Нолл, Джон

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Джон Нолл»)
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Нолл.
Джон Нолл
John Knoll
Место рождения:

Энн-Арбор, Мичиган, США

Профессия:

супервайзер спецэффектов

Карьера:

1983 — по настоящее

Награды:

«Оскар» (2007)
«BAFTA» (2007)
«Сатурн» (2000, 2003, 2007)

Джон Нолл (англ. John Knoll, род. в 1962 г.) — американский специалист по спецэффектам. Более 20 лет проработал в студии Industrial Light & Magic (ILM). Создатель спецэффектов к таким известным фильмам, как «Миссия невыполнима», «Звёздные войны» и «Пираты Карибского моря».





Биография

Ранние работы

Джон Нолл родился в начале 60-х годов (1962?) в городе Энн-Арбор (штат Мичиган). Его отец, Гленн Нолл (англ. Glenn Knoll), занимался фотографией, а Джон с детства увлекался кинематографом и интересовался процессом создания спецэффектов. Особенно сильное впечатление на него произвели «Звёздные войны» (1977). А в 1978 году, посетив студию ILM, он увидел этот процесс вживую и решил стать специалистом по спецэффектам.

Нолл поступил в школу кинематографа (англ. USC School of Cinema) и стал бакалавром искусств в области кинопродукции. Некоторое время был фрилансером, создавая модели для различных студий Лос-Анджелеса.

В последний год своего обучения (1985) Нолл занимался в специализированном классе анимации и построил там систему контроля движения из анимационного стенда, компьютера Apple II, контроллера фрезерного станка и нескольких электродвигателей. Руководство ILM, впечатлившись учебным фильмом, который создал Нолл, взяло его на работу в качестве технического ассистента при съёмках контроля движения. Эта технология, которая впервые была использована в фильме «Звёздные войны» (1977) для наложения нескольких объектов на одну и ту же последовательность кадров, стала первым применением компьютера в кинематографе.

Первым фильмом, над которым работал Нолл, была картина Фрэнсиса Копполы «Капитан Ио» (1986) с Майклом Джексоном в главной роли. В последующие три года Нолл участвовал в создании ещё нескольких картин, включая две части сериала «Звёздный путь» (англ. Star Trek). Но настоящим прорывом стала «Бездна» (1989).

Для «Бездны» требовалось создать полностью компьютерного персонажа — жидкое существо, состоящее из воды и умеющее принимать облик других персонажей. Супервайзингом визуальных эффектов занимался Деннис Мьюрен, а Нолл помогал в создании программного обеспечения.

В ILM к тому времени уже существовал небольшой отдел, занимавшийся исследованиями и разработкой компьютерной графики. Ноллу очень нравилась как идея, так и процесс, и он начал в свободное время экспериментировать в этой области. Вскоре вместе со своим братом Томасом Ноллом он написал компьютерную программу для Macintosh и назвал её «Photoshop 0.63». «Photoshop» использовался в «Бездне» наряду с программами трёхмерного моделирования и сильно помогал сглаживать артефакты изображения. Фильм едва окупился (54 млн кассовых сборов при бюджете от 40 до 60 млн, по разным данным), но получил множество наград и признание за прорыв в визуальных эффектах, войдя в историю кинематографа.

В 1990 году компания Adobe купила Photoshop, доработала его до версии 1.0 и выпустила уже официально. Вскоре он стал самым популярным в мире редактором графических изображений.

Джона Нолла утвердили в должности супервайзера визуальных эффектов. Его опыт съёмок в сочетании с знанием цифровых технологий помогал находить для визуальных эффектов новые решения.

В середине 1990-х он снова участвовал в съёмках сериала «Звёздный путь», на этот раз в качестве художника-аниматора. Серьёзным прорывом в компьютерной анимации стало создание энергетической «ленты» в сцене взрыва планеты Веридан III. До сих пор трёхмерные эфемерные объекты создавались с помощью обычной мультипликации. Также Нолл разработал получивший широкую известность облик Баджорского корабля.

Звёздные войны

В 1996 году Джордж Лукас пригласил Нолла участвовать в создании эффектов к «Звёздным войнам». С Лукасом Нолл работал ещё в 1988 году на съёмках фильма «Виллоу», но в ILM он пришел уже после выхода трилогии. И все-таки ему удалось поработать над оригинальными «Звёздными войнами», потому что Лукас задумал к 20-летию Саги выпустить специальное издание, с полностью обновленными компьютерными спецэффектами. Перед Ноллом стояла непростая задача — создать эффекты к уже готовому фильму, снятому без расчёта на применение компьютерной графики.

Кропотливая работа принесла свои плоды — новые эффекты смотрелись абсолютно органично. Удалось даже вставить в фильм несколько сцен, для которых во время съёмок просто не было технических возможностей. Например, сцена разговора Хана Соло с Джаббой Хаттом в порту Мос Эйсли (Эпизод IV) была вставлена в фильм только в 1997 году, когда аниматоры Нолла смогли создать реалистичного компьютерного Джаббу. В оригинальной сцене гангстера представлял человек в меховом костюме, выглядевший довольно несуразно, и сцену убрали из финального монтажа.

Немало работы пришлось проделать и по восстановлению. Некоторые фрагменты негативов были повреждены, и Ноллу приходилось обрабатывать изображение просто для того, чтобы оно стало таким же, как в 80-х.

Сразу после переиздания Оригинальной Трилогии Лукас стал снимать приквел к «Звёздным войнам» — «Скрытую угрозу». Нолл, наряду с Мьюреном, был супервайзером визуальных эффектов. «Самое забавное при написании проекта — это то, что я не был ничем ограничен — говорил Лукас. — Что бы мне ни взбрело в голову, я мог записать это в сценарий и сказать: „Об этом мы будем волноваться позже“». В обычных фильмах того времени было по 300—500 кадров с визуальными эффектами, Лукас же задумал почти две тысячи кадров. Сложным был практически каждый кадр, но команда ILM приступила к работе — и снова принципиально подняла планку визуальных эффектов для всего мира.

Для «Эпизода I» разработали не один десяток новых технологий. Специалисты ILM изучали поведение тканей при движении, занимались синтетической генерацией ландшафта, создавали чрезвычайно насыщенные сцены с участием сотен компьютерных персонажей. Одной из самых революционных стала сцена гонок на карах: пустыня, небо, кары, персонажи, ими управляющие — всё было нарисовано группой художников.

Второй Эпизод («Атака клонов», 2002) стал очередным прорывом. Предполагаемое количество кадров с визуальными эффектами было столь велико, что Лукас принял беспрецедентное решение снимать фильм полностью на цифровой носитель. Клоны, дроиды и техника в батальных сценах были компьютерными. Во всех сложных и опасных сценах использовались цифровые двойники актёров. Вместо использования статистов в большинстве сцен также применены компьютерные персонажи — парадоксальным образом это стало и проще, и дешевле.

В «Атаке Клонов» не только существенно увеличилось количество цифровых персонажей, но и возросли их возможности. В «Скрытой Угрозе» в качестве эксперимента в одной из сцен была использована компьютерная модель Йоды. Во втором же эпизоде этот персонаж полностью цифровой. Аниматоры долго и кропотливо трудились над моделью, стараясь скопировать малейшие особенности строения и движений куклы из V Эпизода (1980). В итоге Йода получился весьма реалистичным. Недостатки модели с лихвой оправдывались захватывающей сценой боя на световых мечах, которую другими методами было бы попросту невозможно снять.

В Третьем Эпизоде (2005) благодаря накопленному опыту удалось показать такие эпические сцены, как битва на орбите Корусанта (около сотни космических кораблей), бой в зале Сената, дуэль на огненной планете Мустафар. Картина приобрела невиданный размах, но, с другой стороны, некоторые сцены выглядели чересчур искусственно.

В конце 2005 года вышла книга Нолла «Создание миров Звёздных Войн: 365 дней» (англ. Creating the Worlds of Star Wars: 365 Days), в которой он описал свою работу над Третьим эпизодом и все миры, которые ему пришлось создать.

Пираты Карибского моря

В 2003 году Гор Вербински и Джерри Брукхаймер выпустили на экраны первую часть эпопеи «Пираты Карибского моря». Для всех трёх фильмов визуальные эффекты делал Нолл.

В первом фильме (Пираты Карибского моря: Проклятие «Чёрной жемчужины») основной задачей был достоверный морфинг пиратов капитана Барбоссы в живых мертвецов и анимация самих мертвецов. Вместо того, чтобы сделать их безликими скелетами, Нолл пошел более сложным путём. Каждый скелет передавал индивидуальность пирата, их легко можно было отличить друг от друга.

Несмотря на то, что водой Нолл занимался ещё с «Бездны», создание компьютерной воды по-прежнему было сложной задачей. Ночью или при шторме недостатки воды ещё как-то скрадывались, но при съёмках дневных сцен Нолл предпочитал использовать настоящие модели кораблей, плавающие в бассейнах.

Второй фильм поставил перед Ноллом и его командой куда более сложные задачи. Из всей команды «Летучего Голландца» только Прихлопа Билла Тёрнера играл живой актёр. Остальные, включая капитана, — компьютерные модели.

Нолл говорил, что ему не нравится клише «эффекты хороши, когда их не видно». Ему всегда нравилось снимать «дерзкие», ураганные сцены. Так и здесь — уровень технологии позволял сделать компьютерных чудищ неотличимыми от людей в костюмах, но Нолл постарался придать моделям такую форму, чтобы было понятно — человеку там просто негде поместиться.

Модели не основывались на игре актёров, как это делается обычно. Их облик базировался лишь на скетчах, а актёров использовали только для создания естественной анимации по технологии motion Capture. Тем не менее, все персонажи крайне реалистичны.

Совсем другой была ситуация с капитаном «Летучего Голландца» Дейви Джонсом. Здесь требовалась другая крайность — надо было максимально сохранить игру Билла Найи (англ. Bill Nighy). В частности, вначале у модели оставались глаза актёра — режиссёр опасался, что компьютерные глаза не смогут передать всего спектра эмоций. Но в некоторых сценах художники и аниматоры, проделав колоссальную работу, наделили Джонса крайне реалистичными рисованными глазами.

Ради капитана Джонса Нолл с коллегами придумали новую разновидность технологии motion capture. В традиционном варианте технологии актёр или каскадер играет свою роль в гордом одиночестве, в закрытой студии, на фоне голубого экрана и в окружении 12-15 цифровых камер. При этом актёр одет в облегающий чёрный костюм, усыпанный светочувствительными точками-маркерами. Камеры считывают данные с маркеров в компьютер, и по полученному виртуальному каркасу аниматоры рисуют окончательный облик персонажа.

Для вторых «Пиратов…» этот вариант не подходил: кинематографисты хотели снимать на фоне живописной островной натуры, а не в четырёх стенах. Кроме того, в фильме намечалось много сцен, в которых были заняты как цифровые, так и настоящие актёры. Поэтому сотрудники ILM предложили систему под названием Imocap, которая позволяла проводить motion capture за пределами специально оборудованной студии и с помощью всего двух видеокамер. Новые костюмы с маркерами были лёгкими и прочными, так как им предстояло подвергаться воздействию солнца, песка и океанского ветра. Новые камеры были переносными, с лёгкими штативами, и устанавливались рядом с камерами главного оператора картины, снимая те же ракурсы.

Запись данных проходила во время обычных съёмок, и человек в костюме с маркерами находился бок о бок с другими актёрами. Их взаимодействие позволило обогатить фильм нюансами и деталями, которые, по мнению Нолла, пропадают в стерильной атмосфере студии motion capture.

«Наша философия, — говорил Нолл, — состояла в том, что исполнители всех ролей должны присутствовать на съёмочной площадке, чтобы режиссёру было кем руководить, оператору было кого снимать, осветителям было кого освещать, а у монтажёра была возможность монтировать. Мы хотели сохранить стилистическое единство»

В 2007 году за визуальные эффекты к «Сундуку мертвеца» Нолл получил премию «Оскар». А через несколько месяцев на экраны вышла третья часть — «Пираты Карибского моря: На краю света» — с ещё более сложными сценами и персонажами. В третьей части были применены некоторые новые решения — например, в развитие идеи «синего экрана» для представления дискретных рассыпчатых объектов (крабы) используются синие шарики. А в сцене с водоворотом наконец представлена реалистичная компьютерная вода.

Личная жизнь

У Нолла есть жена Дженнифер и четверо детей — Сара, Лиза, Александр и Джейн.

Фильмография

Оператор камеры с контролем движения

Супервайзер визуальных эффектов

Другое

Библиография

  • John Knoll, J. W. Rinzler. Creating the Worlds of Star Wars: 365 Days with CDROM; Book about the Making of the Star Wars Saga. - ISBN 0-8109-5936-4.

Награды и номинации

Категория Год Фильм Итог
«Оскар»
Лучшие визуальные эффекты
2000 • Звёздные войны. Эпизод I: Скрытая угроза <center>Номинация
2003 • Звёздные войны. Эпизод II: Атака клонов <center>Номинация
2004 • Пираты Карибского моря: Проклятие «Чёрной жемчужины» <center>Номинация
2007 • Пираты Карибского моря: Сундук мертвеца <center>Награда
2008 • Пираты Карибского моря: На краю света <center>Номинация
«BAFTA»
<center>Лучшие визуальные эффекты 2000 • Звёздные войны. Эпизод I: Скрытая угроза <center>Номинация
2004 • Пираты Карибского моря: Проклятие «Чёрной жемчужины» <center>Номинация
2007 • Пираты Карибского моря: Сундук мертвеца <center>Награда
2008 • Пираты Карибского моря: На краю света <center>Номинация
«Сатурн»
<center>Лучшие спецэффекты 1997 • Звёздный путь: Первый контакт <center>Номинация
2000 • Звёздные войны. Эпизод I: Скрытая угроза <center>Награда
2003 • Звёздные войны. Эпизод II: Атака клонов <center>Награда
2004 • Пираты Карибского моря: Проклятие «Чёрной жемчужины» <center>Номинация
2006 • Звёздные войны. Эпизод III: Месть ситхов <center>Номинация
2007 • Пираты Карибского моря: Сундук мертвеца <center>Награда
2008 • Пираты Карибского моря: На краю света <center>Номинация
«Спутник»
<center>Лучшие визуальные эффекты 1997 • Звёздный путь: Первый контакт Номинация
2004 • Пираты Карибского моря: Проклятие «Чёрной жемчужины» Номинация
2005 • Звёздные войны. Эпизод III: Месть ситхов <center>Награда
2006 • Пираты Карибского моря: Сундук мертвеца <center>Награда
Visual Effects Society Awards
<center>Best Visual Effects in an Effects Driven Motion Picture 2003 • Звёздные войны. Эпизод II: Атака клонов <center>Номинация
<center>Outstanding Visual Effects in a Visual Effects Driven Motion Picture 2004 • Пираты Карибского моря: Проклятие «Чёрной жемчужины» <center>Номинация
2006 • Звёздные войны. Эпизод III: Месть ситхов <center>Номинация
<center>Best Single Visual Effect of the Year • Звёздные войны. Эпизод III: Месть ситхов (for the "opening space battle") <center>Номинация
2007 • Пираты Карибского моря: Сундук мертвеца (for the flying dutchman sequence) <center>Награда
<center>Outstanding Visual Effects in a Visual Effects Driven Motion Picture • Пираты Карибского моря: Сундук мертвеца <center>Награда
2008 • Пираты Карибского моря: На краю света <center>Номинация
<center>Best Single Visual Effect of the Year • Пираты Карибского моря: На краю света (for the Jack and Davy duel) <center>Номинация
2010 • Аватар (for Quarich's escape) <center>Номинация
Phoenix Film Critics Society Awards
<center>Лучшие визуальные эффекты 2003 • Звёздные войны. Эпизод II: Атака клонов <center>Номинация
2004 • Пираты Карибского моря: Проклятие «Чёрной жемчужины» <center>Номинация
Hollywood Film Festival
<center>Visual Effects of the Year 2006 • Пираты Карибского моря: Сундук мертвеца Награда
DVD Exclusive Awards (Video Premiere Award)
<center>Лучший аудио-комментарий 2001 • Звёздные войны. Эпизод I: Скрытая угроза <center>Номинация

Напишите отзыв о статье "Нолл, Джон"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Нолл, Джон

– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Нолл,_Джон&oldid=81623912»