Англо-португальский конфликт

Англо-португальский кризис — конфликт между Великобританией и Португалией, который спровоцировала научная экспедиция португальцев в южную Африку.

Серпа Пинту — португальский офицер, исследовал Макололо, племена, проживающие на юге Африки. Его экспедиция, по его же словам, носила мирный характер.

19 августа 1889 Бьюкенен, действующий британский консул в Ньясаленде (современная Малави), выпустил декларацию, по которой португальцы должны были немедленно прекратить свою экспедицию. 23 октября 1889 Петре, британский посол в Лиссабоне, предупредил, что Великобритания выступит против любого португальского действия, которое угрожало бы её интересам.

Петре не верил словам португальского министра иностранных дел Гомеша относительно численности войск, сопровождающих экспедицию. Гомеш повторил заявления Серпа Пинту относительно мирного характера экспедиции наряду с гарантиями, что войска были исключительно для того случая, если Макололо решат напасть.

Петре обвинял Гомеша в проведении военной операции против Макололо. По его словам, португальцы стремились захватить эту область, принадлежащую Великобритании.

18 декабря 1889 года Петре передал просьбу своего правительства не нападать на английские отряды, которые располагались в стране Макололо. Через два дня Гомеш ответил, что Португалия организовала научную экспедицию, которую нельзя было расценивать как военную операцию. Это была ложь. Шесть дней спустя Серпа Пинту телеграфировал в Лиссабон и сообщил, что португальская власть была установлена в стране Макололо.

Британцы ответили демонстрацией силы — 29 декабря Атлантическая эскадра прибыл в Лас-Пальмас-де-Гран-Канарию. 2 января 1890 года другая британская эскадра достигла Гибралтара. Петре послал записку Гомешу 6 января, требуя предоставить Великобритании гарантии того, что у Португалии не будет никаких намерений посягнуть на британские требования. Гомеш в очередной раз заявил, что экспедиция — не военная операция, а также заявил, что Португалия не может признать британские требования на территорию, которая была исторически португальской.

Тем временем Великобритания, узнав о новых португальских победах в Макололо, предъявила Португалии ультиматум 10 января, выразив протест португальским действиям на этой территории и потребовав вывода всех португальских военных сил и административного контроля в стране Макололо и окружающих областях. Англичане применили дипломатическое давление, заявив, что Португалия уже ранее приняла многие из требований, обрисованных в общих чертах в более ранней британской записке (18 декабря 1889). Гомеш предложил, чтобы обе стороны приняли статус-кво.

Но Великобритании этого было мало. Вдобавок, не было никаких гарантий того, что Португалия снова не нападёт на Макололо.

Теперь большее количество британских военно-морских сил появилось возле о. Сан-Висенте, а также возле Лоренсу-Маркиша и Сан-Мартиньо-де-Келимане в Мозамбике. Британцы пригрозили занять эти территории, если их требование не будет выполнено. Гомеш передал британцам решение Португальского Совета. Совет решил уступить англичанам безоговорочно и 12 января 1890 года были даны распоряжения, по которым из Макололо были выведены все португальские войска. Конфликт был исчерпан.

Ссылки

• onwar.com/aced/chrono/c1800s/yr85/fangloportu1889.htm

См. также

• Англо-германское соглашение (1898) (соглашение о разделе португальских колоний)

Отрывок, характеризующий Англо-португальский конфликт

«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».
«9 го декабря.
«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».