Виктор Эммануил III

Виктор Эммануил III Vittorio Emanuele III<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Король Италии
29 июля 1900 года — 9 мая 1946 года
Регент:	Умберто Никола Томмазо Джованнии Мария, принц Пьемонта (1944 — 1946)
Предшественник:	Умберто I
Преемник:	Умберто II
Наследник:	Умберто Никола Томмазо Джованнии Мария, принц Пьемонта
Отречение:	9 мая 1946 года
Император Эфиопии
9 мая 1936 года — 5 мая 1941 года
Предшественник:	Хайле Селассие I
Преемник:	Хайле Селассие I
Король Албании
16 апреля 1939 года — 8 сентября 1943 года
Предшественник:	Зогу I
Преемник:	титул упразднён Мехди Фрашери (председатель Верховного регентского совета Албании)
Рождение:	11 ноября 1869(1869-11-11) Неаполь, Италия
Смерть:	28 декабря 1947(1947-12-28) (78 лет) Египет, Александрия
Место погребения:	Александрия
Род:	Савойская
Отец:	Умберто I
Мать:	Маргарита Савойская
Супруга:	Елена Черногорская
Дети:	Иоланда, Мафальда, Умберто, Джованна, Мария-Франческа
Военная служба
Звание:	Первый маршал Империи
Монограмма:
Награды:

Виктор Эммануил III (итал. Vittorio Emanuele III; 11 ноября 1869, Неаполь — 28 декабря 1947, Александрия, Египет) — третий король единой Италии нового времени с 29 июля 1900, император Эфиопии с 9 мая 1936 по 5 мая 1941 (формально сохранял титул до 8 сентября 1943), король Албании с 16 апреля 1939 по 8 сентября 1943. Первый маршал Империи (30 марта 1938). Из Савойской династии, сын и преемник короля Умберто I.

Биография

До вступления на трон

Виктор был человеком довольно замкнутым и молчаливым. Родители не слишком баловали его вниманием, однако постарались дать ему хорошее образование — он хорошо знал географию и историю, свободно владел английским языком (его няня была англичанкой) и неплохо играл на фортепьяно. Как и его отец и дед, он увлекался охотой, но более рыбной ловлей, а также нумизматикой — после его смерти осталась одна из богатейших в мире коллекций монет, которая, по некоторым данным, до сих пор поддерживает материальное состояние Савойского дома.

В 1904 году награждён медалью британского Королевского нумизматического общества.

Правление

В первые годы своего правления Виктор показал себя осторожным и рассудительным политиком. Он ослабил преследование радикалов, с большим вниманием относился к инициативам премьер-министра Джолитти по усовершенствованию налоговой и судебной системы.

Во внешней политике он проявлял ту же умеренность, хотя в 1911-м уступил давлению националистов и дал ход войне с Турцией. Несмотря на традиционный союз Савойской династии с Германией и Австрией, в Первой мировой войне поддержал Антанту, вступив в войну в 1915.

С 1922 года значение Виктора Эммануила было чисто номинальным, так как реальная власть не без его помощи перешла к фашистам во главе с Бенито Муссолини. Пропаганда времён фашизма откровенно оттеснила царствовавшего государя вообще за всякие рамки, его фотографии заменялись на портреты дуче, кадры с его участием вырезались из фильмов и т. п. Король никогда не возражал против решений фашистского правительства, не делал ничего, чтобы защитить лично преданных ему придворных и офицеров, подвергавшихся репрессиям (в том числе по расовому признаку после 1938). Это унижение короля резко отрицательно сказалось на престиже династии, хотя по свидетельствам в мемуарах графа Чиано, Муссолини раздражало, что король от души презирал фашизм; так во время визита Гитлера в Италию 3-10 мая 1938 года Виктор Эммануил не без злорадства пересказывал в высшем кругу слухи, что тот потребовал себе перед сном женщину (на деле для того, чтобы она застелила его постель), что врачи колят ему стимулирующие наркотики. В 1936 году, после захвата Эфиопии (Вторая итало-эфиопская война), был провозглашён императором Эфиопии; в 1939 году — королём Албании (полного международного признания эти титулы не получили).

В 1938 году королю и Муссолини были присвоены звания Первых маршалов Империи, что вызвало возмущения среди монархистов, поскольку частное лицо поставило себя на один уровень с королём.

В 1943 году, незадолго до высадки войск союзников в континентальной Италии, король поддержал решение Большого фашистского совета сместить и арестовать дуче 25 июля 1943 года. Король отказался от эфиопского и албанского титулов и с этого времени поддерживал союзников. После оглашения заключения мира 8 сентября, перед вводом в страну немецких войск и оккупации ими Рима бежал в Египет; после освобождения Муссолини был восстановлен фашистский режим, объявленный «республиканским» (Республика Сало).

Последние годы

9 мая 1946 года 77-летний Виктор Эммануил III после почти полувекового царствования отрёкся от престола в пользу уже фактически руководившего Италией сына, «майского короля» Умберто II, который носил корону только месяц и был низложен по итогам референдума. В следующем году Виктор Эммануил III, простудившись на рыбалке, умер от воспаления легких в Александрии, куда к нему из Болгарии переехали дочь, царица Йована, и внук Симеон II.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Семья

В 1896 году женился на Елене Черногорской (1873—1952), дочери короля Черногории Николы Петровича. Супруги имели пятерых детей:

• Иоланда Маргарита (1901—1986), замужем за Джоржио Карло Кальви, графом Берголо;
• Мафальда (1902—1944), замужем за Филиппом Гессенским, умерла в концлагере Бухенвальд;
• Умберто II (1904—1983), женат на Мари-Жозе Бельгийской;
• Джованна (1907—2000), замужем за царём Болгарии Борисом III;
• Мария Франческа (1914—2001), замужем за Луиджи Бурбон-Пармским.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Литература

• Виктор-Эммануил III // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Чиано Г. Дневник фашиста. 1939—1943. — М.: Издательство «Плацъ», 2010. — (серия «Первоисточники новейшей истории»). — 676 стр. — ISBN 978-5-903514-02-1

Отрывок, характеризующий Виктор Эммануил III

– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.
– Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, что он не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.
Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.