Маклейн, Луис

Луис Маклейн Louis McLane
12-й Государственный секретарь США
29 мая 1833 — 30 июня 1834
Президент:	Эндрю Джексон
Предшественник:	Эдвард Ливингстон
Преемник:	Джон Форсайт
10-й министр финансов США
8 августа 1831 — 29 мая 1833
Президент:	Эндрю Джексон
Предшественник:	Самуэль Ингхэм
Преемник:	Уильям Дуэйн
Сенатор от штата Делавэр
4 марта 1827 — 16 апреля 1829
Предшественник:	Томас Клэйтон
Преемник:	Арнольд Надейн
Член Палаты представителей от объединённого избирательного округа Делавэра
4 марта 1817 — 4 марта 1827
Предшественник:	Томас Клэйтон
Преемник:	Кенси Джонс
Рождение:	28 мая 1786(1786-05-28) Смирна, Делавэр, США
Смерть:	7 октября 1857(1857-10-07) (71 год) Балтимор, Мэриленд, США
Место погребения:	Кладбище «Зелёная гора» (Балтимор, штат Мэриленд)
Партия:	Федералистская партия Демократическая партия
Автограф:

Луис Маклэйн (англ. Louis McLane; 28 мая 1786, Смирна, Делавэр — 7 октября 1857, Балтимор, Мэрилэнд) — американский юрист, дипломат, государственный деятель, 12-й государственный секретарь США, 10-й министр финансов США.

Биография

Луис Маклейн родился в Смирне, штат Делавэр, в семье ветерана Войны за независимость США. Учился в частных школах. В 1798 году он поступил на службу в военно-морской флот, в звании мичмана год служил на фрегате USS. Philadelphia. В 1807 году Маклейн, окончив Ньюаркский колледж, открыл юридическую практику в Смирне. Во время войны 1812 года он служил в Вильмингтоне. С 1817 по 1827 годы Маклейн был членом Палаты представителей США, с 1827 по 1829 годы — членом Сената. В 1829 году президент Эндрю Джексон назначил Кэмпбелла чрезвычайным послом в Англии, с 1831 по 1833 годы — министром финансов, с 1833 по 1834 годы — государственным секретарём. В 1837 году Маклейн стал президентом железной дороги «Балтимор и Огайо», на этом посту он работал до 1847 года, в 1845—1846 годах он также исполнял обязанности посла США в Англии.

Сын Луиса Маклейна, Роберт Миллиган Маклейн, также стал политиком, избирался членом Палаты представителей США и губернатором штата Мэриленд, был послом США в империи Цин.

Ссылки

• [bioguide.congress.gov/scripts/biodisplay.pl?index=M000535 Краткая биография]

Отрывок, характеризующий Маклейн, Луис

– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.