Бомбардировка Бари
| Бомбардировка Бари | |||
| Основной конфликт: Вторая мировая война Итальянская кампания | |||
 Junkers Ju 88 — тип самолёта, использовавшейся при атаке | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Тактический успех ВВС Германии, флоту и инфраструктуре противника нанесён значительный ущерб | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Бомбардировка Бари — один из самых успешных налётов немецкой авиации за всю Вторую мировую войну. Длился всего 20 минут, за которые люфтваффе сумели потопить 17 грузовых судов союзников и повредить ещё 6. В результате обстрела погибло около 1000 моряков и работников порта. Также в результате повреждения американского судна «Джон Харви» произошёл выброс ядовитого газа иприта, которым отравились свыше 628 человек (в том числе мирных жителей), 83 из которых умерло. За свою внезапность и успешность налёт на Бари был прозван «европейским Пёрл-Харбором», поскольку никогда больше за Вторую мировую войну, за исключением налета на Пёрл-Харбор, не было потоплено одним ударом такое количество судов. Из-за значительных потерь провианта, персонала и боеприпасов Итальянская кампания союзников была надолго приостановлена.
Описание
Вечером 2 декабря 1943 года союзники (США и Великобритания) стремились разгрузить скопившиеся в порту города Бари (один из крупнейших портов Южной Италии) военные суда и подсветили весь порт. Воспользовавшись этим, 96 немецких бомбардировщиков Ju-88, базировавшиеся недалеко от Милана, совершили налёт и бомбардировали Бари.
Среди 17 потопленных судов был транспорт «Джон Харви» (англ. SS John Harvey) типа «Либерти» с грузом газа иприта, принадлежавшего американской армии. В результате прямого попадания в первые же минуты судно с экипажем пошло ко дну. При этом, хотя химические бомбы были без взрывателей, многие из них получили повреждения. В результате утечки иприта значительное количество военного персонала и местного мирного населения получили серьёзные отравления, в том числе со смертельным исходом. При этом бо́льшая часть газа всё-таки ушла в открытое море.
Ситуацию значительно усугубил режим секретности союзников, в результате которого врачи (в том числе и военные) не знали о наличии боевого отравляющего вещества, а потому не могли правильно поставить диагноз. Например, последний отравившийся умер через месяц после бомбёжки. Количество жертв иприта точно не известно. Следует отметить, что большое количество общих жертв атаки от взрывов и пожаров не способствовало точному определению той части из них, которая пострадала от отравления ипритом.
Моряки эсминца «Бистера» (англ. USS Bistera) не пострадали от обстрела, однако после взятия курса на Таранто практически весь экипаж почувствовал резь в глазах, и корабль пришвартовывался в порту практически вслепую.
См. также
- Налет люфтваффе на Новороссийск 2 июля 1942 г.
- Авианалёт на Дарницу 7-8 апреля 1944 года
Напишите отзыв о статье "Бомбардировка Бари"
Ссылки
- [militera.lib.ru/h/alyabyev_an/09.html/ Начало итальянской кампании. Налёт на Бари]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Бомбардировка Бари
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
