Варенцов, Сергей Сергеевич
Сергей Сергеевич Варенцов | |||||||||||||||||||||||
Дата рождения | |||||||||||||||||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Место рождения | |||||||||||||||||||||||
Дата смерти | |||||||||||||||||||||||
Место смерти | |||||||||||||||||||||||
Принадлежность | |||||||||||||||||||||||
Род войск | |||||||||||||||||||||||
Годы службы | |||||||||||||||||||||||
Звание | |||||||||||||||||||||||
Командовал | |||||||||||||||||||||||
Сражения/войны | |||||||||||||||||||||||
Награды и премии |
| ||||||||||||||||||||||
В отставке |
с 1963, с лишением звания Герой Советского Союза и ордена Ленина, с понижением в воинском звании до генерал-майора артиллерии |
Серге́й Серге́евич Варенцо́в (21 августа (2) сентября 1901, Дмитров, Московская губерния — 1 марта 1971, Москва) — советский военачальник, Главный маршал артиллерии (6 мая 1961; понижен в звании 13 марта 1963).
Содержание
Гражданская война и межвоенное время
Учился в Дмитровском городском начальном училище, затем на бухгалтерских курсах. В Красной Армии с марта 1919 года. Воевал красноармейцем на Южном фронте, затем служил в гарнизоне Дмитрова. В марте 1921 года участвовал в подавлении Кронштадтского восстания.
В 1921 году окончил Детскосельские командные курсы тяжёлой артиллерии, в 1926 году экстерном сдал экзамен за полный курс Первой артиллерийской школы, в 1931 году окончил Курсы усовершенствования командного состава артиллерии. С 1921 года служил в артиллерии, командовал взводом, был помощником командира батареи, начальником связи дивизиона тяжёлой артиллерии особого назначения Высшей артиллерийской школы комсостава в городе Луга. С 1927 года — командир батареи, затем начальник полковой школы 25-го артиллерийского полка 25-й стрелковой дивизии Украинского военного округа.
С 1934 года — помощник командира артиллерийского полка 41-й стрелковой дивизии Харьковского военного округа, с 1937 года — командир этого полка, а с марта 1939 года — начальник артиллерии этой дивизии. В 1940 году в 41-й стрелковой дивизии Народный Комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко провёл инспекторский смотр, была получена не высокая, но положительная оценка её боевой подготовки. Более высокую оценку получила дивизионная артиллерия, действовавшая в учении войск с боевой стрельбой весьма чётко и успешно. За отличную подготовку артиллерии соединения начальник артиллерии дивизии С. С. Варенцов был награждён золотыми часами[1]. С ноября 1940 года — заместитель начальника артиллерии 6-й армии в Киевском Особом военном округе. С марта 1941 года — начальник артиллерии 6-го стрелкового корпуса в том же округе.
Великая Отечественная война
В этой должности полковник Варенцов вступил в Великую Отечественную войну в составе войск Юго-Западного фронта. Участвовал в оборонительных сражениях на Украине. В Киевской катастрофе сумел сохранить значительную часть артиллерии корпуса и с боями вывести её из кольца окружения, при этом присоединив к своим частям несколько тысяч красноармейцев из разбитых частей. За это был награждён своим первым орденом, повышен в звании до генерал-майора артиллерии (09.11.1941) и в должности — в ноябре 1941 года назначен начальником артиллерии 40-й армии Юго-Западного фронта. Участвовал в наступательных Елецкой операции и Барвенковско-Лозовской операции, в оборонительных Харьковской операции и Воронежско-Ворошиловградской операции. С сентября 1942 года — начальник артиллерии 60-й армии Воронежского фронта. 4 февраля 1943 года ему присвоено звание генерал-лейтенанта артиллерии, а уже 20 октября 1943 года — генерал-полковника артиллерии.
С октября 1942 года и до конца войны был бессменным командующим артиллерией Воронежского фронта (после переименования фронта в октябре 1943 года — 1-го Украинского фронта). Проявил себя отличным артиллерийским начальником. Организовывал и осуществлял артиллерийское обеспечение боевых действий войск фронта в Острогожско-Россошанской операции, в Харьковской наступательной и в Харьковской оборонительной операциях в зимне-весенней кампании 1943 года, в Курской битве, в битве за Днепр, в Корсунь-Шевченковской, Ровно-Луцкой, Проскуровско-Черновицкой, Львовско-Сандомирской, Висло-Одерской, Берлинской, Пражской наступательных операциях.
Послевоенное время
С июля 1945 года был командующим артиллерией Центральной группы войск 1-го формирования, дислоцированной на территории Австрии и Венгрии. С января 1947 года — командующий артиллерией Прикарпатского военного округа. В 1951 году окончил Высшие академические курсы при Военной академии Генерального штаба. С октября 1951 года — командующий артиллерией Закавказского военного округа. С января 1952 года — начальник Главного артиллерийского управления, одновременно с января 1952 года по май 1953 года являлся заместителем командующего артиллерией Советской Армии.
С марта 1955 года — командующий артиллерией, а с января 1961 года — командующий ракетными войсками и артиллерией Сухопутных войск. Маршал артиллерии (11.03.1955). Главный маршал артиллерии (6.05.1961). На XXII съезде КПСС (1961) избран кандидатом в члены ЦК КПСС. Депутат Верховного Совета СССР 6-го созыва (1958—1962 г.).
Разжалование
В конце 1962 года был арестован за шпионаж в пользу США и Великобритании полковник Главного разведывательного управления О. В. Пеньковский, который в 1944—1945 годах был адъютантом С. С. Варенцова. После войны они на несколько лет потеряли друг друга из виду, встретившись в середине 50-х годов. По просьбе Пеньковского, Варенцов помог ему с трудоустройством, обеспечив назначение на должность начальника курса в Военной академии имени Ф. Э. Дзержинского. На тот момент Пеньковский ещё не был завербован иностранной разведкой. Когда Пеньковский вернулся на службу в ГРУ, он стал периодически бывать у маршала дома, однако в ходе расследования по его делу не было установлено, что Пеньковский добыл какие-либо сведения от Варенцова или используя знакомство с Варенцовым.
При расследовании дела Пеньковского и в суде над ним Варенцов проходил только как свидетель, никакого обвинения ему не предъявлялось. Однако он был подвергнут исключительно тяжёлым дисциплинарным мерам: Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 марта 1963 года С. С. Варенцов был лишён звания Героя Советского Союза и ордена Ленина; Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 марта 1963 года он был снижен в воинском звании на четыре ступени — до генерал-майора артиллерии; Постановлением Пленума ЦК КПСС от 21 июня 1963 года вывел Варенцова из состава кандидатов в члены ЦК КПСС. Причины всех этих взысканий указывались стандартные: «за потерю политической бдительности и недостойные поступки». При этом тот факт, что помощь Пеньковскому Варенцов оказал ещё до вербовки того иностранной разведкой, когда фронтовик и кавалер нескольких орденов Пеньковский был ничем не запятнан перед Родиной — никак не учитывался, а в чём заключались «недостойные поступки» — вообще не уточнялось. Тогда же, в 1963 году, уволен в отставку. Относительно лишения иных государственных наград — разные источники приводят разные сведения, текст соответствующего постановления не публиковался.
«Ещё одним важным источником секретных данных оказался родственник Пеньковского, маршал ракетных войск и артиллерии страны С. Варенцов. За непринуждённой беседой в семейном кругу Пеньковский получал от него бесценные для западных спецслужб данные о реальном состоянии и технических характеристиках новейшего советского ракетно-ядерного оружия, эффективность и боеспособность которого в ту пору была на деле не такой впечатляющей, как это пыталась представить официальная пропаганда»[2].
По некоторым данным, такое необычайно суровое наказание было вызвано разногласиями Варенцова с Н. С. Хрущёвым и с Главнокомандующим Сухопутными войсками Маршалом Советского Союза В. И. Чуйковым.
Жил и скончался в Москве, похоронен на Новодевичьем кладбище. Многочисленные попытки родных и сослуживцев Варенцова добиться его реабилитации в советский период отвергались немедленно. В постсоветский период реабилитирован он также не был, поскольку судебному и уголовному преследованию не подвергался, а вся расправа с маршалом производилась в административно-дисциплинарном порядке. Не была восстановлена даже справедливость в части возвращения Варенцову звания Героя Советского Союза, несмотря на то, что лишение этого звания могло производиться только на основании решения суда, а в отношении Варенцова судами никаких решений или определений не выносилось.
Награды
- Герой Советского Союза (29.05.1945)
- Четыре ордена Ленина (6.11.1941, 21.02.1945, 29.05.1945, 14.09.1961), одного из орденов лишён 12 марта 1963 года
- Три ордена Красного Знамени (27.08.1943, 3.11.1944, 20.06.1949)
- Орден Суворова 1-й степени (10.01.1944)
- Два ордена Кутузова 1-й степени (08.11.1943, 25.08.1944)
- Орден Красной Звезды (14.02.1943)
- Медали СССР
- Орден Белого льва «За победу» (Чехословакия)
- «Военный крест 1939 года» (Чехословакия)
- Орден «За воинскую доблесть» (Польша)
- Орден «Крест Грюнвальда» (Польша)
- Медали иностранных государств
- Золотые часы (1940)[1][3]
Напишите отзыв о статье "Варенцов, Сергей Сергеевич"
Примечания
- ↑ 1 2 Н. Ерёмин. [zhistory.org.ua/eremin41.htm Первые дни боёв на Рава-Русском направлении (Воспоминания бывшего начальника штаба 41-й стрелковой дивизии)] // Военно-исторический журнал, № 4, 1959. — С. 61—75.
- ↑ Евгений Иванов, Геннадий Соколов. [www.mirnov.ru/arhiv/mn794/mn/12-1.php Супершпион Пеньковский подвёл СССР к ядерной катастрофе] // Мир Новостей
- ↑ [www.podvignaroda.ru/filter/filterimage?path=Z/001/033-0682525-0011/00000353.jpg&id=12078160&id1=f319236cede7a59f80685e937479b8e7 Наградной лист]. Подвиг народа. Проверено 6 марта 2014.
Литература
- Рипенко Ю. Маршал Варенцов. Путь к вершинам славы и долгое забвение. — М.: Центрполиграф, 2011. — ISBN 978-5-227-02894-5
- Прытков Ю. А. «И свергнут властною рукой». // Военно-исторический журнал, 1992, № 4-5, 6-7, 8.
Ссылки
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=4029 Варенцов, Сергей Сергеевич]. Сайт «Герои Страны».
- [www.flb.ru/material.phtml?id=907 Дело маршала Варенцова] — статья из газеты «Труд» на сайте FLB.RU
- Ерёмин Н. [zhistory.org.ua/eremin41.htm Первые дни боёв на Рава-Русском направлении (Воспоминания бывшего начальника штаба 41-й стрелковой дивизии)] // Военно-исторический журнал, № 4, 1959. — С. 61—75.
|
Отрывок, характеризующий Варенцов, Сергей Сергеевич
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.
Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
- Родившиеся 2 сентября
- Родившиеся в 1901 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Дмитрове
- Умершие 1 марта
- Умершие в 1971 году
- Умершие в Москве
- Кавалеры ордена Ленина
- Кавалеры ордена Красного Знамени
- Кавалеры ордена Суворова I степени
- Кавалеры ордена Кутузова I степени
- Кавалеры ордена Красной Звезды
- Награждённые медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Награждённые медалью «За взятие Берлина»
- Награждённые медалью «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии»
- Кавалеры ордена Белого льва «За Победу»
- Кавалеры ордена Белого льва 2 степени (ЧССР)
- Кавалеры чехословацкого Военного креста 1939
- Кавалеры ордена Креста Грюнвальда III степени
- Кавалеры серебряного знака ордена Virtuti Militari
- Награждённые медалью «Китайско-советская дружба»
- Похороненные на Новодевичьем кладбище
- Лишённые звания Героя Советского Союза
- Маршалы артиллерии
- Участники Гражданской войны в России
- Артиллеристы Великой Отечественной войны
- Острогожско-Россошанская операция
- Воронежско-Ворошиловградская операция (1942):Участники
- Персоналии:Холодная война
- Депутаты Верховного Совета СССР 6 созыва
- Кандидаты в члены ЦК КПСС
- Лишённые ордена Ленина
- Военачальники Великой Отечественной войны