Гурго, Гаспар

Гаспар Гурго
фр. Gaspard Gourgaud
генерал Г. Гурго
Дата рождения	14 ноября 1783(1783-11-14)
Место рождения	Версаль
Дата смерти	25 июля 1852(1852-07-25) (68 лет)
Место смерти	Париж
Принадлежность	Франция Франция
Род войск	артиллерия
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	Парижская артиллерия, артиллерия Северной армии
Сражения/войны	Война третьей коалиции, Война четвёртой коалиции, Война на Пиренейском полуострове, Война Пятой коалиции, Поход Наполеона в Россию, Война Шестой коалиции, Сто дней
Награды и премии	орден Почётного легиона, офицерский крест ордена Почётного легиона

Гаспар Гурго (фр. Gaspard Gourgaud) (1783—1852) — французский генерал-лейтенант, адъютант Наполеона.

Родился 14 ноября 1783 года в Версале, сын придворного музыканта Людовика XVI. Начал своё образование в Политехническом институте в Париже, но в 1799 году перешёл в Шалонскую артиллерийскую школу. В 1802 году был произведён в лейтенанты и назначен в 6-й конно-артиллерийский полк. В августе 1804 года стал адъютантом генерала Фуше.

В кампании 1805 года против Австрии Гурго отличился в сражении под Ульмом, затем был при взятии Вены и переходе через Дунай. Эту кампанию он завершил своим участием в генеральном сражении при Аустерлице, где был ранен.

В кампании 1806—1807 годов в Пруссии Гурго сражался при Иене, Пренцлау и Пултуске (за это дело он получил орден Почётного легиона), за отличие в бою под Остроленкой он был произведён в капитаны и далее был в кровопролитном бою с русскими войсками под Фридландом.

Из Пруссии Гурго перешёл в Испанию и отличился при осаде Сарагосы, а в 1809 году вновь сражался с австрийцами при Абенсберге, Экмюле, Эсслинге и Ваграме.

В 1811 году Наполеон назначил Гурго своим адъютантом и с этого времени последний уже постоянно находился при императоре во всех его походах.

Наиболее ярко Гурго проявил себя в кампании 1812 года в России. В сражении при Смоленске он был ранен, но это не помешало ему с отличием принять участие в Бородинской битве. При занятии Москвы Наполеон поручил Гурго обследовать Кремль: тот обнаружил в Кремле огромные запасы пороха и сумел спасти их от пожара. За это Гурго получил баронский титул. Во время отступления Великой армии Гурго дважды вплавь преодолевал Березину, чтобы разузнать положение и намерения русских войск.

В 1813 году Гурго за отличие в Дрезденском сражении был награждён офицерским крестом ордена Почётного легиона. Вслед за тем он сражался в Битве народов у Лейпцига и у Ханау.

В 1814 году Гурго защищал Францию от вторжения коалиционных войск. В сражении при Бриенне ему довелось спасти жизнь Наполеона: выстрелом из пистолета он убил казака, имевшего отличную возможность проткнуть Наполеона пикой. Далее ему, командуя небольшим отрядом, удалось отбить у союзников Реймс. За эти отличия он был произведён в бригадные генералы.

После ссылки Наполеона Гурго также был изгнан из Франции и вернулся на родину только вместе со своим императором. В кампании Ста дней Гурго отличился в бою при Флерюсе и был произведён в дивизионные генералы. В генеральном сражении при Ватерлоо он находился в свите Наполеона и когда Наполеон воскликнул, указывая на брошенные французские пушки: «Гурго, заставьте их стрелять!», выполнил это распоряжение и это были последние выстрелы битвы.

После низложения Наполеона Гурго последовал за ним на остров Святой Елены, где пробыл три года. По возвращении в Европу Гурго несколько лет жил в Англии и вернулся во Францию лишь в 1821 году. Оставаясь не у дел, Гурго принялся за написание воспоминаний о кампаниях, в которых ему довелось принять участие. Также он опубликовал записки Наполеона, ведённые им на острове Святой Елены.

В 1830 году Гурго был принят на военную службу и назначен начальником Парижской артиллерии. В 1832 году он стал королевским генерал-адъютантом и в 1835 году получил чин генерал-лейтенанта. В дальнейшем Гурго занимал посты начальника артиллерии Северной армии, президента Артиллерийского комитета и генерального инспектора артиллерии.

В 1840 году король Луи-Филипп поручил Гурго произвести эксгумацию останков Наполеона на острове Святой Елены и перевезти их во Францию. По возвращении в 1841 году он был назначен пэром Франции.

Скончался Гурго 25 июля 1852 года в Париже.

Сочинения Гурго

• [www.1789-1815.com/gourgaud_jl.htm Journal inédit de Ste-Hélène], 2 vols., Paris, 1899. Dernière édition par Octave Aubry, « Journal de Sainte-Hélène, 1815-1818 », Paris, Flammarion, 1944-1947
• Campagne de dix-huit cent quinze ou Relation des opérations militaires qui ont eu lieu en France et en Belgique, pendant les Cent Jours, Paris, P. Mongie Aîné, 1818
• Examen critique de l'ouvrage de M. le comte P. de Ségur, Paris, 1824
• Refutation de la vie de Napoleon par Sir Walter Scott, Paris, 1827
• Mémoires pour servir a l'histoire de France sous Napoleon, Paris, 1822-1823. En collaboration avec Montholon
• Bourrienne et ses erreurs, 2 vols., Paris, 1830. En collaboration avec Belliard
• Napoléon et la Grande Armée en Russie

Источники

• Charles Mullié. Biographie des célébrités militaires des armées de terre et de mer de 1789 à 1850, 1852.
• [www.1789-1815.com/gourgaud.htm Биография Гурго на сайте «1789—1815»] (на французском языке)

Отрывок, характеризующий Гурго, Гаспар

– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.