Берут, Болеслав

Болеслав Берут Bolesław Bierut<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Польши
5 февраля 1947 года — 22 июля 1952 года .
Предшественник:	Владислав Рачкевич как Президент РП в изгнании он сам как Председатель Крайовой рады народовой
Преемник:	должность отменена Александр Завадский как Председатель Государственного совета ПНР Войцех Ярузельский
Председатель Крайовой рады народовой
31 декабря 1944 года — 4 февраля 1947 года
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	должность упразднена
председатель Совета министров ПНР
20 ноября 1952 года — 18 марта 1954 года
Предшественник:	Юзеф Циранкевич
Преемник:	Юзеф Циранкевич
Первый секретарь ЦК ПОРП
22 декабря 1948 года — 12 марта 1956 года
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Эдвард Охаб
Первый секретарь ЦК ППР
3 сентября — 22 декабря 1948 года
Предшественник:	Владислав Гомулка
Преемник:	должность упразднена
Рождение:	18 апреля 1892(1892-04-18) Руры-Иезуитске (сейчас — Люблин) (Люблинская губерния, Российская империя)
Смерть:	12 марта 1956(1956-03-12) (63 года) Москва (СССР)
Партия:	ППС-левица КПП ППР ПОРП
Награды:

Боле́слав Бе́рут (польск. Bolesław Bierut, псевдонимы Яно́вский, Иваню́к, То́маш, Беньковский, Рутко́вский; 18 апреля 1892, Руры Иезуитске — 12 марта 1956, Москва) — польский партийный и государственный деятель, первый президент Польской Народной Республики.

Биография

Ранние годы

Родился 18 апреля 1892 в Рурах (ныне район Люблина) в семье сельского учителя Хенрика (умер 26 февраля 1921 года) и его жены Барбары Бернак (умерла 5 декабря 1921 года).

В 1899 или в 1900 году поступил в школу поступил в люблинскую школу при кафедральном соборе, находившейся под опекой местного римско-католического прихода. В начале 1905 года за участие в забастовке против обязательного использования русского языка в школе, будучи учеником последнего класса, был исключён из школы. С 1906 года был помощником каменщика в Люблине, с 1912 года работал наборщиком в типографии.

Партийная деятельность

С 1912 участвовал в революционном движении, был членом ППС—левицы. В момент создания Коммунистической партии Польши (КПП) в 1918 вступил в неё и стал её активным деятелем. С 1915 по 1923 был на руководящей работе в рабочих кооперативах Польши, затем — на руководящей работе в КПП. Подвергался преследованиям и арестам. Вел подпольную работу в Польше, а также в Болгарии, Чехословакии и Австрии. В 1923-24 член Исполнительного комитета окружной парторганизации в Домбровском угольном бассейне. В 1928—1930 слушатель Международной ленинской школы в Москве. По поручению Коминтерна работал в Австрии, Чехословакии и Болгарии (1930—1932). В 1933 был арестован и в 1935 приговорён к 7 годам тюремного заключения. В 1938 был амнистирован и работал бухгалтером в Варшаве.

Вторая мировая война

Во время войны 1941—1943 организовывал подпольную работу на оккупированной территории Белоруссии. В июле 1943 вернулся в оккупированную Польшу, участвовал в движении Сопротивления. В июле 1943 году вступил в новую Польскую рабочую партию, созданную вместо КПП, распущенной в 1938 Коминтерном. В ночь на 1 января 1944 Берут был избран председателем Крайовой Рады Народовой и находился на этом посту до 4 февраля 1947.

Во главе Польши

После войны Берут, придерживавшийся сталинистской линии, сыграл важную роль в становлении в Польше дружественного Советскому Союзу режима и подавлении оппозиции.

Берут был в 1947—1952 президентом и председателем Государственного совета Польской Народной республики, в 1952—1954 — премьер-министром ПНР. С декабря 1948 — член Политбюро ПОРП, с декабря 1948 по март 1954 — председатель ЦК ПОРП, с марта 1954 до смерти — первый секретарь ЦК ПОРП.

Болеслав Берут умер при загадочных обстоятельствах в Москве 12 марта 1956 года во время визита в Советский Союз, вскоре после посещения XX съезда Коммунистической партии Советского Союза. Партийный деятель М. Росляков писал о самоубийстве Берута: «Шепилов был занят вопросом, связанным с самоубийством Берута…».

Личная жизнь

Несмотря на внешнюю сухость и сдержанность, Берут поддерживал связи с многими женщинами, среди которых была Малгожата Форнальская (дочь Александра Ясиньская-Каня) и Ванда Гурская, секретарь ЦК ПРП. С 3 июля 1921 г. был женат на Янине Гужиньской (дочь Кристина Берут-Маминайшвили, архитектор, и сын Ян Хылиньский, занимавший в 1970-е гг. должность посла ПНР в ФРГ).

Память

• Именем Болеслава Берута названа улица в Минске.
• Беруту был установлен памятник в Люблине, впоследствии перенесенный в музей памятников времен ПНР в Козлувке.

Литература

• Andrzej Garlicki, Bolesław Bierut, Warszawa 1994, ISBN 83-02-05434-8

Отрывок, характеризующий Берут, Болеслав

– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.