Смотри новый сезон с 30 сентября]. Официальный сайт телеканала ТНТ (15 сентября 2013).
- ↑ [rutube.ru/video/dae396d3a03d64fdf5bbf4f6377a7c69/ Анонс московского сезона части 2 Реальных пацанов на ТНТ (ссылка официального rutube-канала tnt_anons]
- ↑ [miass-online.ru/rekomenduem/2013/09/20/16-%C2%ABrealnye-patsany%C2%BB-novye-serii-moskovskogo-sezona.html 16+ «РЕАЛЬНЫЕ ПАЦАНЫ»: новые серии московского сезона]. МИАСС.онлайн (20 сентября 2013).
- ↑ Надежда Шульга. [ufa.kp.ru/daily/26139/3028681/ Шпица льда боится]. Комсомольская правда (27 сентября 2013). — «- В свежих сериях «Реальных пацанов», которые начнут выходить в эфир 30 сентября, мы вас увидим? - К сожалению, нет. … Подписала контракт, истекший на 16-й серии московского сезона.»
- ↑ А. Дулерайн [www.echo.msk.ru/programs/tv/1424812-echo/ Новый сезон канала ТНТ]. Эхо Москвы (26 октября 2014). Проверено 27 октября 2014.
- ↑ Евгений Ротенберг. [my-movies.org/load/serialy/russkie/serial_realnye_pacany_v_deputaty_1_2_3_serija/21-1-0-574 Колян идет в депутаты] (23.08.2016).
- ↑ [www.amik.ru/Article/1/12511.html Дождливый вторник игре не помеха. 1/4 финала центральной Уральской лиги КВН.]. ОФИЦИАЛЬНЫЙ САЙТ МЕЖДУНАРОДНОГО СОЮЗА КВН (31.05.2011). [www.webcitation.org/6BguK8DKt Архивировано из первоисточника 26 октября 2012].
- ↑ Леонтьев Е. [www.kp.ru/online/news/1253951/ Актрисы из «Реальных пацанов» поддержали «Амкар» в Москве]. Комсомольская правда (24.09.2012). — «актрисы из сериала «Реальные пацаны» на ТНТ Анастасия Плоскова и Екатерина Караченцова (играют девушек легкого поведения Настю и Лену).» [www.webcitation.org/6BguMH9jD Архивировано из первоисточника 26 октября 2012].
- ↑ [www.world-art.ru/people.php?id=538561 Фильмография Е. Караченцовой] на сайте world-art.ru
- ↑ 1 2 [perm-most.ru/lentatop/lentahot/9734 В новом сезоне «Реальных пацанов» снялись Анна Семенович и Запашные]. «Пермский мост» (29 сентября 2011). Проверено 2 ноября 2011. [www.webcitation.org/68tX4KFjn Архивировано из первоисточника 4 июля 2012].
- ↑ [realniepazany.tnt-online.ru/#about Страница сериала на сайте ТНТ]
- ↑ [www.saltt.ru/node/6802 Так ты, это, улыбнись, как в рекламе-то!]. Соль (19.01.2011). [www.webcitation.org/6A54NbS7T Архивировано из первоисточника 21 августа 2012].
- ↑ 1 2 [kp.ru/daily/24585/754766 Реальные пацаны]. KP.RU. [www.webcitation.org/6A54V7FJ6 Архивировано из первоисточника 21 августа 2012].
- ↑ [www.amik.ru/Hero/hid1194.html Николай Наумов] на сайте amik.ru
- ↑ [www.pelmeni.tv/about/ershov.html Сергей Ершов — команда «Уральские Пельмени»]
- ↑ [www.amik.ru/Article/1/9331.html Наследственность в КВН. «Парма» (Сборная Пермского края) — «Друзья» г. Пермь.]. КВН-Новости (4 февраля 2009). [www.webcitation.org/6ILuGOWpo Архивировано из первоисточника 24 июля 2013].
- ↑ [www.amik.ru/Hero/hid1143.html Марина Федункив]. amik.ru. [www.webcitation.org/6ILuJAiSa Архивировано из первоисточника 24 июля 2013].
- ↑ Андрей Никитин. [www.rap.ru/reading/309 Вован и тропинки волшебных полян]. Rap.ru (26.12.2010). Проверено 29 апреля 2011. [www.webcitation.org/68tX6Dsv2 Архивировано из первоисточника 4 июля 2012].
- ↑ [www.tv7.ru/items_2773 Любовь пацанов]. ТВ7 № 9 (2011). [www.webcitation.org/6GXyGx6qd Архивировано из первоисточника 12 мая 2013].
- ↑ [www.1tv.ru/sprojects_edition/si5734/fi8952 Большая разница]. Первый канал (22.05.2011). [www.webcitation.org/6A54YjBB9 Архивировано из первоисточника 21 августа 2012].
- ↑ [mediananny.com/novosti/2304733/ «Гудсторимедиа» таки стала собственностью «Газпрома»] 6 мая 2014
- ↑ [www.rbc.ru/newspaper/2014/05/06/56bec5669a7947299f72d125 «Газпром-Медиа» приобрела для своего телеканала производителя «Реальных пацанов»]
- ↑ [www.maonline.ru/mna/24433-tnt-ustanovila-kontrol.html ТНТ установила контроль]
- ↑ [www.cinemotionlab.com/novosti/tnt_poluchil_kontrol_nad_prodyuserskoy_kompaniey_vypuskayuschey_fizruka00028/ ТНТ получил контроль над продюсерской компанией, выпускающей «Физрука»]
Ссылки
- [realniepazany.tv/ Официальный сайт Реальных пацанов] (рус.).
- [realniepazany.tnt-online.ru/ Страница сериала «Реальные пацаны» на сайте телеканала «ТНТ»] (рус.).
- [realniepazany.tnt-online.ru/video.html Серии «Реальных пацанов» на сайте телеканала «ТНТ»] (рус.).
- «Реальные пацаны» (англ.) на сайте Internet Movie Database
(на 27 марта 2015)
Отрывок, характеризующий Реальные пацаны
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.
Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.
Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.
В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.
Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]
Билибин собрал кожу над бровями и с улыбкой на губах задумался.
– Vous ne me prenez pas en расплох, vous savez, – сказал он. – Comme veritable ami j'ai pense et repense a votre affaire. Voyez vous. Si vous epousez le prince (это был молодой человек), – он загнул палец, – vous perdez pour toujours la chance d'epouser l'autre, et puis vous mecontentez la Cour. (Comme vous savez, il y a une espece de parente.) Mais si vous epousez le vieux comte, vous faites le bonheur de ses derniers jours, et puis comme veuve du grand… le prince ne fait plus de mesalliance en vous epousant, [Вы меня не захватите врасплох, вы знаете. Как истинный друг, я долго обдумывал ваше дело. Вот видите: если выйти за принца, то вы навсегда лишаетесь возможности быть женою другого, и вдобавок двор будет недоволен. (Вы знаете, ведь тут замешано родство.) А если выйти за старого графа, то вы составите счастие последних дней его, и потом… принцу уже не будет унизительно жениться на вдове вельможи.] – и Билибин распустил кожу.
– Voila un veritable ami! – сказала просиявшая Элен, еще раз дотрогиваясь рукой до рукава Билибипа. – Mais c'est que j'aime l'un et l'autre, je ne voudrais pas leur faire de chagrin. Je donnerais ma vie pour leur bonheur a tous deux, [Вот истинный друг! Но ведь я люблю того и другого и не хотела бы огорчать никого. Для счастия обоих я готова бы пожертвовать жизнию.] – сказала она.
Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.
«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.
В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.
Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.
Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…
В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.
Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.
Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.
