Вилла Адриана
Поделись знанием:
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
| Вилла Адриана (Тиволи)* | |
|---|---|
| Villa Adriana (Tivoli)** | |
| Всемирное наследие ЮНЕСКО
| |
| Страна |  Италия
|
| Тип | культурный |
| Критерии | i, ii, iii |
| Ссылка | [whc.unesco.org/en/list/907 907] |
| Регион*** | Европа и Северная Америка |
| Включение | 1999 (23 сессия)
Координаты: 41°56′31″ с. ш. 12°46′31″ в. д. / 41.94194° с. ш. 12.77528° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=41.94194&mlon=12.77528&zoom=12 (O)] (Я) |
| * [whc.unesco.org/ru/list Название в официальном рус. списке] ** [whc.unesco.org/en/list Название в официальном англ. списке] *** [whc.unesco.org/en/list/?search=&search_by_country=&type=&media=®ion=&order=region Регион по классификации ЮНЕСКО] | |
Вилла Адриана (итал. Villa Adriana) — разрушенная императорская вилла в Тиволи близ Рима, откуда император Адриан правил Римской империей на закате своей жизни.
В состав виллы входило около тридцати зданий, разбросанных по площади в один квадратный километр. Известно, что император дал им названия в честь тех городов империи, в которых он побывал. Систематические раскопки на вилле никогда толком не велись, однако именно отсюда происходят некоторые из наиболее знаменитых античных статуй: Дискобол, Диана Версальская, Капитолийский Антиной, Капитолийские Кентавры и т. д. Немало мраморных колонн было вывезено с виллы по приказу Ипполито д’Эсте для строительства его собственной виллы в Тиволи.
Несмотря на ухудшающееся с каждым годом состояние руин, ЮНЕСКО посчитало возможным внести виллу Адриана в число памятников Всемирного наследия как наиболее сохранившийся образчик императорской виллы и александрийского сада, типичного для Рима времён империи.
История
Вилла была построена между 118 и 134 гг. на краю известняковой террасы, тянущейся от Тибуртинских гор до римской равнины. На сегодняшний день сохранилась лишь пятая часть из 300 гектаров первоначальной площади виллы. Строительство и последующее обслуживание были настолько масштабными, что соседний Тибур испытал большой демографический и экономический подъём.
Вилла была построена в соответствии с римской архитектурной традицией, когда художественная тонкость исполнения гармонично сочетается с окружающим пейзажем. Названия многих частей виллы были даны императором Адрианом в честь наиболее запомнившихся ему мест Римской империи. Их перечень был помещён в книге «Августовская история» Элио Спарциано. Однако только Канопа может быть достоверно опознана, а все другие соответствия придуманы в более позднее время.
Семья Адриана и его преемники продолжали пользоваться виллой в качестве летней резиденции, но впоследствии практически забыли о ней. В конце III века Диоклетиан отреставрировал виллу, а позднее, согласно некоторым источникам, Константин I Великий вывез оттуда множество художественных произведений для украшения Константинополя. Затем последовал период запущенности. В VI веке здесь разбивали лагеря армии готов и византийцев. Разрушения и расхищения продолжались до первых археологических раскопок в XVI веке, когда были найдены около 300 шедевров, находящихся сейчас в музеях всего мира.
Основные сооружения
| Сооружение | Фотография |
|---|---|
| Пойкиле (печиле) — огромная прямоугольная площадь размером 232×97 м с озером в центре, ограниченная 9-метровым укреплением, завершавшимся двусторонними портиками. В настоящее время сохранились только остатки стен; сами портики разрушены. Существует предположение, что на месте озера мог быть и ипподром. | 
|
| Ченто камерелле («сто комнатушек») — маленькие помещения для рабов, примыкающие к Печиле. | 
|
| Здание с тремя экседрами — примыкающее к Пойкиле здание в форме трилистника, чьё первоначальное предназначение остаётся неизвестным. | 
|
| Малые термы — бани, по всей видимости, предназначавшиеся для женщин. В них присутствуют типичные для римских терм фригидарий для холодных, калидарий для горячих и тепидарий для тёплых ванн. Последний находился в восьмиугольной комнате, накрытой когда-то куполом диаметром в 10,5 м. В малых термах был и бассейн с мраморными ступеньками и небольшие комнаты для потения, массажей, гимнастики и отдыха. | 
|
| Большие термы — бани для мужчин, отделённые от малых служебным двориком. Обширную прямоугольную площадь на заднем плане занимала палестра для упражнений на открытом воздухе, рядом находился сферистерий — закрытое помещение для игры в мяч. В центре соседней прямоугольной комнаты была раздевалка с выходом в калидарий. Ближе к малым термам были тепидарий и лаконикум (сауна с горячим воздухом) в виде круглого зала с апсидой. Позади располагался фригидарий. В различных частях терм видны следы сети отопления двойного типа: влажное на основе горячей воды и паров, производимых большими котлами, и сухое на основе горячего воздуха от дровяных печей. И пар, и подогретый воздух циркулировали в специальных помещениях с двойным дном и по тонким каналам внутри стен. | 
|
| Вестибюль — остатки здания неизвестного назначения рядом с термами. | |
| Канопа — водоём размерами 119×18 м в долине между возвышенностями, укреплёнными опорными конструкциями. Это сооружение напоминает египетское поселение около современного Абукира, известное в древности своей роскошью. Там утонул фаворит Адриана Антиной. Вдоль длинной стороны водоёма помещены слепки четырёх кариатид (копии статуй из Эрехтейона) и двух силенов. | 
|
| Музей Канопы расположен в древних зданиях tabernae (лавки, трактиры), которые ограничивали справа долину Канопы. В музее выставлены 4 кариатид, 2 носителя корзин, статуи Марса, Меркурия и Венеры, а также римские копии с греческих оригиналов: Амазонка Фидия, Амазонка Поликлета, Нил и Тибр, крокодил из мрамора, мужские мраморные бюсты, колонны и столбы, копия Венеры Книдской. | |
| Претория — огромный комплекс в несколько этажей, предназначавшийся для обслуживания. Он находится слева от Канопы и является одним из лучше всего сохранившихся зданий виллы Адриана. | 
|
| Золотая площадь — большой атрий в северо-восточной части виллы, почти квадратной формы размером 51×61 м с двойным портиком, состоящим в открытой части из 60 гранитных и мраморных с прожилками колонн. На задней стороне портика их дополняли кирпичные покрытые стукко полуколонны. На юго-западной стороне находился восьмиугольный имперский зал с переменными вогнуто-выпуклыми стенами. На северо-западной стороне находится восьмиугольный вестибюль с полукруглыми и прямоугольными нишами в стенах. Довольно хорошо сохранился парусный купол на восьми колоннах с центральным окном. В небольшом побочном помещении вестибюля сохранились половые мозаики. | |
| Четырёхсторонний портик с рыбным прудом на склоне холма. В задней стене пруда были выбиты ниши для рыбаков. На передней стене открывались большие панорамные террасы на обширную равнину. | 
|
| Нимфей — пространство прямоугольной формы между портиком и печиле, ранее считавшееся стадионом. | 
|
| Казарма охранников — небольшое помещение между портиком и летним триклинием. | |
| Зал дорийских пилястров предназначался, скорее всего, для судебной администрации. | |
| Нимфей — пространство между Золотой площадью и частной библиотекой. | |
| Дворцовый перистиль здание неясного назначения, большая часть которого до сих пор находится под землёй. | |
| Летний триклиний | |
| Частная библиотека | |
| Зал в три нефа | |
| Крытая галерея — часть огромной сети подземных туннелей, использовавшихся для обслуживания виллы. | |
| Термы с солнечным отоплением — баня в виде большой угловой круглой комнаты с широкой ванной и пятью окнами на юго-западной стене. | 
|
| Библиотечный двор размером 65×52 м. | 
|
| Гостеприимный двор состоявший из десятка спален для приёма преторианцев. | 
|
| Триклиний | |
| Павильон Темпе — большая панорамная терраса. | 
|
| Греческая библиотека | 
|
| Римская библиотека | |
| Островная вилла — кольцевой канал, окружающий круглый остров с маленькой виллой, которая состояла из комнат вокруг дворика с колоннадой и рельефным фонтаном. Вокруг канала расположена кольцеобразная арочная галерея, ограниченная цилиндрической стеной, вдоль которой идут 40 ионических колонн. Изначально на остров вели два деревянных подъёмных моста, управляемых только изнутри. Сейчас они заменены кирпичными мостами. Раньше Островную виллу называли Морским театром. | 
|
| Зал философов | 
|
| Башня Роккабруна (башня коричневой крепости) | 
|
| Храм Аполлона | |
| Академия | |
| Круглый храм частично воссоздан в 1958 году из обломков. В центре стоит слепок римской копии Венеры Книдской, хранящейся в музее Канопы. | 
|
| Палестра | |
| Греческий театр с сохранившимися частями партера и просцениума. |
В искусстве
- На Вилле Адриана проходили съёмки фильма «Новости о раскопках» (2010).
См. также
Напишите отзыв о статье "Вилла Адриана"
Литература
- Вилла д'Эсте. Вилла Адриана. Григорианская вилла. Тиволи. — Рим: Lozzi Roma. — С. 46—64. — 64 с. — ISBN 978-88-87894-99-8.
Ссылки
- [www.villa-adriana.net/ Сайт виллы Адриана]
- [www.ancientplaces.tv/archives/26 Видео с виллы Адриана]
Отрывок, характеризующий Вилла Адриана
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
