62-й Берлинский международный кинофестиваль
Поделись знанием:
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
| 62-й Берлинский международный кинофестиваль | |||
 Официальный плакат фестиваля | |||
| Общие сведения | |||
|---|---|---|---|
| Дата проведения |
с 9 по 19 февраля 2012 года | ||
| Место проведения | |||
| Жюри фестиваля | |||
| Председатель жюри | |||
| |||
62-й Берлинский международный кинофестиваль прошёл с 9 по 19 февраля 2012 года[1]. Председатель жюри кинофестиваля — британский режиссёр Майк Ли. Почётного «Золотого медведя» удостоилась американская актриса Мерил Стрип[2]. Открывающим фильмом фестиваля стала картина режиссёра Бенуа Жако «Прощай, моя королева»[3][4]. Обладателем «Золотого медведя» за лучший фильм стала картина братьев Тавиани «Цезарь должен умереть», гран-при жюри получил фильм Бенедека Флигауфа «Просто ветер».
Содержание
Жюри фестиваля
В состав жюри вошли[5]:
- Майк Ли, режиссёр (
Великобритания) — председатель жюри - Джейк Джилленхол, актёр (
США) - Шарлотта Генсбур, актриса ( Великобритания)(
Франция) - Барбара Зукова, актриса (
Германия) - Буалем Сансаль, писатель
- Антон Корбайн, режиссёр (
Нидерланды) - Франсуа Озон, режиссёр ( Франция)
- Асгар Фархади, режиссёр (
Иран)
Фильмы конкурсной программы
Следующие фильмы боролись за «Золотого» и «Серебряного» медведей[6]:
| Название на русском языке | Название на языке оригинала | Режиссёр | Производство |
| Барбара | Barbara | Кристиан Петцольд | Германия
|
| Равнина белого оленя | Bai lu yuan | Ван Цюаньань |  КНР
|
| Ведьма войны | Rebelle | Ким Нгуен |  Канада
|
| Возвращение домой | À moi seule | Фредерик Видо | Франция
|
| Детские игры | Dictado | Антонио Чаварриас |  Испания
|
| Домой на выходные | Was bleibt | Ханс-Кристиан Шмид | Германия
|
| Королевский роман | En kongelig affære | Николай Арсель |  Дания,  Швеция,  Чехия
|
| Ловушка | Captured | Брильянте Мендоса | Франция,  Филиппины
|
| Машина Джейн Мэнсфилд | Jayne Mansfield’s Car | Билли Боб Торнтон | США
|
| Метеора | Meteora | Спирос Статхулопулос |  Греция
|
| Открытки из зоопарка | Kebun binatang | Эдвин |  Индонезия
|
| Пощада | Gnade | Мэттиас Глэснер | Германия
|
| Просто ветер | Csak a szél | Бенедек Флигауф |  Венгрия
|
| Прощай, моя королева | Les adieux à la reine | Бенуа Жако | Франция
|
| Сегодня | Aujourd’hui | Элейн Гомис | Франция,  Сенегал
|
| Сестра | L’enfant d’en haut | Урсула Мейер |  Швейцария
|
| Табу | Tabu | Мигел Гомеш |  Португалия
|
| Цезарь должен умереть | Cesare deve morire | Братья Тавиани |  Италия
|
Внеконкурсная программа
| Название на русском языке | Название на языке оригинала | Режиссёр | Производство |
| Бедная богатая девочка | Young Adult | Джейсон Райтман | США
|
| Жутко громко и запредельно близко | Extremely Loud and Incredibly Close | Стивен Долдри | США
|
| Летающие мечи врат дракона | 龍門飛甲 | Цуй Харк |  Гонконг, КНР
|
| Милый друг | Bel Ami | Деклан Доннеллан, Ник Ормерод | Великобритания
|
| Теневая танцовщица | Shadow Dancer | Джеймс Марш | Великобритания
|
| Цветы войны | 金陵十三钗 | Чжан Имоу | КНР
|
Лауреаты фестиваля
- «Золотой медведь» — «Цезарь должен умереть» (реж. Братья Тавиани)
- «Серебряный медведь» (гран-при жюри; 2 место) — «Просто ветер» (реж. Бенедек Флигауф)
- «Серебряный медведь» за лучшую режиссёрскую работу — Кристиан Петцольд, «Барбара»
- «Серебряный медведь» за лучшую мужскую роль — Миккель Фольсгаард, «Королевский роман»
- «Серебряный медведь» за лучшую женскую роль — Рашель Мванза, «Ведьма войны»
- «Серебряный медведь» за выдающиеся художественные достижения — Лютц Райтемейер за операторскую работу фильма «Равнина белого оленя»
- «Серебряный медведь» за лучший сценарий — Николай Арсель, Расмус Хейстерберг, «Королевский роман»
- Приз имени Альфреда Бауэра — «Табу» (реж. Мигел Гомеш)
Напишите отзыв о статье "62-й Берлинский международный кинофестиваль"
Примечания
- ↑ [ria.ru/spravka/20120209/560313662.html Берлинский международный кинофестиваль (Берлинале). Справка | Справки | Лента новостей «РИА Новости»]
- ↑ [www.bbc.co.uk/news/entertainment-arts-16389439 Berlin Film Festival to honour Meryl Streep] (англ.). BBC (3 января 2012). Проверено 9 февраля 2012.
- ↑ [www.bbc.co.uk/news/entertainment-arts-16422935 Marie Antoinette drama to open Berlin Film Festival] (англ.). BBC (5 января 2012). Проверено 9 февраля 2012.
- ↑ [www.1tv.ru/news/culture/198711 В Германии в 62-й раз открылся один из главных международных кинофестивалей — `Берлинале` — Первый канал]
- ↑ [www.newlookmedia.ru/?p=17818 «Назван состав жюри 62-го Берлинского кинофестиваля»] Издательский дом «Новый Взгляд»
- ↑ [www.berlinale.de/en/presse/pressemitteilungen/alle/Alle-Detail_12436.html Jan 09, 2012: Taviani, Petzold and Billy Bob Thornton: World Premieres in the Competition and Angelina Jolie’s Directorial Debut in the New Cinema at the ‘Haus der Berliner Festspiele’] (англ.). Berlinale (9 января 2012). Проверено 9 февраля 2012.
Ссылки
- [www.berlinale.de/en/HomePage.html Официальный сайт фестиваля]
- [www.1tv.ru/news/culture/198773 Новости Первого канала о фестивале]
| ||||||
Отрывок, характеризующий 62-й Берлинский международный кинофестиваль
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
