Ворота Пия

Порта Пиа (лат. Porta Pia) — ворота в северо-восточной части Аврелиановой стены Рима, на Номентанской дороге, построенные папой Пием IV из семьи Медичи неподалёку от снесённых Номентанских (лат. Porta Nomentana).

Это последний архитектурный проект Микеланджело, представленный им, по сообщению Вазари, в трёх вариантах, из которых понтифик выбрал самый дешёвый. Фасад со множеством нетипичных даже для маньеризма деталей, более напоминающий театральный занавес над въездом в «вечный город», был возведён в 1561—1565 гг. под присмотром зодчего Джакомо дель Дука. Завершения работ Микеланджело уже не увидел.

В 1851 г. в ворота попала молния, после чего тёзка строителя, папа Пий IX, решил привести ворота в порядок, пристроив со стороны города пышный фронтон в стиле классицизма (арх. Вирджинио Веспиньяни, 1869). В нишах установили статуи, а над аркой сделали хвалебную надпись по поводу «чудного спасения» папы от падения стены в соседнем монастыре св. Агнессы в апреле 1855 г.

Ворота Пия вошли в историю Италии 20 сентября 1870 года, когда через брешь в стене рядом с ними в Рим вошли передовые отряды берсальеров. Это событие ознаменовало собой завершение рисорджименто. В 1932 г. Муссолини повелел отметить это событие возведением на площади перед воротами памятника берсальерам; в соседнем здании поместился посвящённый им музей с гробницей национального героя Энрико Тоти.

11 сентября 1926 года бомбометатель Джино Лучетти совершил близ Пиевых ворот неудачное покушение на Муссолини.

Ссылки

• Baedecker. Rom. Verlag Karl Baedeker.12. Auflage 2002. ISBN 3-87504-125-9

Отрывок, характеризующий Ворота Пия

Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.