Кальво, Эдди

Эдди Кальво англ. Eddie Calvo
8-й губернатор Гуама
с 3 января 2011
Вице-губернатор:	Рей Тенорио
Предшественник:	Феликс Перес Камачо
Вице-спикер законодательного собрания Гуама
1 января 2007 — 7 марта 2008
Предшественник:	Джоанн Салас Браун
Преемник:	Дэвид Шимизу
Сенатор законодательного собрания Гуама
4 января 1999 — 3 января 2011
Рождение:	29 августа 1961(1961-08-29) (62 года) Тамунинг, Гуам
Партия:	Республиканская партия Гуама
Образование:	Университет Нотр-Дам-де-Намюр

Эдвард «Эдди» База Кальво (англ. Edward «Eddie» Baza Calvo; род. 29 августа 1961) — американский политик, 8-й губернатор Гуама.

Биография

Семья и образование

Эдвард Кальво родился 29 августа 1961 года в Тамунинге, Гуам, в семье Пола Макдональда Кальво и Розы Герреро База. Его отец был губернатором Гуама в 1979—1983 годах, дедушка по отцовской линии Эдуардо Торрес Кальво — конгрессменом, а дедушка по материнской линии Антонио Камачо База — маршалом США.

Кальво окончил Father Dueñas Memorial School на Гуаме, после чего переехал в Калифорнию, где в 1979 году окончил Saint Francis High School в Маунтин-Вью (Калифорния). Позже Кальво получил степень бакалавра в области делового администрирования в Университете Нотр-Дам-де-Намюр в Белмонте.

Кальво женат на Кристин Лухан Сонидо, у них шестеро детей.

Политическая карьера

До прихода в политику в конце 1990-х годов, Кальво работал генеральным директором Pacific Construction Company, а также вице-президентом и генеральным директором Pepsi Bottling Company of Guam.

В 1998 году Кальво был избран сенатором в законодательное собрание Гуама, и вступил в должность 4 января 1999 года. Затем он избирался сенатором ещё четыре раза (с двухлетним перерывом после поражения на выборах вице-губернатора в 2002 году). В 2007—2008 годах Кальво также занимал должность вице-спикер законодательного собрания.

В 2002 году Кальво баллотировался на должность вице-губернатора в паре с Тони Анпингко, бывшим спикером законодательного собрания, однако они проиграли на предварительных выборах Феликсу Пересу Камачо, который в дальнейшем стал губернатором.

Губернатор Гуама

30 апреля 2010 года Кальво объявил, что покинет законодательное собрание по завершении его нынешнего срока. В той же речи он сказал, что будет баллотироваться на пост губернатора от Республиканской партии. Кандидатом в вице-губернаторы он выбрал Рея Тенорио.

4 сентября 2010 года на предварительных выборах Кальво победил действующего вице-губернатора Майкла Круса. На губернаторских выборах Кальво с небольшим перевесом (менее 2 %) победил бывшего губернатора от Демократической партии Карла Гутьерреса. Сразу после выборов избирательная комиссия провела пересчёт голосов.

7 июня 2014 года года Кальво объявил, что будет баллотироваться на второй срок. На выборах его соперником вновь стал кандидат от демократов Карл Гутьеррес. Кальво победил, набрав 64 % голосов.

Во время пребывания Кальво на посту губернатора на работу в государственные учреждения стали набирать сотрудников с, по крайней мере, дипломом об окончании средней школы. Он прекратил «некоторые худшие финансовые порядки Гуама», такие как финансирование себя путём возврата налога, а также добился профицита бюджета. В феврале 2014 года Кальво подписал закон № 146, который узаконил на Гуаме доктрину крепости.

В марте 2012 года Кальво поддержал Митта Ромни в качестве кандидата в президенты США.

Отрывок, характеризующий Кальво, Эдди

Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.