Томас, Филип Фрэнсис
| Филип Фрэнсис Томас Philip Francis Thomas 
| ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 12 декабря 1860 — 14 января 1861 | ||||
| Президент: | Джеймс Бьюкенен | |||
| Предшественник: | Хоуэлл Кобб | |||
| Преемник: | Джон Дикс | |||
| ||||
| 3 января 1848 — 6 января 1851 | ||||
| Предшественник: | Томас Пратт | |||
| Преемник: | Инек Лоу | |||
| Рождение: | 12 сентября 1810 Истон, Мэриленд, США | |||
| Смерть: | 2 октября 1890 (80 лет) Балтимор, Мэриленд, США | |||
| Партия: | Демократическая партия | |||
Филип Фрэнсис Томас (англ. Philip Francis Thomas, 12 сентября 1810 года, Истон, Мэриленд, США — 2 октября 1890 года, Балтимор, Мэриленд, США) — американский юрист и политик, был губернатором Мэриленда, а также занимал должность министра финансов в кабинете Джеймса Бьюкенена.
Биография
Филип Фрэнсис Томас родился 12 сентября 1810 года в городе Истон штата Мэриленд. В 1830 году он окончил Колледж Дикинсона (англ. Dickinson College) в Пенсильвании. После этого, он работал юристом в Истоне.
Его политическая карьера началась в 1836 году. В 1848 году Филип Фрэнсис Томас был избран 28-м губернатором Мэриленда. Он оставался на этом посту до 1851 года.
В декабре 1860 года Филип Фрэнсис Томас был назначен 23-м министром финансов США. Сразу же после этого ему пришлось выпустить облигации, чтобы выплатить проценты по государственному долгу. В преддверии гражданской войны банкиры северных штатов не пожелали вкладываться в облигации, опасаясь, что деньги уйдут на юг. Поняв, что ему не удастся получить займ, в январе 1861 года Филип Фрэнсис Томас подал в отставку.
В последующие годы он продолжал (с переменным успехом) свою политическую и юридическую деятельность. Филип Фрэнсис Томас скончался в Балтиморе 2 октября 1890 года.
Напишите отзыв о статье "Томас, Филип Фрэнсис"
Ссылки
- [www.ustreas.gov/education/history/secretaries/pfthomas.shtml Philip Francis Thomas] (англ.), сайт Министерства финансов США, www.ustreas.gov
- [bioguide.congress.gov/scripts/biodisplay.pl?index=T000182 Thomas, Philip Francis (1810—1890)] (англ.), Биографический справочник Конгресса США
| ||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||
|
Это заготовка статьи о главе ведомства. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Томас, Филип Фрэнсис
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
